Ничей - Алексей Борисов Страница 2

— Давай чуть позже перезвоню, а?

— Как куролесить, так сейчас, а как поговорить, попозже? — раздалось в трубке.

— Давай, давай. Потом наберу. Народ у меня, — я дал отбой.

И тут, как будильник «Маяк» (у меня в детстве был такой), пулеметно затарахтел аппарат внутренней связи. Онищенко сочувственно посмотрел на меня.

— Алексей Николаевич, зайдите ко мне.

Это был голос управляющего делами.

Лифт вознес меня тремя этажами выше. Здесь ремонт был явно лучше и свежее, чем у нас. И пол коридора устилала ковровая дорожка не грязно-красного, а зеленого цвета, успокаивающего нервы. Прикидывая возможный ход беседы, я двинулся в сторону приемной управделами. Одна из дверей на моём пути была распахнута, и красовалась на ней табличка «Ядрёная Россия». Миновать ее ускоренным шагом не удалось.

— Алексей Николаевич, можно вас на минутку?

То был помощник лидера фракции Ростик — точнее, Ростислав. Вполне безобидный молодой человек с румянцем на щеках. Лидером числился спикер Хрюшников, само собой, на чужом этаже почти не появлявшийся. Зам спикера по фракции, депутат Филейкин, тоже был в партийном кабинете редким гостем. Так что Ростик сиживал тут, под знаменем с медведем, в гордом одиночестве, периодически отбегая на задания.

— Ростислав, не могу сейчас. К Валентину Юрьевичу иду.

— Алина Вениаминовна просила.

Я мысленно дернулся.

— Давай минут через двадцать, ладно? Позвони мне или просто заходи.

И, наконец, толкнул дверь приемной.

Приемная управделами была местом общего пользования. В том смысле, что Валентин Юрьевич делил ее с двумя своими ассистентами — товарищами Власьевым и Лесных. Их дверь, тоже общего пользования (одна на двоих) была слева, его — справа. В самой приемной сидели две секретарши. Одна из них, Ульяна, как обычно, улыбнулась мне. Другая, Лариса, была явно не в духе. И я, кажется, уже догадывался, почему.

— Валентин Юрьевич один?

— Да. Он ждет вас, Алексей Николаевич, — ответила Ульяна.

Я постучался для порядка и вошел.

Уловить настроение Валентина Юрьевича было несложно. Управляющий обширным парламентским хозяйством казался мрачнее тучи. Как всегда, из-за стола, заваленного горами бумаг, он не вышел и приветствовал меня вялым пожатием руки через его поверхность. Свежий номер «Фактов и комментариев» лежал прямо перед ним. Заметка в газете была жирно обведена ядовито-желтым маркером.

— Читали, Алексей Николаевич?

— Читал, конечно.

Управделами поморщился, как от зубной боли.

— Я уже отдал необходимые распоряжения, — начал он напряженным голосом. — Скажите мне, у нас есть с этой газетой договор?

— Есть.

— И сколько мы им перечисляем?

Я сказал, сколько.

— Много. А почему тогда появляются подобные вещи?

— У всех своя редакционная политика. Мы же не всю газету выкупаем, а платим за согласованные материалы о парламенте.

— А понятия о порядочности у этих журналистов есть?

— Это всегда субъективно, Валентин Юрьевич, — сказал я.

Забегалов поморщился так, будто ему начали добираться до нерва.

— Я никогда не стал бы реагировать на статью обо мне лично, — начал он с пафосом, — но здесь непосредственно затронуты мои близкие. Здесь поставлена под сомнение наша честь.

— Мы будем судиться? — уточнил я.

— Я сам буду судиться, если потребуется! — объявил Забегалов. — Я не намерен прибегать к помощи нашего юридического отдела. Я юрист и кандидат наук.

Я молча ждал продолжения.

— Проекты договоров на следующий год завизированы? — перешел к сути Валентин Юрьевич.

— Да. Виталий Иванович на днях всё подписал.

Если быть абсолютно точным, то спикер подписал всё вчера вечером. Но я не стал уточнять.

— Свяжитесь, пожалуйста, с этой редакцией, — сказал управделами. — Свяжитесь и потребуйте поставить официальное опровержение.

— Текст подготовит пресс-служба?

— Текст подготовлю я сам.

— За чьей подписью дадим?

— Это решится позже. Я вам сообщу, — изрек Валентин Юрьевич, глядя куда-то сквозь меня.

Заметка в номере называлась так: «Семейные ценности». Ее полный текст был следующим:

«Семейные ценности — это святое. Самое полное и убедительно обоснование данного тезиса можно найти в творчестве Марио Пьюзо. К творчеству от слова «натворить», наверное, можно отнести и деятельность нашего героя.

Кто он? А просто скромный труженик аппаратного поля. Должность — управляющий делами областного заксобрания. Всего-то. Зовут его Валентин Юрьевич Забегалов. И написал он целую книжку… ну, или что-то похожее на нее. Написал если не сто лет назад, то всё равно очень давно. Когда многие деревья еще были маленькими, а сам Валентин Юрьевич являлся передовой коммунистической молодежью. То есть состоял в резерве и помощниках у КПСС. Учился он тогда в технолого-продовольственном институте, куда и с «тройками» брали. Функционировал в качестве секретаря комсомольской ячейки.

Про нее же, ячейку эту, и был его печатный труд. Про нелегкую ее историю со всеми изгибами и колебаниями вместе с генеральной линией. Текст, впрочем, вышел не особо ярким: фигурировали там, главным образом, цитаты и цитатки из постановлений съездов, конференций и пленумов. Чего вы хотите? Время было такое.

Так, пожалуй, и кануло бы это сочинение в бездну эпох, но — не тут-то было! Автор уже в разгар рыночных реформ взял и издал его по-серьезному, по-взрослому. Раньше было для отчета, а нынче — для общества. Вы спросите, что здесь интересного? А вот что. Не сто лет назад, а на прошлой неделе было принято решение книжку Валентина Юрьевича переиздать. В рамках региональной программы патриотического воспитания! Бюджет оплатит?..

Да, вы еще спросите, при чем тут семейные ценности? При том: отклик на книжку Валентина Юрьевича Забегалова уже пишет Юрий Валентинович Забегалов. Угадаете, кем он приходится нашему герою? Конечно, любимым сыном. И работает в том же аппарате, что и сам историк комсомола. «Отец, слышишь, рубит? А я отвожу».

Вкалывает, кстати, Забегалов-младший в архивном отделе парламента. Ходят слухи, что тамошние залежи информации даром не пропадают, а кое-кем используются, например, для написания диссертаций. Но вот это уже совершенно отдельная тема.

Василиса Микулишна»

Я перечитал заметку еще раз, ухмыльнувшись словам о творчестве Марио Пьюзо. Потом помассировал затылок и глянул в окно. На клумбе у здания парламента паслась дворняга, расцветкой похожая на корову. Чуть поодаль две другие дворняги занимались любовью. Проблемы семейства Забегаловых были им по боку.

В дверь аккуратно постучали. Я поднял голову и сказал: «Да!»

— Алексей Николаевич, а как же кофе пить?

На пороге стояла Наталья Владиславовна, наш специалист по связям с общественностью. Когда пресс-служба только-только создавалась заново, к нам ее командировал лично Хрюшников. Каюсь, ни малейшего восторга я не испытал. В резюме новой сотрудницы в графе «Работа» значились одни лишь сведения о нескольких месяцах, проведенных под началом малоизвестного партийного парламентария.