Знак бесконечности - Виталий Бубенин Страница 21

— Уж лучше расстрел или муки, — вздохнул Алексей.

— Ну да ладно, это подождет, это не срочно. Нам нужен толковый план действий. Думаю, нам нужно разделиться. Вернее, сначала объединиться, а уж потом разделиться, а потом опять объединиться.

— Я в восхищении! Ваш план просто гениален! — Сергей принял картинную позу, — он настолько гениален, что я сразу и не понял, что это вообще план. И сколько раз на дню мы будем объединяться и разъединяться, позвольте спросить? И что нам это даст, каким образом приблизит к разгадке этой страшной тайны?

— Что за привычка перебивать, не дослушав до конца! — Возмутился Алексей.

— Сначала, сопрем книгу из музея. Потом соберем все вещдоки, и я с ними смотаюсь в Минск, попытаюсь все это научно обосновать. Ты останешься здесь и будешь обозначать присутствие здравого смысла в этой, погрязшей в суевериях, глуши.

— Да как же я тут останусь? — Заволновался Сергей, — а вдруг этот дядька глазастый меня по ночам донимать начнет? А вдруг он меня заставит коромысло ему таскать и похлебку из человечины варить? Он, может, упырь какой, кровосос, извращенец! А вдруг бабка с ним за одно? Я ж с ума сойду!

— Да, не боец, не боец, — укорил его Леха, — с таким в разведку не пойдешь. С таким даже провиант для войск добывать страшно. Бабка, та всю жизнь тут прожила, и ничего. Носится себе по дому, как угорелая. Сколько ей лет интересно? Я бы и то замучился. А он, каратист-айкидист, предрассудков испугался. Кому ты нужен?

— Ладно, ладно, — отмахнулся Сергей, — подумаешь, порассуждал слегка. Хорошо, останусь, обозначу присутствие здравого смысла.

— Тогда определяемся так, — Леха стал сосредоточенным, — выйдем сегодня, как только стемнеет. До деревни километров пять будет. Час туда, час обратно, ну и там час, полтора. Музей ночью никто не охраняет, думаю, все пройдет как по маслу. Замок там хиленький, окна без решеток, сигнализации нет. Бывает, что и форточки на ночь не закрывают, проветривают. Вернемся и спать, чтобы алиби было. Это ведь статья, друг мой, кража со взломом.

— Слушай, — мотнул головой Сергей, — а нельзя ли нам туда днем зайти, под видом посетителей? Потихоньку книжку бы и подтырили.

— Оно, конечно, можно и днем, только какие там сейчас посетители? Уборочная, сам понимаешь. Заметут нас, как пить дать заметут. Даже если нам удастся незаметно книгу стянуть, потом-то пропажа все равно обнаружится. И вот тогда вся деревня наш словесный портрет участковому составлять поможет. У нас под ногами будет гореть земля. Попадем в розыск и все, конец богатству и славе.

— Слушай, Леха! А может, ну их всех в баню, а? Поедем домой, отдохнем, оттянемся. Пусть эти упыри, да лешие сами разбираются.

— Да ты что!? — Набросился Алексей на брата, — да как у тебя язык повернулся? Мы, может быть, на пороге важного открытия стоим. Нам, может быть, Нобелевскую премию за это дадут!

— Нобелевскую премию ему дадут, — ворчал себе под нос Сережа, — смотри, чтобы тебе звание героя не присвоили, посмертно.

— Нет, ты все-таки законченный пессимист, братан. Все у тебя в мрачном свете. Веселее, боец, дойдем до Берлина! Короче, сейчас обедаем (или завтракаем?), потом спим, потом идем на дело. С собой ничего не берем, только самое необходимое.

— Знаки различия, награды, документы сдать, идем в разведку! — Торжественно произнес Сергей.

— Ладно, разведчик сонный, иди уже обедать, — вставая, дружески потрепал брата по затылку Леха.

Глава 12

Цепочки взаимосвязанных событий растянулись на тысячи лет. Он терпеливо ждал. И, наконец, свершилось! Ной с благоговением смотрел на нечто. Это нечто было очень маленьким. Оно не было похоже ни на Ноя, ни на что бы то ни было другое. Но оно существовало, жило какой-то своей жизнью, порождало себе подобных. У него получилось!

Окрыленный успехом он, с удвоенной силой, взялся за дело. Терпение, главное — не торопить события, и ничего не создавать вопреки их течению. Он с трепетом, очень осторожно, лишь добавлял недостающие звенья. Прошли сотни тысяч лет и вновь удача! Когда Ной понял, что же у него получилось, ему стало страшно. Огромные уродливые существа наполнили землю и воды. Они умножались очень быстро. Не такого результата ожидал Ной, но поделать уже ничего было нельзя. Нельзя вмешиваться в естественный ход событий — теперь это стало для него законом. Он знал себя, изучил себя. Создать себе подобного — вот венец мечтаний. Осуществление этой мечты стоило ему невероятных усилий и почти бесконечного времени. Он становился мудрее и понимал, что не он правит миром. Кроме него есть еще неведомая Великая Сила, безликая, вечная и страшная. Овладеть этой силой он не мог, пока не мог. Десятки тысяч лет прошли в неустанных трудах и поисках. Другая сила творила лучше. Он видел результаты ее трудов. Это было жестоко, но так было. Неразумные существа, уродливые и дикие, переполняли землю. Другая сила заставила их уничтожать друг друга и наступило равновесие. На земле снова стало можно жить.

Тысячелетия трудов не прошли бесследно. Ной чувствовал, что он, как никогда, близок к цели. Но подходящий момент не наступал. Он терпеливо ждал. Но вот однажды, он не поверил увиденному, свершилось! Широко раскинув руки, в траве лежал человек! Он лежал, и смотрел в небо. Ной узнал его. Это был сам Ной, только сотни тысяч лет назад. Великая радость охватила творящего. Наконец-то он видит результат своих трудов.

Но что же дальше? Ной уже знал. Нужно дать ему знание. И он дал ему знание, но не все, далеко не все. Человек мог просто не справиться с этим. Ной дал ему самое необходимое. Человек жил на земле. Ной, невидимый, всегда был с ним рядом, он любил этого человека, как отец, как создатель любит свое творение. Он оградил его от всех опасностей. Он поселил его в самом лучшем месте на земле, где человек никогда и ни в чем бы не нуждался. Но знания, всего знания, Ной дать ему не спешил. Он вдруг почувствовал, что Другая Сила, бессознательная, но более могущественная, стоит на пороге какого-то творения. Что же это будет, или кто? Снова безобразное существо? Ной недооценил гениальность Другой Силы. То, что увидел Ной, было лучше, совершенней, хотя внешне очень похоже на его творение. Человек внешне был несколько другим, казался более беззащитным, но и более красивым. Ной дал знание и этому человеку, ровно столько, сколько своему.