Дживс и Вустер - Пэлем Грэнвилл Вудхауз Страница 21

с хорошим чтивом, от которого дыбом встают волосы на голове, и забыться, погрузившись в книгу. По счастью, я прихватил из города одну книженцию, «Убийство в Грейстоун-Грейндже» называется, и теперь углубился в нее, знай только страницы переворачивал. Было ясно, что лучшего выбора я сделать не мог. Это оказалось одно из тех произведений, где то и дело встречаются мертвые английские баронеты, распростертые на полу в библиотеке, а к героине перед сном, что ни вечер, прямо из стены вылазит Нечто и начинает шляться по комнате, так что я очень скоро вполне успокоился, выключил свет и заснул крепким живительным сном, каковой живительный сон продолжается у меня всегда до самого прибытия утренней чашки чаю.

Напоследок, перед тем как окончательно смежились усталые вежды и отключилось сознание, мне послышался звонок у входных дверей и говор отдаленных голосов, из чего можно было заключить о прибытии в усадьбу нового гостя.

Утренний рацион мне доставил Силверсмит, и хотя его обращение со мной оставалось довольно прохладным – свидетельство того, что вчерашние проказы Сэма Голдуина до сих пор не прощены, – я, однако, набрался храбрости и попробовал завязать с ним дружескую беседу. Я всегда стараюсь, по возможности, устанавливать дружеские отношения между тем, кто приносит чай, и тем, кто его пьет.

– А, Силверсмит, доброе утро, доброе утро, – начал я. – Как сегодня погодка, а? Отличная?

– Да, сэр.

– Жаворонок поет в небесах, и улитка ползет по листу, и все такое прочее[17]?

– Да, сэр.

– Знаете, Силверсмит, может быть, конечно, мне просто приснилось, но у меня сложилось такое впечатление, что вчера поздно вечером раздался звонок у входной двери и затем кое-какие закулисные разговоры. Я не ошибся? Никто не приезжал вечером после закрытия? – Приехал, сэр. Мистер Вустер.

Он холодно взглянул на меня, как бы напоминая, что не желает участвовать в дружеской беседе с человеком, ответственным за вторжение Сэма Голдуина в его жизнь, и пропал, оставив Бертрама, как вы можете себе представить, в довольно задумчивом состоянии. Недоумевая, я приподнялся, прислонился спиной к подушкам и поднес чашку к губам. Все это было выше моего разумения.

По его словам выходило, что вчера приехал «мистер Вустер», а отсюда могло следовать только одно из двух: либо я, как герои моего анекдота, ослышался, либо же только что со мной беседовал дворецкий, который с утра пораньше находится под градусом.

Ни то ни другое предположение меня не удовлетворяло. Слух у меня с детских лет чрезвычайно острый, а мысль, чтобы Силверсмит к восьми часам утра успел наклюкаться, и вовсе не выдерживала критики. Только самые безответственные из дворецких способны принимать спиртное до завтрака, и если Дживсов дядя Чарли представляется моим читателям лицом безответственным, значит, его образ мне совершенно не удался. Маленького лорда Фаунтлероя можно вообразить с утра заложившим за галстук, но Силверсмита – ни за что.

И однако же он, бесспорно, сказал: «Мистер Вустер». Я сидел и ломал голову, не находя даже мало-мальски убедительного объяснения этой загадке, когда вдруг отворилась дверь и в комнату проник призрак Дживса с завтраком на подносе.

Глава 8

Я сказал «призрак Дживса», потому что в первый, ужасный, момент я именно так определил для себя это явление. Приветствие: «Кого мы видим? Призрак!» – замерло, непроизнесенное, у меня на губах, ибо я почувствовал себя примерно так же, как героиня «Убийства в Грейстоун-Грейндж», когда обнаружила Нечто у себя в спальне. Не знаю, случалось ли вам встречаться с привидением, но могу вас заверить, что поначалу берет сильная оторопь.

Но потом ноздрей моих коснулся аромат поджаренного бекона, и, осознав, что весьма мало вероятно, чтобы потустороннее видение разгуливало с нашим национальным кушаньем на подносе, я немного успокоился. Настолько, во всяком случае, чтобы, почти не пролив, удержать чашку в руке и чтобы при этом еще пролепетать: «Дживс!» Однако и это не так-то мало для человека, у которого только что язык завернулся за гортань и одновременно прилип к нёбу.

– Доброе утро, сэр, – промолвил он. – Я подумал, что, чем присоединяться ко всей компании в столовой, вы предпочтете завтрак в одиночестве своей комнаты.

Отлично зная, что в столовой меня бы ждали пять теть, из них одна глухая, одна полоумная и одна – леди Дафна Винкворт, и весь букет совершенно непригоден для потребления на голодный желудок, я от души оценил такой дружеский жест, – тем более когда сообразил, что в хозяйстве наподобие здешнего порядки, вернее всего, традиционные, сильно отстающие от последнего писка современной творческой мысли, и не иначе как за столом там прислуживает лично дворецкий.

– Правильно ведь? – спросил я. – За завтраком пирующих обслуживает сам Силверсмит?

– Да, сэр.

– Бог ты мой! – воскликнул я, бледнея сквозь здоровый загар. – Ну и человек, Дживс!

– Кто, сэр?

– Ваш дядя Чарли.

– А-а, да, сэр. Сильная личность.

– Еще какая сильная. Что там у Шекспира говорится про кого-то, у кого взор матери?

– «Взор Марса – а не матери – грозный, наводящий страх»[18] – вот, видимо, цитата, которая вам припомнилась, сэр.

– Верно, верно. Именно такой взор у дяди Чарли. Неужели вы так его и называете – «дядя Чарли»?

– Да, сэр.

– Поразительно. Для меня даже подумать о нем как о дяде Чарли – все равно что назвать его Реджи или Джимми или, если на то пошло, даже Берти. Он что же, качал вас в детстве на колене?

– Весьма часто, сэр.

– И вы не трепетали? Железный ребенок! – Я снова принялся за завтрак. – Отличный бекон, доложу вам, Дживс.

– Домашнего копчения, насколько я понимаю, сэр.

– И приготовленный из мирно настроенных свиней. И селедочка, я вижу, не говоря о тостах, джеме, даже, если зрение меня не обманывает, еще и яблоко! Что ни говори про «Деверил-Холл», но кормят здесь по-царски. Вы не замечали, Дживс, что хорошая копченая селедка на завтрак –