Три Царя - Игорь Маревский Страница 22

— И что он тебе сказал? — заранее догадываясь о сути ответа, спросил Сырник.

— Что всё будет отлично! — Ярик звонко рассмеялся и пригубил из глиняной чарки. — Перестань Балдур искать ответы там, где и вопросов нет. Просто очередной поход в великолепной компании старых друзей, а дружище?

Ярик хлопнул Балдура по плечу и обернулся в сторону плясок и криков. Он в ритм отбивал одной ногой мелодию, и был лишь вопрос времени, прежде чем он сам пустится в пляс. Балдур перевел взгляд на Дэйну, и всё её выражение лица давало понять, что истинная причина её похода, никак не касалась человека.

Он начал сомневаться, что получит желаемые ответы на свои вопросы. С другой стороны, человек и сам начал понимать, что никто из его отряда сопровождения не был обязан изъясняться или оправдаться, если сами не имели на то желания. Балдур на мгновение переключил свой взгляд на толпу танцующих и музыкантов, что, не жалея сил, играли на инструментах.

— Деньги никогда не играли для меня большой роли, ты это и сам знаешь, — прервала его размышления Мира. Она обещала рассказать ему, как только все будут в сборе. Правда стервятник не совсем понимал, хотела она чтобы её все услышали, или просто на тот момент, еще не придумала красивого оправдания. — Сумма действительно приличная, да и заказ, как ты сам понимаешь, того стоит. Не была я еще на ворожейках, но это не основная причина моего согласия.

Балдур обернулся к Мире, будучи готов выслушать её откровения.

— Ярик прав, что же мы ведем себя, словно нас ничего не связывает. Мы же первые, помнишь? Первые, и как я вижу единственные, раз теперь ты предпочитаешь ходить только с Сырником. Да, ты более не член коллегии, и однако стоит тебе лишь свиснуть, и за тобой выстроится целая армия желающих. Как бы не выслужиться и не поставить себе галочку в сопровождении одного из четырех.

Балдур ничего не ответил, и во взгляде Дэйны на секунду проблеснула то, что можно было назвать печалью. Ярик делал вид, что он не слушает и полностью зачарован весельем, однако Сырник заметил, как изредка бегает его взгляд. Мира действительно была права, точнее ей хотелось так думать.

— Почему должна существовать некая эгоистичная причина, чтобы мы смогли вновь собраться вместе? Разве больше десяти лет совместной работы ничего не значат? Работа предстоит сложная, путь не далекий, но и награда того стоит.

— Так значит Яруша тебе пообещал что-то помимо денежной награды? — сухо произнес Балдур.

— Пообещал, — не стала отрицать Мира. — Он пообещал мне одолжение. Услугу, которая возможно когда-нибудь мне понадобится.

— И всё это ради того, чтобы склеить раздробленный отряд и отправить за тридевять земель, — заключил Сырник, и в его взгляде поселилось опасение недоверия.

Балдур еще во время разговора с многоликим, понял, что меридинец преследует собственную цель. С другой стороны, он так же понимал, что если Яруша решил, что ему понадобится Красный Стервятник, то никакие слова человека не изменили бы его мотивы. Многоликий, словно в шахматной партии, взял фигуру Балдура и поставил на шахматную доску. Всё что оставалось человеку, это найти способ добраться до самого конца и выжить. Так ему казалось, но и сам Балдур понимал, что в суждении о людях и их мотивах, он часто ошибался. Это была одна из причин, почему человек предпочитал тихие и опасные миры зверей.

— Какую услугу, — спросил он монотонным голосом.

Он сразу заметил, как глаза Миры засверкали. Она смотрела на него так, словно молила всем своим взглядом, не просить её лгать. Да, я обещала, что скажу правду, казалось без слов заговорила она. Пообещала, что расскажу, и я это сделала. Я хотела собрать нас всех, ведь мы должны быть вместе. Действительно, многоликий пообещал мне услугу, но Балдур, во имя всех богов молю тебя… Молю не заставляй меня лгать, только не сейчас. Ты всё узнаешь… я клянусь.

Вдруг своё молчание прервала Дэйна, и её вопрос был направлен к своему сборщику.

— А что же ты сам? В заказе всё еще фигурируете пункт, который я знаю, ты никогда не выполнишь, и всё же ты здесь.

И всё же он здесь. Балдур настолько погрузился в собственные размышления и убедил себя в том, что каждый из них обязан отчитаться перед ним. Действительно, с каких это пор, он требовал от своего отряда сопровождения причин и ответов на такие вопросы? С каких пор он перестал доверять им? Просто доверять. Долгое время, их жизни были тесно связаны в один клубок, развязать который, казалось, было невозможно. Он доверял свою и жизнь Сырника в их руки, как они и полагались на него. Он ощутил себя крайне паршиво, словно кто-то вогнал ему под ребро холодный кусок стали.

Стервятник задумался над её вопросом. Он требовал пояснений, хоть и сам не до конца понимал, как бы ответил на подобный вопрос. Всё его естество кричало не браться за заказ. Он знал, что не выполнит всех пунктов, однако вот он. Сидит, пьет и ест, а его отряд планирует путь на вороний перевал. Место сопряжения двух лик, туда, куда отнюдь не каждый отважится пойти. Возможно, его манил вызов. За последние годы походов, он ограничивался простыми заказами, изредка позволяя себе повысить градус опасности. Быть может попросту имена его членов отряда заставили человека передумать. Вариантов складывалось несколько, и привести один чёткий аргумент, ему не удавалось. Он не мог найти слов, поэтому просто повернул голову на крики и свисты. Музыканты сошли со сцены, и их место принялись занимать новые.

Солировал сию компанию молодой парнишка с жиденьким пушком на щеках, светлыми волосами и голубыми глазами. Он широко улыбался, бросая завлекающие взгляды на девушек, и ожидал пока остальные будут готовы.

Высокий, худощавый и с длинным носом древолюд принял гусли у мужичка и принялся бренчать, настраивая звук. Его бледную кожу местами покрывали почки, а волосы, словно крона ивы, свисали до плеч. Он в свою очередь не обращал никакого внимания на толпу, зажавшись на сцене, опустив голову и ссутулившись, настраивая свои гусли.

За ним стояли два камнеступа, в каждом было не более двух аршинов росту, а отличительной чертой их были широкие плечи, каменные наросты на загорелой коже и толстые пальцы. Они держали длинный ствол дерева, распиленный надвое, по длине которого были натянуты толстые усы царского моржа. Пока один