Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 2007 год Страница 22

…В Гааге все закрывается рано, ровно в 18.00. Так что остается только вернуться в гостиницу и готовиться к завтрашней встрече со светилом голландского дизайна профессором Гертом Думбаром. Надо продумать вопросы — классик все-таки.

Афиша Думбара к выставке, посвященной группе De Stijl, в которой состоял художник Пит Мондриан 

Яркие полосы — символ тюрьмы

Герт Думбар — едва ли не самый известный сегодня в мире голландский дизайнер. Выпускник Гаагской академии в 1960-х, он затем учился в Королевском колледже искусств в Лондоне, а в 1980-х годах даже возглавлял там отделение графического дизайна. Читает лекции в лучших европейских и американских академиях по дизайну. В той же Англии в 1987—1988 годах был президентом Ассоциации дизайнеров и арт-директоров. Международных регалий у него тоже не счесть. Достаточно упомянуть «золотой карандаш» British Design&Art Direction, присужденный ему дважды, — единственный случай в истории этой престижнейшей награды.

В 1977 году Думбар основал дизайнерскую студию, которой страна, без преувеличений, обязана своим сегодняшним обликом. Голландские железные дороги, голландская почта, голландская полиция, целый ряд национальных и транснациональных корпоративных зданий, амстердамский Рейксмузеум и даже больницы носят теперь печать фирменного стиля от Studio Dumbar — яркого, неожиданного и по-голландски сдержанного одновременно.

…Проходя уже знакомыми академическими коридорами на встречу с Гертом Думбаром, я все же волнуюсь, но мои страхи немедленно улетучиваются при виде человека среднего роста и плотного телосложения, склонившегося над компьютером, за которым работает молодой человек, — видимо, студент-старшекурсник. Они с профессором что-то живо обсуждают и смеются. Подвижное добродушное лицо, веселые искры в глазах — Думбар чем-то напоминает персонажей с жизнерадостных энергичных портретов своего соотечественника XVII века Франса Халса. Заметив нас, он подходит быстрой походкой, бодро жмет наши руки и уводит в соседнюю аудиторию… Рассказчиком он оказался блестящим — как-никак, лектор со стажем.

По мнению Думбара, у дизайна три родины: Россия, Германия и Гаага. Почему Россия и Германия — понятно. В 1920-е годы именно эти две страны были в авангарде дизайнерских экспериментов. Гаага — потому, что «в 1929 году наши пионеры в этой области — Пит Зварт, Паул Шуитема и Герард Килиан — именно здесь, в Королевской академии, составили первый курс дизайна под названием «Рекламный рисунок и конструкция мебели», который затем разделился на два самостоятельных: «Графический и типографский дизайн» и «Внутреннее пространство дома», то есть дизайн интерьерный. Большинство нынешних мастеров учились у этих отцов-основателей или их учеников». А откуда социальная направленность голландского дизайна, о которой столько говорят и пишут? «Так сложилось исторически… У нас в стране всегда был четко обозначен водораздел между собственно дизайнерами, с их левыми, социалистическими взглядами, и, что называется, рекламщиками. Последние, например, в годы войны сотрудничали с немцами, а первые работали на Сопротивление — помогали подделывать паспорта и продовольственные карточки». Сегодня дизайн иногда рассматривают как составную часть рекламы. Но Думбар придерживается традиционных для большого мастера старой закалки взглядов: «Графический дизайн — это социально-информативная система общения. Система плодотворных связей. Реклама же — сами знаете, навязывает нам нечто ненужное…»

Кстати, у нас в России как раз с социальным дизайном дело обстоит совсем хило. За последнее время могу только припомнить вдруг появившиеся в Москве большие щиты с «пристегнутыми» ремнями безопасности плюшевыми мишками и грустными зайчиками, призывающими помочь детям-сиротам. В Голландии, судя по всему, социальной тематики в дизайне много. В самой Гааге, правда, я подобных плакатов не заметила (может, просто из-за незнания языка) — запомнилось лишь обилие красивых афиш к разным культурным событиям. Впрочем, всю Голландию, ухоженную, сплошь и рядом заботливо оформленную, в том числе и выпускниками Гаагской академии, можно считать «тотальным социальным дизайном» — ведь, в конечном счете, уютная и комфортная среда обитания влияет на самоощущение общества и человека в нем, как ничто другое.

«Не только дизайнеры, но и многие наши художники работают на публичное пространство — посмотрите, как много в городской среде искусства». Не могу не согласиться, сама удивлялась большому количеству ярко раскрашенной современной скульптуры на улицах Гааги. Но тут же грешным делом подумала: «Чем бы занимались голландские дизайнеры, например, у нас в России, где сегодня социально ориентированный дизайн не востребован никем?» Словно прочитав мои мысли, господин Думбар продолжает: «Я даже не всегда выполняю конкретный социальный заказ, могу работать и на будущее. Например, сейчас разрабатываю систему универсальных опознавательных знаков и символов для зон стихийных бедствий — чтобы люди любой страны в экстремальной ситуации смогли быстро сориентироваться: где искать госпиталь, где оказывают первую психологическую помощь…»

Профессор Герт Думбар консультирует студентов-дипломников 

Думбара ждут студенты. Кстати, решила я полюбопытствовать: «Что вы только что так весело обсуждали с ними?» — «Весьма талантливые молодые люди. Готовят проект для музыкального фестиваля, но мне не нравятся фотографии, на которых настаивает заказчик. Вот я им и объясняю, что клиента надо видеть, но не слушать». Да, и в сферах, далеких от коммерции, клиент — непременный участник дизайнерского процесса, в большей или меньшей степени: профессия все-таки прикладная. И даже в Голландии с ее традиционно высокой визуальной культурой приходится убеждать кого-то в правильности того, что придумал дизайнер.

На этом мы расстались с профессором до вечера — для окончания разговора он пригласил нас на ужин в индонезийский ресторан (как-никак Индонезия — бывшая голландская колония). Под экзотические блюда речь зашла о более широких теоретических проблемах — что, к примеру, вообще означает «хороший дизайн»? «Он должен быть настолько свеж по идее и одновременно «попадать в точку», чтобы у заказчика долгое время не возникало желания поменять его на что-то другое. Я категорически запрещаю студентам использовать в своих работах какие-либо штампы. Каждый раз надо все придумывать с нуля. Еще одно свойство хорошего дизайна — юмор. Он очень эффективен, поскольку понятен всем…» Самому Думбару не откажешь в чувстве юмора и при обычном общении. На мой досужий вопрос — что символизируют придуманные им развеселые полоски разных цветов на машинах, форме и велосипедах полиции в Гааге, он не моргнув глазом ответил: «Тюремную решетку, разумеется!»

Потом, уже в гостинице, я вспоминаю, что так называемый design look (общее стилистическое решение) голландских железных дорог с их элегантным и лаконичным логотипом, светящимся в темноте на здании Центрального вокзала Гааги, ярко-желтыми поездами, указателями и табло Герт придумал еще в далеком 1967 году. Что не мешает им и сегодня, спустя сорок лет, выглядеть современно. Это к разговору о долговечности «хорошего дизайна».

На занятиях по шрифтовому дизайну студенты начальных курсов занимаются в основном каллиграфией 

«Таймс» и «Ариал» — мужское и женское

Шрифтовая «наука» — одно из ключевых направлений графического дизайна. Казалось бы, что можно изобрести нового при том ограниченном наборе средств, который представляют собой уже существующие буквы? Но нет, шрифтовики придумывают все новые и новые способы их «подачи». Спрашивается, зачем? Часто ли мы обращаем внимание, как выглядят эти самые буквы, когда читаем? Вряд ли. Ведь их главное предназначение — фиксировать текст и передавать его смысл.

В действительности все не так просто. Вспомните, сколько раз вы откладывали какую-то книжку, чтобы никогда больше к ней не вернуться, или, наоборот, взяв ее в руки нехотя, уже не могли от нее оторваться. И вдумайтесь: только ли в содержании здесь дело? Быть может, еще и в том, насколько легко скользит глаз по странице, как изображены и расположены на ней знаки, объединенные в слова и строчки? Вот хотя бы пример из моей профессиональной жизни. Несколько лет назад я написала для одного женского журнала статью, набрав ее на компьютере в привычном для меня шрифте Times New Roman. Редактору материал показался слишком жестким, и она попросила переписать его в смягченном, «женском» стиле. Недолго думая, я просто поменяла шрифт Times на более изящный Arial, не изменив ни слова. И представьте — текст прошел на ура.