Проклятый старый дом - Евгений Владимирович Степанов Страница 2

— Я тебе так скажу, — сказал один другому. — Дом тот проклят.

— Да, ладно, — усмехнулся собеседник.

— Я тебе говорю. Там когда-то дед жил. Колдун. Он специально дом себе построил подальше от всех. От деревни до него когда-то тропинка шла. А как дед помер, так наследнички объявились. Оформили домишко на себя, и давай его продавать. А покупателей, как не было, так и нет. Была одна семейка. Но им только ночь в доме переночевать хватило. Бежали из него без оглядки. Ну, а раз продать не удаётся, так они начали его на время людям отдавать, в аренду, дескать. И опять, кто сможет в нём переночевать, а кто и нет. Порой бегут ещё до рассвета.

— А дед тут причём? Колдовство его, что ли?

— А то как же. На нашем кладбище его могилки нет. Мы сами ходили, искали. Хотя родственнички его привозили с морга. Это вся деревня видела. А вот куда он после пропал, никто не знает. Но слухи ходят, что дети его не правильно из дома выносили. Колдунов-то через крышу надо вынимать. А они просто в двери его вынесли. Вот он уйти и не может. Или не хочет.

— Так куда они его дели-то?

— Не знаю, но народ говаривает, что прям в доме, в подполье, и закопали. Вот его дух и мучается до сих пор. Дети-то наши наслушались страшилок про этот дом, и пошли на спор в нём ночь провести. Один под утро прибежал. Седой весь, другого медведь растерзал рядом с этим домом, пропади он пропадом. А третьего только на второй день у реки нашли. Он с того времени ни говорит больше ни слова. Только мычит, как корова на дойку. Тот, который прибежал, говорит, что видел этого старика. Дескать, это он в медведя обратился и задрал того мальчонку.

— А милиция, как же?

— А что милиция? Отписку дали, что зверь напал, да родителям строгий выговор. А то, говорят, родительских прав лишат и девчонку их в детдом заберут. А дом всё так и стоит в лесу. Там садик есть небольшой, в нём говорят, дед сокровища свои зарыл. Семья у него богатая была. До революции многим, чем они владели, а пришли их раскулачивать, родителей всех перебили, поместье сожгли, а детишек по детдомам рассовали. Вот и этот из тех был, кто в детдом попал. Сбежал оттуда, а потом и дом этот выстроил. С тех пор людей он и не любит. Вот только матушка его перед тем, как красные пришли, дала ему записку, куда они основное своё богатство заныкали. Вот дед, как освоился на новом месте, так и перенёс всё к себе, да в саду зарыл.

Их трапеза подходила к концу. Они вытерли руки салфетками, похватали свои рюкзаки и направились к трассе.

— Да, и говорят, — продолжал рассказчик. — Что там ещё и книга таинственная зарыта, которая в них роду чем-то вроде реликвии была, говорят, в ней его сила… — мужчины вышли на обочину трассы и зашагали вдоль края проезжей части. Женя проводил их взглядом. Рядом появилась Лика и поставила на стол свою порцию завтрака. Женя окинул трапезу взглядом.

— А тебе много не будет? — усмехнулся он. — Ты же питаешься у нас разборчиво, калории все считаешь.

— Тебя не спросили, — ответила девушка. — Здесь ещё и для Симы. Куда она пропала?

— Лика. А вот куда мы едем, в том доме садик есть?

— Есть.

— Ещё и лес кругом, — мечтательно произнёс Женя.

— Уж сколько раз ему рассказывала про этот дом. А до этого тормоза только сейчас дошло.

— А лопата у нас есть?

— Тебе зачем? — удивилась Лика. Тут к ним подошла Настя.

— Да, вот Симу хочу закопать, — покосился Женя на девушку. — Чё она не закопанная бегает?

— Вот пусть и бегает, — ответила Лика. — Тебе жалко, что ли?

— Напомни-ка, — Женя почесал подбородок. — Насколько мы отдыхать едем?

— На семь дней, — ответила Лика. — На неделю.

— Блеск, — произнёс Женя и залпом выпил остатки своего кофе.

Большой деревянный дом возвышался над опушкой леса. Его фасад смотрел на небольшую полянку, которую также окружали лесные заросли. От, противоположной фасаду, части дома до леса было немногим больше метров десяти. Бревенчатый сруб со ставнями окон давно почернел. Деревянные оконные рамы с чистыми стёклами отражали лесной пейзаж. Второй этаж дома был немного меньше первого. Над ним возвышалась двускатная крыша. Забор, окружавший двор, садик и сам дом, значительно отличался от дома. Если дом выглядел добротным, но заброшенным, то забор, наоборот, казалось, поставили ещё недавно.

В лесном массиве, окружавшем дом, были две небольшие прорехи. Через одну к дому проходила дорога, через другую был виден кусочек пейзажа — берег озера с небольшой деревушкой и бесконечный лес.

Внутри дом выглядел удручающе. Относительно современная мебель — диван, кресла, столы и стулья — были покрыты целлофановой плёнкой. Между ними, в углах и под большими часами с кукушкой, стрелки, которых замерли сто лет назад, провисли, покрытые пылью, паутины. Печи не было. Заменял её камин, углы топки которого также захватили пауки. Солнечные лучи проникали сквозь, неожиданно чистые стёкла окон, и падали на пол. Пыль, кружившая в воздухе помещения, подсвечивала собой солнечные лучи, придавая им прямую, лучеобразную форму.

Внутри дом представлял собой удивительный симбиоз русской избы, которой он был изначально, и некоторого европейского, или даже, американского стиля, явно, добавленного не так давно.

За окнами послышался шум подъезжавшего автомобиля. Через минуту заскрипели калитка и послышались голоса. Ещё через полминуты заскрипели доски крыльца. И почти сразу упало что-то тяжёлое.

— Да, чтоб тебя… — раздосадовано произнёс мужской голос.

— Ну, и фигли ты тут разлёгся, как порнозвезда перед камерой, — послышался женский голос.

— Вот только твоего коммента мне тут не хватало, — ответил мужской голос. — И без тебя больно.

— Ноги поднимать надо.

— Ступени ровными делать надо, а не как эти волнорезы.

— А у кого ключи? — спросил второй женский голос.

— У этого повелителя ступенек.

— Чего?! — ответил мужской голос. — Они же у тебя были. Мне сумки вручила, а сама хранителем ключей заделалась. Забыла?

— А где они? — насторожился первый женский голос.

— Дай, угадаю, — ехидно ответил мужской голос. — В машине оставила.

И тут же зазвучала связка ключей.

— А вот и хрен тебе в одно место, — ответил первый женский голос. — Вот они.

Послышался звук, вставляемого в замочную скважину, ключа, и тугие попытки вскрыть застоявшийся механизм.

— Ай! Блин… Ноготь сломала, — простонал первый женский голос. — Там замок, падла, не смазан.

— Ха! Медвежатник идёт на дело в маникюре, — раздался