Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1974 год Страница 17

Не сразу привыкаешь к мысли, что в тропическом Сингапуре, где, кажется, сам воздух содержит в избытке драгоценную влагу, воды не хватает. Но это так.

Когда в начале 60-х годов Сингапур приступил к программе индустриализации, многим эта затея казалась безумной. Индустриализация в стране, где нет никаких природных ресурсов, даже вода и та приходит с холмов соседней Малайзии? Но значение Сингапура как центра реэкспортной торговли уже тогда начало падать, соседи предпочитали порой торговать сами, к тому же нужно было дать работу быстро растущему населению страны (за последние 20 лет оно удвоилось), и выбор был сделан. Вдоль юго-западного берега стали срывать холмы, какие пониже, и засыпать ими болота, часть земли отвоевали у моря, осушили старые креветочные фермы, построили верфи, подвели коммуникации. Так в 1961 году начался Джуронг — с двух фабрик, девяноста рабочих и при многих сомневающихся...

— Видите длинную серую ленту? — показывает Нити. — Это магистраль Ахмада Ибрагима, на север от нее ни одного «пасмурного» предприятия, так мы называем цементные, деревообрабатывающие заводы. Здесь фармацевтика, пищевая промышленность. И не случайно: вокруг жилые кварталы. Направо, рядом с озером, проектируется городской центр.

Когда Джуронг только начинался, главной была проблема ликвидации безработицы. В то время Сингапур специализировался в основном на переработке сырья из соседних стран. Идеальным предприятием считали такое, что производит продукты, которых нет в Сингапуре, и, что еще важнее, имеет рынок для этих товаров. «Экспортировать или погибнуть» — таков был лозунг, сформулированный два года назад. Усложняется продукция — теперь это электроника, компьютеры, детали самолетов, научное оборудование, станки, точное машиностроение. Постепенно созревают и квалифицированные кадры. Быть финансовым, деловым центром — стать промышленным. Сингапур энергично ищет своего места в мире.

...— Вы обратили внимание на серый камень при въезде в Джуронг? — спрашивает Нити.— Серый камень с черными буквами «Город Джуронг»?

— Да, но почему город?

Давно уже в описании Сингапура сложился штамп — город-государство. Верно, было время, когда население острова прижималось к морю, там Сингапур начинался, там был сити — деловой центр, а дальше на север — джунгли, тигры... Потом Сингапур стал распространяться на север; последний тигр переплыл Джохорский пролив и скрылся в малайских джунглях. Потом стали строить города-спутники, города-спальни — Квинстаун, Тоа Пайо. Последнее время там строят предприятия легкой промышленности, чтобы занять часть населения на месте.

Джуронг начинался по-другому, сразу как промышленный комплекс. В Джуронг приезжали работать. Сегодня здесь живут 60 тысяч. Лет через пять здесь будет тысяча предприятий и около полумиллиона людей. Три четверти рабочих будут жить в Джуронге. Значит, город? Земля принадлежит Корпорации Джуронга. Она строит стандартные фабрики, а затем сдает их в аренду компаниям. Но земля не может быть предметом купли-продажи. Это очень важно для Сингапура, учитывая земельный голод и относительно низкую цену на землю в Джуронге.

...В Джуронг приезжают из разных районов: вот появилась семья из старого китайского квартала и поселилась в многоэтажном доме. Большая семья, большая квартира. Чем они занимаются? Изготовляют палочки, заворачивают в бумагу и снабжают ими соседние ресторанчики. Место новое, занятие старое. Пришли сюда и традиционные сингапурские ночные рынки, где в свете ламп раскладывают продавцы свои бесконечные товары. Торговля идет не очень бойко, но ведь ночные рынки — это еще и «клуб»; к стуку движка, дающего свет бригаде, что наращивает леса строящихся кварталов, прибавился стук движка, дающего свет ночному рынку.

Появляются и новые обычаи. Совсем недавно первое поколение Джуронга отправило поколению джуронгистов 2001 года капсулу времени, которая будет хранить документальные записи об истории освоения этой земли, фотографии современного Джуронга, вещи, сработанные руками людей семидесятых годов XX века.

Дневные звуки Джуронга — это голоса стройки. Стучат отбойные молотки, скрипят краны, на каждом шагу вас встречают лаконичные, как заводской гудок, надписи: «Осторожно. Идут работы».

Вечерами Джуронг другой. Звуки телевизоров несутся из распахнутых окон и дверей, бесконечное шарканье ног по коридорам сливается в один гул — у бетона хорошая акустика. Несется в душном воздухе призывный клич мальчишек, предлагающих вечернюю газету. Струится аромат курильных палочек у семейных алтарей, в него врывается резкий запах жареного чеснока. А после дождя пробуют голоса лягушки, напоминая о тех временах, когда были здесь болота, пруды, мангры, холмы...

— Кстати, эти места славились некогда крокодилами, теперь вы их увидите в питомниках да кое-где в эстуариях, но не в Джуронге. Крокодилы и мангры уже не вернутся в эти края. А вот срытые зеленые холмы, которые и дали фундамент для промышленности, надо чем-то заменить.

— Возвратить природу, Нити?

— Да, возвратить. Вы видели аллею королевских пальм и красные бугенвилии — это корпорация сажает деревья. И каждая фабрика обязана сама озеленить свою территорию. Обязательно сходите в японский сад, он спроектирован настоящими мастерами-декораторами. На намытом островке — ручьи со знаменитыми японскими карпами, мостики, валуны, водопады, каменные фонарики, бамбуковые рощицы, камни...

Холмы ведь не все срыли. Мы сейчас на самом большом. А на его западном склоне — птичий парк.

Птицы среди фабрик... В огромном птичнике (на территории которого расположен, кстати, самый крупный в мире искусственный водопад) живут австралийские какаду, новозеландские длиннохвостые попугаи, малайские павлины, калифорнийские сойки, английские лебеди, филиппинские пеликаны, южноамериканские розовые ибисы, которые требуют специальной пищи, чтобы сохранить свой необыкновенный мягкий цвет, и священные ибисы из Египта, которые более неприхотливы — они и так сохраняют свою окраску.

...Когда случается мне бывать в птичьем парке, я каждый раз подхожу к пруду, где плещутся розовые фламинго, и ищу, где те, новорожденные, о которых рассказывал Нити.

Сезон дуриана

Руки человека — его душа,

его глаза говорят о его сердце,

запах созревшего дуриана

скрывает затаенную сладость.

Вы слышите плеск воды в

сердце зеленого кокосового ореха.

Желтый дуриан хранит свои тайны.

(Малайский речитатив)

...Сначала старик долго примеривался, приспосабливал колючий дуриан на ладони осторожно, неторопливо — ведь шипы дуриана такие злые; затем поднес его к носу, долго нюхал, потом стал прислушиваться, словно то был не фрукт, а раковина, и он хотел услышать пение туманного моря. Наконец решительно сказал: «Этот». Вокруг лотка, на котором лежали оливкового и желтоватого цвета продолговатые фрукты с острыми грубыми шипами, в ярком круге висячей лампы стояли покупатели. Никто не торопил старика: покупка дуриана — дело серьезное...

Пожалуй, нет на свете другого фрукта, который родил бы столько легенд, противоречивых историй, как дуриан. С точки зрения любителей дуриана, люди четко делятся на две категории — те, кто его любит, и те, кто его ненавидит. Третьего не дано. Спросите сингапурца: «Вам нравится дуриан?» И если он принадлежит к первой категории счастливцев, ответ будет молниеносным: «Я люблю дуриан». Заметьте, люблю. Глагол «нравится» не годится.

...Покупатели все прибывали — пешком, на велосипедах, мотоциклах, мотороллерах, визжали тормоза машин. Продавцы знали, где раскинуть свой базар: у шоссе, соединяющего аэропорт с центром. И те, кто возвращался из аэропорта, неминуемо сворачивали на огонек. Но еще до того, как вы заметите у дороги яркий свет лампы, вы почувствуете запах — всепроникающий, дурманящий. Тропический воздух густ и вязок. И он устойчиво хранит все запахи: любой ночной рынок — это словно нарезанные ломти кислого, горького, сладкого... Но здесь этот насыщенный запах — не сладкий и не кислый, но какой-то бурный, отталкивающий тех, кто его не приемлет, и зовущий, притягивающий почитателей, — преобладал над всеми иными оттенками...

Специалисты говорят: индикатор спелости дуриана — запах. Если плод пахнет «зелено» — он еще не созрел, запах должен быть насыщенным, но не слишком резким, в этом случае дуриан уже перезрел. Но, надо сказать, у каждого покупателя своя система. Он выбирает фрукт согласно размеру, цвету, весу, форме, даже конструкции шипов. Есть поклонники изогнутых фруктов, больших, средних, маленьких, но большинство сходится на том, что «хороший дуриан должен быть легче, чем он выглядит». Слишком тяжелый фрукт может оказаться недозревшим. Так или иначе, поскольку вкусы у покупателей очень разные, продавцы не волнуются — хорошая выручка обеспечена.