Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1973 год Страница 2

Формула для расчета высоты подъема воды в Ленинграде, при всем ее несовершенстве, — предмет гордости ленинградских метеорологов. Вывел ее Н. И. Вельский и опубликовал в 1954 году. А уже через год она прошла великолепное испытание: впервые «очередное» наводнение осенью 1955 года было предсказано за семь часов и с точностью до тридцати сантиметров. Все произошло словно по расписанию.

Каждый город, выросший у моря, постоянно ждет. Ждет кораблей, ждет встреч и расставаний, ждет погоды. Ленинград ждет еще и наводнений.

На домах Ленинграда многочисленные отметки с уровнями прошлых наводнений, а недавно даже появился своеобразный памятник стихии: водомерный пост у Мойки с такими же отметками. Пока, к сожалению, он поставлен не в память о былом; пометки гидрологов читаются на нем предупреждением. Скоро они будут читаться по-другому. Утверждены технико-экономические обоснования оградительной дамбы.

Впервые нечто подобное предложил после бедствия 1824 года директор института инженеров путей сообщения Базен. Естественно, полтораста лет назад такой проект — сооружение насыпи поперек Финского залива — был технически невыполним.

Идея начала воплощаться в реальный проект в двадцатых годах. Рассматривались два варианта: западный и восточный. По восточному — дамба должна была пройти в Невской губе у самых стен города. Оба варианта учитывают и строительство плотины с гидростанцией на Неве выше Ленинграда.

Западный вариант отличается экономичностью, а нынешняя техника позволяет построить дамбу без особых усилий. Первое же наводнение отсутствием убытков наполовину оправдает строительство. Но, кроме главной своей обязанности, — ограждать город от бедствий, дамба будет выполнять и другие, которые принесут прибыль. Она станет частью кольцевой автодороги, намного удешевив доставку грузов на Котлин. Это к тому же красивое решение. Красивое тем, что оно совершенно естественно вписывается в карту города. Дамба у Котлина станет морскими воротами Ленинграда. Ворота эти всегда будут открыты. Лишь если гидрологи объявят о подъеме воды более чем на полтора метра, металлические щиты закроют их.

Этот же вариант позволяет архитекторам сделать красивым и побережье города, его морской фасад: застроив пустыри на берегу, город окончательно выйдет к морю.

Словом, в стране возникает новая уникальная стройплощадка. Правда, «на натуру» эта стройка перейдет лишь после того, как будет сделан технический проект дамбы. И все-таки она уже есть, пусть пока в скромном качестве: комната в Гидропроекте и открытый титул на финансирование. Выделенная «дамбе» комната в Гидропроекте — небольшая, но одна из лучших. Здесь работает основная группа по проектированию, остальные — в других, набитых кульманами и столами. Это, между прочим, наводит на некоторые мысли. В частности, на такую: какое же небольшое для страны предприятие — эта дамба, которая будет, однако, одним из крупнейших и сложнейших гидротехнических сооружений в мире. Только в подготовке ТЭО (технико-экономического обоснования проекта) ленинградской дамбы участвовали, кроме Гидропроекта, несколько десятков институтов.

Воедино же сводят «доли» всех этих многочисленных пайщиков Сергей Степанович Агалаков и его помощники. Они несколько лет уже заняты плотиной в Финском заливе. Как скоро развернутся работы, в какой-то мере зависит от людей из Гидропроекта. Множество вещей им предстоит обосновать и переобосновать, и прежде всего главную цифру — максимальную вели чину подъема воды в Неве: от нее зависят многие тысячи дней, рублей и тонн.

Т. Чеховская, наш спец. корр.

В горах Дофара гремят выстрелы

«Терра инкогнита»

Над бедуинским замком, распластав крылья, парил коршун. Караван голенастых верблюдов вышагивал по вади к видневшимся невдалеке строениям и пальмам Эль-Гайды. Вокруг под белесым от жары небом расстилалось плоское блюдо пустынней равнины. На востоке у горизонта пролегла неровная линия блекло-синих невысоких гор.

Заревел мотор, и с расчищенной от камней площадки тяжело поднялся старенький «дуглас». Он летел в южнойеменскую столицу Аден, через Мукаллу и должен был вернуться обратно лишь через неделю. Нам же предстоял путь дальше, на восток, к границе восставшего Дофара.

В ожидании обеда мы расположились прямо на полу в одной из комнат замка. Нас встретили повстанцы, предупрежденные телеграммой из Адена. Но сейчас им было не до нас — они перетаскивали тяжелые ящики, доставленные самолетом. Руководил ими темный, почти черный араб по имени Абдо, среднего роста, крепко сбитый, с мягкой тигриной походкой. За спиной винтовка, на поясе — патронташ. Одет он был в выцветшие брюки и рубашку, на которой бросался в глаза значок с изображением Ленина. Как и все встречавшие, Абдо ходил босиком.

— Что привезли, Сальман? — обратился он к самому юному из приехавших, который, однако, держался с достоинством и уверенностью командира.

— Оружие.

— Какое?

— Пулемет бельгийской марки, одиннадцать винтовок и патроны, — кивнул он головой на ящики. — Кстати, где товарищ Салим?

— Взяли...

— Как?!

— Вместе с Ахмедом, «Че Геварой» и Мухаммедом он шел в разведку к Салале. Нарвались на засаду. Салим прикрывал отход. В последний момент его ранили...

Тяжело вздохнув, Сальман отвернулся и принялся выкладывать из ящика патроны в старый сломанный газовый холодильник. Совсем еще юный — лет семнадцати-восемнадцати, в том возрасте, когда только начинают бриться, он был красив какой-то непривычной «восточной» красотой, которую подчеркивали темные глубокие глазищи, опушенные длинными ресницами. В его лице арабские черты смешались с индийскими и, видимо, сомалийскими: густые полукружия бровей, высокий лоб, обрамленный шапкой вьющихся черных волос, смуглая, матовая кожа. Вся его «форма» состояла лишь из цветной клетчатой юбки — фута, отделанного серебром кинжала за поясом да перекрещивающихся на груди пулеметных лент.

Я оглядел остальных бойцов, с которыми нам предстояло провести несколько недель в партизанских районах Дофара. Встреть их где-нибудь порознь, и ты бы принял одного из них за араба, другого за негра, третьего за дравида. Некоторые из них носили бороды, как латиноамериканские партизаны, другие брились. Одеты они были вразнобой — кто в фута, кто в шорты, кто в гимнастерку или старый «колониальный» френч с накладными карманами, а кто и в «цивильные» костюмы европейского покроя. Но все были схожи подчеркнутой серьезностью, каким-то радостным товариществом, любовным отношением к оружию, с которым, по местным партизанским обычаям, они никогда не расставались.

Внесли блюдо с дымящимся рисом, котелок с вареным мясом, как оказалось, козлятиной, и консервную банку с очень острым соусом. Ели быстро, слепливая из риса маленькие котлетки и ловко закидывая их в рот. Нам пододвигают куски, которые здесь считаются самыми вкусными, — козий жир и жилы.

После обеда постелили на полу серые солдатские одеяла, и все легли спать, не забыв выставить часового. Нам не спалось в душной жаре, наполненной надоедливым жужжанием мух. Мы вышли на крышу замка, на ветер. Там дышалось легче... Итак, мы почти в Дофаре. А началось все с того, что мне в редакцию позвонил из Советского комитета солидарности мой старый друг и однокашник и спросил:

— Как ты относишься к Дофару?

Тогда я не думал, что мне представится возможность побывать там, но на всякий случай осторожно ответил:

— Если бы туда поехать, то весьма положительно.

— Другого ответа я не ждал, — усмехнулся мой друг. — Что ж, радуйся: советские журналисты получили приглашение посетить освобожденные районы Дофара. Приглашение направлено Народным фронтом освобождения оккупированной зоны Персидского залива...

В Адене на улице Маалла мы вместе с моим спутником нашли дом, на дверях которого висела вывеска: «Народный фронт освобождения оккупированной зоны Персидского залива. Аденское бюро». Мы поднялись на второй этаж и очутились в комнате, казавшейся тесной из-за расстеленных одеял, ящиков с боеприпасами, мешков с сахаром и консервами. В стене вместо кондиционера зиял пролом, из которого дул ветер с моря. Нас не ждали.

— Мы думали, что вы приедете в сентябре, — сказал нам после приветствий глава аденского бюро Таляль. — Лучший сезон у нас — осень.

— Почему?

— Нет дождей. Не жарко. Скот нагуливает жир на пастбищах. Много молока. А сейчас круглые сутки идут дожди. Тропы в горах скользкие... Не забудьте взять ботинки на каучуковой подошве и плащи.