Измена. (не ) Его невеста - Лада Зорина Страница 18

Общению… да мы едва друг друга терпели.

— Это ничего, — успокоила меня тётка, — вода камень точит.

Знала бы она, насколько далека от истины, если бы узнала, что случится сегодня вечером…

Но прежде я успела-таки спечь свои первые кексы и, ссыпав румяных пухляшей на блюдо, отправилась на поиски дегустаторов.

Прислуга взирала на меня со смесью шока и недоумения, когда я протягивала первому попавшемуся блюдо с просьбой отведать моей выпечки.

Но отказать никто не посмел. К тому же кексы вышли, ну, неплохие.

А позже вечером молоденькая горничная — одна из жертв моей щедрости — заглянула в мою спальню, где я, приняв душ и завернувшись в халат, готовилась к завтрашним трудам, составляя список продуктов для нового рецепта.

Кивнув на мою благодарность, она поставила на прикроватную тумбочку воду с лимоном, которую я попросила из кухни, когда в коридоре послышались женские голоса. Прислуга так громко говорить себе не позволяла.

Я невольно уставилась на дверь своей спальни:

— Кто это?

Горничная округлила глаза и пожала плечами:

— Н-не знаю. Гостей Глеб Викторович сегодня не ждал…

Не ждал… значит, это не совсем уж и гости. Догадка заставила меня онеметь.

— Спасибо, Лиза, — я поднялась с постели. — Можешь идти.

И пунцовая Лиза умчалась со скоростью света. Я отправилась следом, вышагнула в коридор.

Двери напротив были распахнуты настежь. Две длинноногих девицы, растерянно озираясь, семенили на шпильках прочь в сопровождении, кажется, одного из помощников моего мужа.

— Так а нам всё равно заплатят? — вопрошала та, что повыше. — Всё-таки вызов…

Не успела я глазом моргнуть, а на пороге уже возвышался Уваров — в брюках, полурасстёгнутой рубашке и злой, словно чёрт.

Да только с чего бы ему сейчас злиться?

Не я же только что с девицами кувыркалась!

— К-как это понимать? — проскрежетала я, испепеляя его взглядом.

А он смотрел на меня так, будто вина каким-то образом лежала на мне!

— Как фиаско, — мрачно бросил он мне в ответ. — Что, хочешь об этом поговорить?

Глава 22

Девчонка застыла в воинственной позе на пороге своей спальни. Голубые глаза метали молнии.

Напрасно приехавшие блондинки скрылись из коридора, благополучно пропустив разгоравшийся скандал. Стоило Илье провести их к нему, как его снова не пойми с чего накрыло.

А ведь расчёт был именно на это. На чистую физиологию. Ведь так это, мать твою, в природе работает или он какого-то хрена сломался?!

Глеб рассматривал их миловидные мордочки и чётко осознавал, что мимолётное развлечение облегчения не принесёт. Сколько этим красавицам пришлось бы заплатить, чтобы они сымитировали не opгазм, а искреннее чувство? И возможно ли это? И на хрена ему это?

Настроение окончательно испоганилось, и он отправил их восвояси.

— Знаешь, ты можешь удовлетворять свои потребности как тебе вздумается. Но это…. — девчонка ткнула дрожащим пальцем в пустой коридор, — это уже слишком. Держи своих шлюх подальше от моих дверей!

Очень неудачное время она выбрала, чтобы повздорить. С недавних пор бродившие в нём странные, полуоформившиеся мысли и раздражение от того, что их направление ему совершенно не нравилось, усугублялись неудовлетворённым желанием.

Адская смесь.

А тут ещё объект этих бредовых мыслей сам провоцирует ссору.

— Кричи громче, — он вцепился взглядом в её затянутую халатом фигуру, — не лишай прислугу из дальних комнат удовольствия получить пищу для кухонных сплетен.

Она с лёгкостью заглотила наживку, метнулась к нему через коридор и прошипела:

— В этом случае сплетни более чем заслужены!

— Горе мне, — сухо сыронизировал Глеб.

— Я этого не потерплю, — она вдруг заговорила со смертельной серьёзностью. — Нравится тебе или нет, но я твоя жена…

— Ты — штамп. Штамп в паспорте, — прервал он её.

И не мог предугадать, на что её подвигнет такой ответ. Хлёсткий звук пощёчины разрезал тишину позднего вечера.

Морщась от боли в наверняка горевшей ладони, она посмотрела ему прямо в глаза:

— Ну? А так твой штамп делать умеет?

Щека горела. И эта боль приносила странное удовольствие. Потому что он её заслужил. Он выпросил у неё эту пощёчину.

Как предлог. Как предлог продолжать их непримиримую войну.

Кто первый падёт и раскроет все свои карты? Когда эта маленькая злючка расскажет, что они с дедом задумали на самом деле?

Но если она когда-нибудь и сдастся на милость победителю, то уж точно не сейчас.

Сейчас девчонка круто развернулась, вознамерившись безнаказанно сбежать в свою комнату

Не пройдёт.

Глеб метнулся следом, схватил её за руку и, невзирая на сопротивление, без труда втащил в свою спальню. Широкие створки за ними захлопнулись, он повернулся и привалил её спиной к двери.

Девчонка тяжело дышала, но смотрела на него без испуга. Она была в бешенстве.

Халат сполз с одного плеча, обнажая узкую бретельку нежно-голубой ночной сорочки.

Глеб усилием воли вернул взгляд на её ожесточившееся лицо. Заливший его румянец в свете уютных светильников выглядел так, будто пощёчину получила она.

— Крови моей захотела, — пробормотал он, разглядывая её с непонятной для самого себя жадностью. — Бешеное создание.

— А ты — мерзкое животное, не умеющее держать себя в руках!

В ней не было ничего, что могло бы его привлекать. В ней не может и не должно быть ничего этого.

— А разве я должен? — нежная гладкая кожа горела под его пальцами. — Предлагаешь мне жить монахом?

— Предлагаю не водить своих потаскушек сюда! Даже если это элитное мясо от лучших сутенёров столицы!

— Какие красочные выражения, — прорычал он. — В каком институте благородных девиц ты их нахваталась?

Если бы он не держал её за руки, вторая пощёчина была бы ему обеспечена. Но всё, что сейчас было в её силах, это испепелять его взглядом. И во взгляде этом явственно читалась жажда крови.

Что за суицидальные наклонности, Уваров? Надеешься, она-таки схватится за нож и милосердно прервёт агонию, положив конец твоей многолетней войне за место под солнцем со всеми, включая себя?

— Ты из любой гимназистки ведьму вытащишь! — выплюнула она и задёргалась в тщетных попытках вырваться из его хватки. — Отпусти меня! Сейчас же!

— Даже любопытно узнать, что меня ждёт, если я не подчинюсь, — чем сильнее она вырывалась, тем слабее он сопротивлялся желанию продлить их разговор. — Наградишь меня каким-нибудь новым ярким эпитетом? Проклянёшь?

Впрочем, если бы проклятия действовали, он был бы мёртв уже дюжину раз.

— Для чего ты это делаешь? — она бросила своё гиблое дело и замерла, вглядываясь в его лицо, будто искренне ожидала прочитать на нём ответ. — Ты… ты будто хочешь, чтобы я тебя ненавидела.

Голубые глаза оказались в опасной близости от