Расколотая империя - Алексей Александрович Иванов Страница 16

Некоторое время Милева просто стояла, любуясь сыном. Вот оно настоящее сокровище. Гонка прочих императриц за властью, в которых дети стали скаковыми лошадьми, ей не нравилась. Претила. Пугала.

Власть портит людей, обнажает их пороки. Делает бессердечнее, злее. Или же просто срывает с них маску лицемеря, открывая истинную суть.

Императрица Лиара убила будущее собственного сына в неудачной попытке ускорить его рождение. И каков итог? Тибер искалечен, но несмотря на все ухищрения родился на несколько часов позже Харуса и стал Третьим принцем. Более того, из-за поврежденного истока практически потерявшим шансы взойти на престол.

Императрица Медея лишила своего сына Бадриса детства. Она его даже не тренировала, а скорее дрессировала, плохо подражая Первой императрице. Пыталась создать второго Тара Валлона. И не замечала тщательно скрываемой ненависти, что все чаще появлялась в карих глазах Пятого принца.

Да и Первая императрица, как бы Тар ее не идеализировал, тоже не была для Милевы образцом для подражания. Слишком властная и упрямая, не терпящая компромиссов. Импульсивная, быстрая в суждениях и действиях. Гениальный тактик и отвратительный стратег. Это ее и сгубило.

Император мог простить Первой императрице запретный ритуал ради спасения сына. Но поднятый мятеж он простить не мог. А потому и закрыл глаза даже на вмешательство Белых жрецов, фактически устроивших вторжение в империю.

Кто там еще остался? Сейлан? Да, вечно стоящая в стороне, но так или иначе участвующая во всех событиях хозяйка Оранжевого двора. У Милевы она вызывала стойкую, инстинктивную неприязнь. Причина этой неприязни была Милеве непонятна, Сейлан всегда хорошо к ней относилась. Но своим предчувствиям Милева привыкла доверять, сведя общение со Второй императрицей к необходимому минимуму.

Нет, власть не стоит и слезинки ее сына. С Рантором она так не поступит. Просто во всеуслышание откажется от участия. Спокойная, тихая жизнь где-нибудь на севере ее вполне устроит.

Закрыв дверь, Милева хотела уже вернуться в свои комнаты, но что-то ее насторожило. Непонятное, но стойкое чувство тревоги и чужого присутствия не отпускало. Хотя и особой опасности она не чувствовала.

Милева внимательно огляделась, но не нашла источник раздражения. Коридор, был темен и пуст. Ни единого звука или постороннего шума не нарушало тишину спящего поместья.

Ее внимание привлекла дверь, ведущая на небольшую веранду на которой они с Рантором так любили завтракать в жаркие летние дни.

Одним усилием воли нацепив не тело «доспех», Милева крадучись подошла к дверям. Осторожно выглянула.

Расслабленно откинувшись на спинку плетеного кресла и чувствуя себя явно как дома, на веранде сидел закутанный в серый плащ человек. Он поднял голову на свет «свечи», из под капюшона выбились белые волосы. На бледном лице сверкнули черные глаза.

— Тар? — узнавание не добавило радости. Милева остро пожалела о том, что оставила оружие в спальне. Преграда в виде хрупкой двери и не преграда вовсе.

Ночной визит Первого принца не сулил ничего хорошего. Как, впрочем, и любой другой его визит. Та недавняя короткая близость, когда они едва не оказались в одной постели, была просто минутной слабостью. И не более того! Больше подобного просчета она не допустит. Особенно сейчас!

— Снова я, Огонек. И опять без разрешения, — устало подтвердил Первый принц, даже не пытаясь встать.

Милева помедлила. Тар выглядел вполне себе вменяемым. Настолько, насколько это вообще возможно для одержимого принца. Погладив рукоять засова, словно эта хлипкая преграда могла остановить одаренного, она все же откинула его и вышла на веранду. Настороженная и готовая к бою.

Тар устало махнул рукой в сторону второго кресла, приглашая ее сесть. На его ладонях виднелись темные следы.

Кровь?

От этой картины сердце Милевы предательски сжалось, а пальцы задрожали.

— Ты ранен? — спросила она, стараясь сохранить напускное равнодушие. Но голос дрогнул, выдав ее с головой.

Тар усмехнулся. В черных глазах сверкнула нечитаемая искорка.

— Это не рана, а очередной откат. Просто они у меня несколько сильнее, чем у всех остальных.

Словно в подтверждение этих слов все его тело сотряслось во внезапном приступе мучительного, раздиравшего легкие кашля. Тар согнулся, царапая ногтями крышку стола, на которую упало еще несколько густых, смолянистых капель.

Милева помедлила, но все же приняла решение. Бросить Тара сейчас, когда ему так плохо, она не могла.

— Пойдем! — Действуя с ловкостью, говорившей о немалом опыте, она бережно подхватила его под руку. Помогла встать. — Обопрись на меня… Проклятье, когда ты стал таким тяжелым?

Доведя Первого принца до своей спальни, Милева не без облегчения избавилась от тяжелой ноши.

— Сними эту тряпку, — потребовала она, ухватившись двумя пальцами за порядком изгвазданный серый плащ, в паре мест пробитый чем-то острым.

Тар проделал требуемое. Взвесив плащ в руках, Милева окинула его критическим взглядом, но признала все же годным. Грязь можно почистить, а прорехи — зашить. Слуг лучше не беспокоить, а то у них могут возникнуть ненужные вопросы. Да и с такой мелочью она может справиться сама.

Большую часть своей жизни Милева провела в далеких гарнизонах и легионных лагерях. Сначала с Таром и императрицей Имсаль, затем самостоятельно. Первая императрица слугами практически не пользовалась и привила эту привычку своей ученице. Так что она отлично знала, с какой стороны подойти к иголке с ниткой.

Следом за плащом, Тар стянул с себя темно-зеленый камзол, оставшись только в таких же зеленых свободных штанах, белой рубашке и сапогах. Последние он попытался снять, но вышла заминка. Сапоги не отказывались сниматься, просто стоило Тару хоть немного наклониться, как из его груди раз за разом вырывался хриплый кашель.

Посмотрев на его мучения, Милева только тяжело вздохнула. Решительно взявшись за правый сапог, она начала стягивать его с ноги Первого принца.

— Я сам, — попытался возразить тот. Вместо ответа Пятая императрица просто небрежно толкнула его в грудь, заставив упасть на разложенную постель.

— Сам ты еле на ногах стоишь, — проворчала она, стянув сначала правый, а потом и левый сапог.

Тар прикрыл глаза. Этот внезапный приступ заботы Милевы напомнил ему о других, давних и более счастливых временах. Тех, когда его мать была еще жива, как и многочисленные друзья. Он был молод, здоров, преисполнен амбиций, сил и надежд. Любил и был любимым. Не только Милевой, но и многими другими.

Как мало мы ценим то бесценное, что рядом с нами. Как жалеем потеряв…

Будь проклята эта вечная гонка за властью. Вступить в нее легко, но запросто выйти уже не получится. Но свой выбор он сделал.

— Тебе не кажется, что в последнее время я оказываюсь в твоей постели слишком часто, но продолжения не происходит? — добавил он, отогнав непрошеные мысли и не без удобства устраиваясь в постели Пятой императрицы.

— Молчи, герой-любовник, — усмехнулась Милева. — Или будешь спать на полу.

— Можно и на полу, главное чтобы в твоих объятьях, — улыбнулся он столь знакомой улыбкой, что у нее вновь защемило сердце. Эта улыбка принадлежала тому старому Тару Валлону, которого она когда-то любила. Ладно… зачем лгать самой себе, все еще любит. Пусть и где-то в глубине души. Очень глубокой глубине.

Но теперь вместе с любовью появился страх. Как за себя, так и за сына. Она отлично помнила ту ночь, когда дремавший в Первом принце демон вырвался наружу. Если это произошло один раз, то где гарантия, что подобное не повторится?

Пусть Тар и отрицает подобную возможность, но она никак не могла для себя решить доверяет ли она Тару. Сердце говорило — да, но разум требовал не торопиться. За свою жизнь Милева не волновалась. Но Рантор — это другое дело. Он не должен пострадать из-за безумия одержимого отца.

— Я лягу в гостиной, — сообщила она.

— Тут достаточно места для двоих… — многозначительно заметил Тар, похлопав по одеялу рядом с собой.

Предложение показалось Милеве таким соблазнительным, что ей стоило огромных усилий повторить:

— Я лягу в гостиной.

— Хотя бы один поцелуй на ночь. В память о старых временах. Назад их, увы, не вернуть.

Немного постояв в нерешительности, она все