Укрощение строптивой - Олег Ростов Страница 22

Часть 2. Обретение. Глава 2.

— Слушай, муж, — слово «муж» проговорила с сарказмом, — тебе делать нечего? — Пилила меня потихоньку Кристина, лёжа на животе. Я ей как раз массировал спину.

— Почему нечего?

— Вот что ты делаешь?

— Делаю тебе массаж спины, постепенно буду переходить на ноги, как бы разгоняя кровь и выгоняя из тебя недуг.

— Очень смешно! Ты точно озабоченный. Ты себе девку найти не можешь, об меня трёшься постоянно, хватаешь меня за разные места. Найди нормальную, которая сама на тебе двигаться сможет и массируй ей что-нибудь.

— А мне тебя нравиться массировать. — Закончил с поясницей. — Чем ты постоянно недовольна? Прямо, как бабка старая! Кристина тебе только тридцать исполнилось.

— Вот именно, тридцать. Я совсем старуха, да ещё и ущербная.

— Ну ты даёшь! В тридцать лет какая же ты старая? Запомни мой глупый человек…

— Сам тупой!

— Не перебивай мужчину!

— Мужчина может идти в зад!

— Без проблем. — Стал массировать её ягодицы. Кристина возмущенно засопела.

— Я не про свой зад говорила!

— А мне твой нравиться. Вот хороший он у тебя, даже не смотря, что ты худая, как атомная война!

— Да ты на себя посмотри в зеркало, тоже мне секс-символ, Том Круз напополам с Квазимодой.

— Мужчина не должен быть красавцем.

— А каким он должен быть? — Она даже попыталась голову повернуть назад, чтобы посмотреть на меня.

— Лежи спокойно. Чего тыковку заворачиваешь? Шею ещё до кучи сломать хочешь? Так вот, мужчина должен быть здоровым, как горилла, по возможности волосатым…

— Как ты, да? У тебя грудь волосатая, ноги волосатые, даже задница немного!

— Ну не такой уж я и волосатый. Я волосатее видел. Так вот… Не перебивай меня! — Продолжал делать массаж ягодиц, постепенно смещаясь на ноги. — Волосатым, грязным, вонять потом, конским навозом, ну или соляркой с бензином. Поедать мясо так, чтобы жир капал с рук, пить из огромной кружки какое-нибудь пойло, рыгать за столом, смеяться громко и злословить. Из словарного запаса знать совсем немного слов: «Дай пожрать, иди сюда, раздвигай ноги, вставай раком!» Одним словом, быть натуральным варваром и животным.

Некоторое время Кристина молчала, даже не двигалась, переваривая услышанное. Потом проговорила:

— Серёгин, ты серьёзно?

— Да уж куда серьёзнее. Давай, сознайся дорогая жёнушка, вас же именно такие возбуждают? Гламурный, утончённый засранец всегда проигрывает грубияну и самцу. Это природа, дорогая. Так ведь? На фоне таких вот горилл и орангутанов, вы смотритесь воздушно, все такие беленькие, чистенькие, вкусно пахнущие, одним словом, прекрасные создания. И вот хватает такое чудище утончённую красавицу, тащит куда-нибудь под елку или там же, где и схватил, начинает оприходовать, наплевав на ваши истеричные вопли. Какое то время вы ещё верещите, а потом сами начинаете задом двигать. Это даже в сказках отражено — «Аленький цветочек», «Красавица и чудовище». Согласись?! Не даром говорят: «Сказка ложь да в ней намёк, добрым молодцам урок». Именно поэтому Великий Рим проиграл в оконцовке грязным варварам. Потому, что римлянки его сдали. Мужчины Рима стали слишком утончёнными, нежными и гламурными, делать детей нормальных не могли, либо бесплодными стали, либо от них нежизнеспособное потомство рождалось. А тут римлянки увидели настоящих самцов, которые могли одарить их здоровым потомством. И всё, трындец Великому Риму.

Начал массировать ей левую ногу.

— Стёпа?! Ты идиот? Ты где такое вычитал?

— Ты меня удивляешь! Об этом все знают. Я вообще не понимаю, чему вас там в Оксфорде учили? Днями напролёт в пабах пьянствовать?

— Пошел ты! Я закончила Оксфорд с отличием!

— Оно и видно!

— Что тебе видно?

— Да всё видно. Зад твой вижу, ноги, спину. Сейчас на спину тебя переверну, титьки твои увижу. Хоть ты и худая стала, как…

— Достал уже!

— Короче, они у тебя хорошо сохранились. Пусть у тебя и коленки такие, что тронешь их — порежешься, а ребра как стиральная доска, но ведь это дело поправимое, да дорогая?! Кстати, Кристина, а ты немного поправилась.

— Пошёл ты!

— Да ладно! — Перешёл на правую ногу. Некоторое время молчали. Закончив с ногами, сделал массаж плеч. — Давай на спинку перевернёмся.

— Не трогай меня! И убери от меня свои клешни.

— Завязывай. Я знаю, что ты любишь, когда я тебя мну. Тебе это нравилось ещё тогда, когда мы с тобой близнецов делали. Так что, не капризничай, переворачиваемся… Вот так, умница-разумница.

— Перестань. Умница-разумница. Как с придурошной разговариваешь. Чего уставился? Титек моих не видел? Или то, что у меня между ног?

— Видел много раз. — Опять молчали. Через некоторое время она задала вопрос.

— Скажи, Стёп, только честно. Я страшная?

— Ты просто болеешь. А когда человек страдает недугом, он не выглядит писаным красавцем. Поэтому, недуг нужно победить и образ прежней Кристины вновь появиться.

— Ты просто меня успокаиваешь.

— А зачем мне тебя успокаивать? Я не собираюсь тебе сопли утирать. Достаточно того, что я тебя купаю, ношу тебя на руках выгуливая.

— Что, одолжение делаешь? Можешь проваливать. Я не нуждаюсь в твоём сочувствии и одолжении. Смотри ка какой благородный с помойки приполз! Когда насиловал меня, где было твоё долбанное благородство?

Я усмехнулся.

— Я как супруг тебя не насиловал, а удовлетворял твою запредельную похоть. Согласись, что действенно было. Тебе же нравилось?! Крис, только честно, нравилось же?

— Пошёл ты!

Теперь уже я засмеялся. Закончил с массажем. Некоторое время сидел рядом с ней. Мы молчали, я улыбался. Она сначала недовольно смотрела на меня, потом её губы растянулись в улыбке.

— Серёгин, ты что лыбишься, как клоун?

— А ты?

— А я глядя на клоуна.

Погладил её по груди. Она ударила по моей тыльной стороне ладони своей ладошкой. Да, руками она уже владела хорошо. И чем больше проходило времени, тем лучше. Это было замечательно. Вот сидеть она ещё не могла. Ну ничего. Пусть пройдёт год — два, но она сядет. Я верил в это. А потом обязательно встанет. Сделает свой первый шаг, как в далёком детстве. А потом побежит.

— Руки убрал!

— Крис, я строго в медицинских целях.

— Что-о-о?

— Я серьёзно. Мужчина должен как можно чаще массировать женскую грудь. Для её же пользы. — У неё от возмущения глаза стали квадратными. Я опять засмеялся.

— Это с какого перепуга?

— Всё очень просто. Что бы женщина не страдала