Куколка - Артём Артёмов Страница 2

мало поменялась, разве что в зеркало я теперь смотрел реже и старался не встречаться взглядом с вторым глазом. Странное ощущение взгляда не проходило. На работе про свои проблемы я говорить не стал, таращиться в монитор и барабанить по клаве потеря одного глаза почти не мешала, коллеги особо разницы тоже не замечали. Легкую неуклюжесть списали на переутомление, благо я нередко оставался на работе сверхурочно. Глаза внимания не привлекали, двигались синхронно.

Поначалу.

Да, да, саморассасываться проблема не захотела, более того — через несколько дней я почувствовал знакомое покалывание в правой глазнице. Щекотало те мышцы, которые глазом двигают. Очень, я вам скажу, непривычное ощущение, вы даже не представляете, какие там мышцы и как расположены, обычно люди их почти не чувствуют. Отлежать-то их нельзя. Я начал нервничать и, под предлогом все того же переутомления, написал заяву на двухнедельный отпуск. Дир у меня золотой, сверхурочных моих не забыл и подмахнул не раздумывая, посоветовав себя впредь беречь.

Покалывание не проходило, и на следующий день я решился. Николай Андреевич, выслушав мои сбивчивые описания, заинтересовался и пригласил к себе на прием. Очень познавательная вышла встреча, жаль, что бесполезная. Я пару часов побыл-таки морской свинкой, прошел несколько тестов, некоторые были довольно бредовыми. Ну, этот хоть стулья под ноги не совал. Предлагал закрыть левый глаз, открыть правый и описать предмет, который он поставит на стол передо мной. На мое резонное, на мой взгляд (взгляд!), возражение, что я ни черта не вижу, он просил не отвлекаться и выполнять задачу. Ясное дело, ничего я описать не мог, и Николай заключил, что псевдослепотой тут не пахнет. Как мне показалось, ему было жаль. Потом мы считали карандаши. Я смотрел прямо перед собой, а он раскладывал на длинном столе карандаши и просил сказать, сколько их. Сначала слева — ну до пяти я считать, слава богу, обучен. Потом, попросив не вертеть головой, он передвинул два карандаша вправо, где мне их было не видно, и спросил, сколько карандашей на столе. Ну я-то не совсем потерянный, от того, что карандаши по столу двигают, они с него исчезают, ответил, что так пять и осталось, если, конечно, он их там не убрал тайком, пока я не вижу. Он пробормотал что-то типа «На геминеглект тоже не похоже» и еще больше опечалился. Потом были еще тесты, но все явно шло не так, как ему хотелось, и скучнел он все больше. Услышав про покалывание, Николай предложил мне лечь в стационар и пройти полное обследование со всевозможными анализами, он, мол, даже похлопочет за меня перед главврачом. Но я от этого щедрого предложения вежливо отказался, мне все ж таки не руки-ноги оторвало, чтоб себя в больницу запирать раньше времени. Расстались мы полностью разочарованные друг другом. Он авторитетно заявил, что проблема у меня не неврологическая, так что помочь он не сможет, но попробует узнать про похожие случаи. Сомневаюсь я, что услышу когда-нибудь его голос в трубке.

По дороге домой я заметил, что покалывание в глазнице сошло на нет, и приободрился. Может, все-таки, само пройдет, оптимистично думалось мне.

Я никогда так не ошибался.

Дома я заварил свежего чаю (пакетики я тоже употребляю, но крепкого крупнолистового они все же не заменят) и полез в инет гуглить запавшие в память словечки типа «псевдослепота» и «геминеглект». Мда, сложная штука мозги, тесты Николая Андреевича стали понятнее. Только я догуглился до Уоттса, как почувствовал в правой глазнице слабый нервный тик — дернулась мышца. Поначалу я не придал этому значения, подумаешь, глаз дергается. С моей работой это почти норма. Но тик не проходил, усиливался и, что самое пугающее, распространялся. Одна за другой начали самопроизвольно сокращаться мышцы правого глаза. Я уже не видел перед собой монитора и чая, смотрел в пространство, сосредоточившись на странных, пугающих ощущениях. В конце концов не выдержал и ломанулся в ванную, с трудом гася подступающую панику.

Глаз осматривался. Сука, я не знаю, как еще это назвать — он вращался в глазнице сам по себе, смотрел в разные стороны, явно фокусируя взгляд то там, то сям. Это было дико и страшно — один глаз, полный ужаса, впившийся в отражение другого, — и его сосед, беззаботно вертящийся в глазнице, разглядывающий все вокруг.

Кажется, я на несколько минут потерял контроль. Кажется, я орал на свое отражение. Что-то типа «Кто ты такой?!! Что тебе надо?!!» и прочий панический бред. Не помню. Не хочу помнить. Прочухался я на кухне, на лице липкий холодный пот, в руке нож. Офигеть, блядь, приехали. Ну и что ты, друг мой, собрался делать ножом? Глаз выковыривать? Выдайте мне ачивку «Словить белочку, увидев себя в зеркале».

Так, спокойно. Я ж вроде рассудительный и невозмутимый, да? Нож аккуратненько в ящик. Не надо вот этого. Дышим глубоко, приходим в себя. Где мой чай. Вот мой чай, в жопу его, надо чего покрепче.

Я надел темные очки, чтоб не пугать встречных своими новыми суперспособностями, и пошел за пивом. Да, да, напиваться положено водкой, но это не мой стиль, я этаким ботаном рос, бухал умеренно, да и батин пример «как не надо делать» очень хорошо способствовал осторожности в этом деле. Один раз только пробовал нахерачиться в ноль — когда Новый год с группой встречали, курсе на четвертом. Несчастная любовь и прочие сопли. Непривычный к такому организм решил, что столько водки разом — это отравление. В итоге я поимел легкое опьянение и вечер объятий с фаянсовым другом. Вырубиться не вышло, голова была почти чистая и я зарекся впредь переводить продукт. Лучше уж для снятия стресса выпить хорошего темного пива, ровно до той стадии легкого опьянения.

По дороге в магазин разливного я с тихим ужасом ощущал, как правый глаз смотрит по сторонам. Наверное, так бы я крутил головой, если б ехал в такси по незнакомому городу. Он, кажется, задерживался на памятниках, провожал взглядом автомобили и трамваи, перескакивал с них на фигуры прохожих. Мне с трудом удавалось сохранять невозмутимость и не поддаваться панике. Все-таки, я, наверное, пиздецки уравновешенный человек. Кто другой уже бился бы в двери психиатрии в истерике. Но не, нас так просто не возьмешь, я в дурку спешу не больше, чем в стационар к Николаю Андреевичу.

Тут вот за угол. Угу, красивый скверик на той стороне, полностью согласен с тобой, мой дорогой правый глаз. Прокатившую мимо красную «камаро» мы проводили глазами синхронно, ну красивая, зараза, ничего не скажешь.