Разреши мне любить - Ольга Сергеевна Рузанова Страница 17

– Избавь меня от подробностей, – перебивает Денежко, – И отправь мне его контакт, я сам с ним свяжусь.

– Не надо, Леш!.. Я поговорю с ним в ближайшее время.

– Я не буду ждать, когда вы договоритесь между собой. Мне нужно знать его намерения.

– Зачем тебе все это?! – не выдерживаю я, – Куда ты торопишься?.. Дети здесь, и никуда не денутся!

– Я тороплюсь? – уточняет с усмешкой, – Тороплюсь признать детей, которым уже два года? Ты серьезно?..

– Я сожалею, ясно! Тебе похуй, но я все равно сожалею! – восклицаю глухим голосом, – Но не нужно сейчас давить, Леш!.. Дай мне немного времени, я сама все решу со Станисом!

– От меня не будет компромиссов, Варя.

– Зачем ты так поступаешь? Тебя ведь никто не заставляет признавать мальчишек юридически! Мне это не нужно!.. Ни установления отцовства, ни алиментов я не требую! Я не стану подавать в суд!

– Правда?..

– Да! Я просто хотела, чтобы ты знал, что они твои!.. Я ни на чем не настаиваю!

Лешка откидывается на спинку кресла и, продолжая держать одну руку на руле, второй чешет подбородок. Кажется, тихо усмехается, но я не уверена.

– Варя… – проговаривает, наконец, провожая взглядом идущую мимо машины пожилую женщину из соседнего подъезда, – я думаю, ты не понимаешь, что происходит.

– Понимаю… – вставляю неуверенно.

– Я опускаю моральную сторону вопроса, потому что у меня нет желания выяснять с тобой отношения. Мне действительно срать на то, что произошло в твоей семье. Область моих интересов начинается и заканчивается детьми. Я не могу допустить, что они носили чужую фамилию и считали отцом постороннего человека.

Я замолкаю. Спорить не о чем. Доказывать что-то я тоже не планирую. Но позиция Лешки мне понятна – он в праве требовать установления отцовства и общения с мальчишками.

– Поэтому упрямиться не советую. Я найду рычаги давления на тебя и твоего мужа.

– Я не думала препятствовать тебе, – отвечаю, прилагая максимум усилий для того, чтобы голос звучал ровно, – Я прошу дать возможность решить вопросы с разводом и отказом от детей Станиса самостоятельно.

– Решай, конечно. Но я бездействовать тоже не буду.

Лешка непробиваем. Я до липкого ужаса боюсь его взаимодействия с Бжезинскими. Я не хочу, чтобы та часть моей жизни, дверь в которую я собираюсь закрыть раз и навсегда, хоть как-то касалась его. Я не могу допустить, чтобы они обвиняли его в моих ошибках. Он не должен в этом пачкаться!

В салоне повисает гнетущая тишина. Тяжелая, густая и при этом холодная как горсть снега. Мне неуютно и страшно от его безразличия. Но это все равно легче, чем лгать каждый день, улыбаться до боли в скулах, быть нежной и ласковой.

Пусть лучше так, но зато честно.

– Ты собираешься участвовать в их воспитании? – спрашиваю, зацепившись взглядом за выглядывающий из-под рукава куртки металлический браслет часов.

– Собираюсь. И рассчитываю на твое содействие.

– Да, конечно… Я как раз подыскиваю квартиру для нас. Как только мы переедем, ты можешь приходить, чтобы общаться с мальчиками.

– Ты хочешь жить отдельно от родителей? Справишься одна с двумя?

– Да, справлюсь.

– Ты пробовала?

Я поворачиваюсь и увязаю в зрительной ловушке. Окутавший кожу озноб покалывает ее крохотными иглами. В его глазах ничего, кроме интереса услышать ответ на заданный вопрос.

– Пробовала.

– Купать, гулять с двумя… Ты точно представляешь, что это такое?

– А ты представляешь?

– Примерно.

Я знаю, как это сложно. Мальчишки подрастают и становятся все более любознательными и непоседливыми. В Лондоне у нас была приходящая няня, тут тоже. Сейчас по мере возможностей мне помогает мама. Справляться самой мне придется научиться.

– У них была няня?

– Да…

– Сможешь здесь найти? – продолжает внимательно смотреть на меня.

– У нас и здесь была.

– Свяжись с ней. Квартира, если ты настроена жить отдельно, есть. Думаю, через неделю в ней закончат делать ремонт.

– Какая квартира? Чья?.. – реагирую сразу.

– Моя. Двухкомнатная. Отделочные работы в ней подходят к концу. Скажешь, какая мебель будет нужна.

– Нет.

– Нет? – уточняет, показательно заломив бровь.

– Нет, Леш!.. В твоей квартире я жить не буду. У меня есть деньги на аренду.

– Почему не будешь?

Стеснение в груди и спазм в горле бросают краску в мое лицо. Щеки начинают гореть.

– Потому что я не собираюсь от тебя зависеть, ясно!.. Больше ни от кого!.. Хватит!

– При чем тут ты, Варя? В этой квартире будут жить мои дети, – он не повышает тона, но проскальзывающие до этого металлические нотки в его голосе становятся стальными, – Хочешь, чтобы я судился с тобой за право содержать своих детей? Я его отсужу!

– Я не хочу зависеть от тебя!.. – выкрикиваю несдержанно, – Я в состоянии сама позаботиться о них!

– Это твои проблемы. Твои личные загоны, к которым я не имею никакого отношения. Дети не будут скитаться по съемным квартирам.

Глава 18

Варя

– Мам, как мальчишки? Поели?.. – спрашиваю, держа телефон максимально близко к уху, потому что оживленная дорога, вдоль которой я шагаю по тротуару глушит все звуки, идущие из динамика.

– Поели, с дедом играют. Арсений выдрал ему клок волос.

– Что?! – ахаю испуганно, – Серьезно?

– Да, шучу я, – смеется мама, – Так, три волосинки. От него не убудет. Как квартира? Посмотрела?

Я встречалась с риэлтором по поводу той двушки на третьем этаже. Она оказалась не такой прекрасной, как расписывала агент. Заманчивая цена объяснилась тем, что в ней необходимо делать косметический ремонт.

– Да, посмотрела. Дома расскажу.

Мама не знает, что Лешка настаивает на нашем переезде в свою квартиру, потому что я сама еще не согласилась. Нужно ему мое согласие или нет – это другой вопрос, но я до ужаса боюсь, освободившись из одной клетки, очутиться в другой. Пусть даже мне не придется фальшиво улыбаться и притворяться, но снова от кого-то зависеть страшит до холода в конечностях.

Скинув вызов, я убираю телефон в карман и там же прячу руки. Весна не торопится порадовать теплом, но яркое солнце и голубое небо, в отличие от серой хмурости Лондона, греют душу и запускают трепет в сердце.

Боже мой!.. Не хочу больше никаких заграниц, никакой светской жизни и богемы! Здесь, в родном городе, даже воздух пахнет иначе и дышится по-другому. Я хочу видеть, как зеленеют парки и цветет черемуха, и да, потом чесаться от тополиного пуха!

Я хочу носить кеды и джинсы, трикотажные футболки и сарафаны. Я хочу улыбаться, когда хорошее настроение, а не когда нужно.

Я больше не хочу проживать чужую жизнь.