Измена. (не ) Его невеста - Лада Зорина Страница 15

Но я себя хозяйкой не чувствовала. Думаю, мне простят мою вольность.

Проглотив бутерброд, я продолжила своё путешествие. И, наверное, только царившая тут суета позволила мне добраться до святая святых — я добрела до владений шеф-повара.

О чём я тогда и не подозревала. Но меня оперативно и эффектно просветили. Когда я засмотрелась на одну из миниатюрных блестящих кастрюлек, притаившихся на длинном столе рядом с плитой, истошный крик от порога едва не остановил моё сердце.

— Куда-а-а-а-а-а! Куда-а-а-а полезла, идиотка!

Глава 18

От таинственной кастрюльки я в буквальном смысле слова отскочила. На пороге высился совершенно мне незнакомый худощавый блондин в безукоризненно белом костюме, и его натурально трясло.

Он смотрел то на меня, то на кастрюльку.

— Ты… ты его трогала?! — его голос сорвался на фальцет.

— Н-нет. Извините. Я и близко к нему не подошла. Я просто…

— Пошла прочь! — рявкнул он. — Прочь! Прочь! Прочь! Немедленно! Вон отсюда!

Кажется, на кухне наконец-то отыскался тот, кто понятия не имел, кто я такая. А ещё вёл себя совершенно безобразно.

Но я очень устала от того, что в последнее время отдельные личности только так себя со мной и вели — безобразно. И дело ведь совсем не в моём нынешнем статусе. Дело в том, что я тоже живой человек, которому не очень-то нравится, когда его ни за что обзывают.

— Я вам что, дворняжка, что вы меня вот так гоните?

Блондин выпучил глаза. Кажется, он не привык к тому, чтобы ему возражали.

— Ты оглохла, дрянь?! Я приказал тебе выметаться!

— Да не трогала я ваши кастрюльки! Или на них и смотреть нельзя? Вы там что, зелья какие-нибудь варите?

Блондина, казалось, вот-вот хватит удар.

— Маленькая паршивка! Огрызается! Она огрызается! Андре-е-е-ей!

Господи, он что, охрану вызвать собрался?

Пару мгновений спустя из-за спины у блондина показался коренастый парень в таком же белом костюме. Он вопросительно взглянул на него, потом на меня, хотел что-то сказать, но блондин заверещал:

— Куда ты смотришь?! Где ты шляешься?! Что эта девчонка тут делает?!

— Павел Сергеевич, вы же только из отпуска и не знали. Это…

— Так невозможно работать, — внезапно севшим голосом оборвал его блондин. — Это… это кошмар. Я иду к Уварову.

Глаза Андрея полезли на лоб:

— П-павел Сергеевич…

Проигнорировав помощника, блондин ткнул в меня пальцем и пригрозил:

— Пакуй вещи. Ты тут больше не работаешь!

Он развернулся, чуть не сбив с ног бедного Андрея, и помчался прочь. На помощника было больно смотреть. Он покраснел, побледнел, открыл и закрыл рот, совершенно не понимая, как объяснить случившееся.

Я перевела взгляд на крохотный блестящий камень преткновения:

— Скажите, а что в ней?

Андрей перевёл взгляд на кастрюльку, сглотнул:

— Там… с-соус… креветочный.

— О-о-о-о-о… — мои глаза наверняка загорелись, потому что Андрей смотрел на меня в совершеннейшем недоумении. — Я просто… я такого никогда не пробовала.

Помощник Павла Сергеевича повращал глазами, отшагнул с порога и исчез, оставив меня наедине с сокровищем.

Если бы его начальник вёл себя прилично, я никогда бы не поступила так, как поступила. Но во мне наконец проснулся детдомовский волчонок, которому мстительность не чужда была почти в той же мере, что и голод.

Я сняла крышку, и в нос мне ударил божественный аромат. Это решило судьбу соуса раздора. Который, к тому же, готовился совершенно напрасно — ни я, ни уж тем более Уваров не собирались сегодня устраивать спектакль для домашних и участвовать в праздничном ужине для двоих. Ну разве только для того, чтобы разбить друг другу о голову пару тарелок…

Месть моя оказалась страшна — сражённая наповал ароматом, я даже ложку взять не озаботилась. Ткнула в соус указательный палец и с удовольствием его облизнула.

М-м-м-м-м… я могу есть его вечно!

На какое-то время душа моя воспарила над землёй, и я смаковала кулинарное открытие века.

На землю меня грубо спустило возвращение ябеды в компании моего мужа. Блондин продолжал ему что-то втолковывать о недопустимости и непозволительности, а Уваров смотрел на меня. И на его лице читалось полнейшее недоумение.

Ого… Уварова, оказывается, можно застать врасплох.

Я так и застыла с поднятым пальцем, с которого на столешницу лениво сползал креветочный соус.

— Какого… — наконец ожил хозяин дома и потемнел, будто туча, — Паш, потрудись объяснить.

Павла Сергеевича угроза в голосе работодателя не смутила. Он ткнул в меня дрожащим пальцем:

— Вот эта… эта маленькая дрянь шпионит на моей кухне! Вы только посмотрите, что она натворила! Со-о-оус! — взвыл блондин, словно буйнопомешанный. — Разведывает рецептуру! Увольте её! Немедленно! Я на своей кухне такого не допущу!

И параноик. Под стать своему нанимателю.

Уваров повернулся к блондину всем корпусом и навис над ним, словно скала.

— Эта маленькая дрянь — моя жена. Ты свой отпуск где, в пещере проводил? Иногда полезно интересоваться тем, что происходит в жизни твоего работодателя. Ну так, знаешь, для своей же собственной пользы.

Блондин посерел:

— А… к-как…

— И не беспокойся. Тебе её здесь терпеть не придётся. Потому что это больше не твоя кухня.

Теперь, невзирая на неприятное знакомство, мне больно было смотреть именно на Павла Сергеевича.

— Глеб В-викторович…

— Выметайся.

— Но, послушайте…

— Выметайся!

Голос Уварова громыхнул так, что впору было зажать уши.

— Может, это уж слишком? — пискнула я. — Он же ничего…

— А ты, — муж обернулся ко мне и опалил меня взглядом, который чуть дольше положенного задержался на моём измазанном соусом пальце, — не шастай по рабочим помещениям и не мешай людям работать.

Глава 19

Что-то во мне говорило — не время молчать. Нужно договориться, пока хватало смелости, а остатки пищи богов таяли на языке.

Уваров пошагал прочь из кухни, а я, пока ещё не совсем соображая, как поведу разговор, отёрла палец о первое подвернувшееся полотенце и увязалась за ним. Промчалась мимо остолбеневшего блондина и нагнала мужа уже на выходе.

— Можно… можно тебя на пару слов?

Он, видимо, совсем не ожидал, что я помчусь следом. Остановился и обернулся.

— Хочешь поговорить? — как будто на всякий случай уточнил он.

Я закивала.

На секунду мне показалось, он откажет мне в этой малости. Но нет. Слегка прищурившись, он вдруг шагнул к панели за исполинской вазой с каким-то роскошно убранным сухоцветом, куда-то нажал и отворил дверь в уютную, затянутую тёмными обоями комнату.

Я расценила это как согласие и, пытаясь унять