Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1974 год Страница 23

— Нашел дурака.

Дочка бригадира, Аня, маленькая, смешливая, с черненькими мышиными глазками, пустила сквозь зубы:

— Ай-яй-яй... Все разбегайтесь! Идет Спирька — волчья смерть! — И прыснула в подол платья.

Спирька швырнул в нее кусок шкуры, и та прикусила язык.

— Тогда я возьму мальчишек. Кто побойчей... Ладно?

Бригадир уже пил третий стакан чаю.

— Это можно. Бери. Только расскажи, в чем дело...

Утром, в день своего дежурства, Спирька распорядился запрячь три упряжки из лучших быков, на одну сел сам, на другие посадил своего братишку Семку, четырнадцатилетнего подростка, и Петьку, сына пастуха Ивана. Расставил две упряжки километра за четыре друг от друга по обе стороны стада и велел ждать его нарт и ничего не бояться.

Никто не знал, что день назад Спирька долго колесил вокруг стада, изучал волчьи следы на снегу, их направление, длину шага и прыжка. Теперь он выехал на легких нартах к стаду. За плечами болталась винтовка. Он спрятал упряжку за кустами ивняка с той стороны, откуда обычно нападали волки. Чуя полную безнаказанность, хищники обнаглели. Не прошло и часа, как Спирька увидел волка. Едва заметный среди кустов и кочек, он бежал, низко свесив хвост и нюхая снег. Он казался крохотным отсюда. Нечего было и думать попасть в него.

— Оленьей печени захотел, стервец, — прошептал Спирька и направил нарты в его сторону.

Волк застыл, поднял вверх морду и бросился от стада.

Спирька дернул вожжу, заорал на быков, и они галопом ринулись по кустарникам и горбам. Они несли его легко, оставляя сзади слабые следы полозьев. Ветер свистел в ушах, комья снега били в лицо. Олени несли изо всех сил, но Спирьке этого было мало. Он пустил в ход хорей. Волк мчался длинными прыжками и легко уходил от преследования, то скрываясь за кочками, то выскакивая на взгорки. Он несся, выгибая спину. Он летел, то вытягиваясь в струнку, то сжимаясь в комок, все увеличивая расстояние между собой и нартами.

Ему нельзя было дать ни минуты передышки.

Спирька не спускал с него глаз и думал: будет он удирать по прямой в лес или пойдет, как обычно, большими кругами? Если не пойдет кругами — все сорвется. А если пойдет, Спирьке помогут расставленные упряжки.

Он чуть не заорал по-мальчишески «ура!», увидев, что волк отвалил от прямой влево. Но когда волк опять отклонился, Спирька забрал правее, стал ошалело орать и заставил зверя изменить свой курс. Скоро нарты достигли его следов, сдвоенных, широко брошенных друг от друга, — волк шел прыжками.

Олени устали, от них валил пар, шерсть взмокла, языки вывалились. Они хрипло дышали. А волк шел все так же легко и упруго, точно в нем была навечно заведенная пружина, безотказно бросавшая его тело огромными скачками вперед. Но теперь расстояние между ними почти не увеличивалось. Спирька гнал волка по кругу. Подлетая к сизому леску, он пронзительно свистнул, и вслед за тем сбоку появилась свежая упряжка с Семкой. На ходу перескочил в нее Спирька, а братишка прыгнул в его упряжку. Как бешеные несли быки пастуха по целине, по сдвоенному, точь-в-точь как у собаки, следу. Снежная пыль окутала его, и он на миг потерял из виду зверя. Как Спирька обрадовался, увидев, что просвет между следами чуть уменьшился! Волк начал уставать. По рассказам других он знал: хочешь загнать волка — не дай ему остановиться.

Спирька вспотел. Винтовка больно колотила его по плечам и спине, руки и ноги замлели, и, чтоб пошевелить ими, он время от времени приподымался на нартах. Расстояние между упряжкой и волком сокращалось. Быки видели невдалеке хищника, таращили в испуге глаза, бросали в стороны головы, но вожжа, крики и хорей гнали и гнали их на волка.

Теперь, пожалуй, в него можно было попасть. Но вдруг промах? С ходу бить нельзя, рискованно — мушка будет прыгать, а совсем остановить быков — упустишь время; еще дальше уйдет хищник — и, кто его знает, может скрыться. И он гнал упряжку вперед, ведя волка по кругу. Когда к нему подскочила новая, свежая упряжка, он уже не мог впрыгнуть в нее на ходу. Задыхаясь от усталости, он кулем перевалился в нее и помчал по следам — уже коротким, глубоким, измученным следам.

И когда расстояние между ними сократилось метров до сорока, Спирька, не останавливая быков, одной рукой снял винтовку, вскинул, чуть попридержал быков, прицелился — и сухо лопнул выстрел. Пуля поймала волка в воздухе. Он взлетел над кочкой невредимым, а опустился со свинцом в лопатке. Однако, подскочив к нему, Спирька увидел, что зверь только ранен. Он остервенело полз по снегу, перебирая лапами и оставляя прерывистый красный след. Он был весь мокрый, шерсть клочьями дыбилась на спине и боках. Почуяв за собой человека, волк внезапно повернулся к нему, прыгнул в сторону, клацнул зубами и захрипел.

— А олешек кушать вкусно? — спросил Спирька, поднимая винтовку...

Скоро к стойбищу подъехали три упряжки. На задних нартах лежал волк.

— Всех их надо так, — сказал Спирька уже в чуме, кладя в рот сразу два куска оленины, — всех по очереди.

— Точно, сынок, надо, — поддакнул отец, подрезая кожу и, как чулок, стаскивая с волка серовато-бурую, в желтых подпалинах шкуру. — Так оно и будет.

А через час, когда Спирька исправно посапывал в своем балагане, а возле чума шумела детвора, катавшая из снега огромную бабу, старик отогнал их подальше и свирепо крикнул:

— Тише вы!.. Спирьку разбудите...

Говорят бородатые боги

В 1931 году археологи Э. Моррис. Дж. Шарло и А. Моррис, исследуя Храм воинов в Чичен-Ице на Юкатане, обнаружили там древние росписи и опубликовали сенсационное сообщение: «Фрески изображают ряд эпизодов, в которых светлокожие люди с длинными желтыми волосами оказываются побежденными в битве н приносятся в жертву темнокожими воинами. Необычные черты первых дают повод для весьма интересных догадок относительно их происхождения...» Белокожие индейцы Америки... Откуда и когда пришли они в Америку? Или они такие же аборигены, как и их темнокожие собратья? Какую роль сыграли они в становлении древнеамернканских культур? Мы предлагаем фрагмент статьи Тура Хейердала, которая посвящена этой проблеме.

Собственно говоря, фрески Храма воинов в Чичен-Ице лишь возродили споры о белокожих аборигенах Америки. А родилась эта загадка еще во времена конкисты. Когда Франсиско Писарро завоевал Перу, его двоюродный брат, хронист Педро Писарро записал для потомства, что некоторые представители местной правящей знати были белее, чем испанцы (1 Здесь и далее курсивом выделены свидетельства древних хроник и записи индейских легенд. (Прим. ред.)). Писарро добавляет, что инки считали этих людей потомками своих богов, виракочей. Недаром стоило испанцам высадиться на берегу, как инкские гонцы, сменяя друг друга, донесли до императора — в горы — весть, что вернулись виракочи — люди морской пены, выполнив свое обещание. У перуанцев не было бород, но было слово, обозначающее бороду (сонхасапа), и было слово для обозначения белых чужеземцев (виракоча), которым они по сей день нередко называют европейцев. Белая кожа и бороды помогли Писарро с горсткой людей пройти невредимым через укрепленные горные долины Перу и покорить крупнейшую в то время империю — огромное войско индейцев с благоговением смотрело на возвратившихся виракочей.

Мнимые виракочи под командованием Писарро в полной мере воспользовались ошибкой инков. Они безнаказанно задушили верховного правителя на глазах его воинов. Громя и грабя все подряд, конкистадоры пошли дальше на юг вдоль Аданского высокогорного плато от Куско до огромного инкского храма в Каче, посвященного Виракоче. Внутри этого архитектурного шедевра они обнаружили каменную статую самого священного правителя Кон-Тики Виракочи — длиннобородого человека с царственной осанкой. Хронист Инка Гарсилассо в ту пору записал:

Испанцы, когда увидели этот храм и статую описанного вида, склонны были считать, что святой Варфоломей дошел до Перу, просвещая язычников, и что индейцы сделали статую в память этого события.

Впечатление от статуи и рассказов инков о странствующем чужеземце, который в далеком прошлом посетил Перу вместе со своими белыми бородатыми сподвижниками, было так велико, что испанцы много лет не покушались на статую. А испано-индейские метисы Куско создали братство, избрав своим покровителем святого Варфоломея. Однако в конце концов испанцы поняли свою ошибку: храм они разрушили, статую сперва изуродовали, потом унесли и разбили. Та же участь постигла и множество других священных статуй Виракочи.

Продвигаясь через огромную инкскую империю, испанцы видели развалины циклопических мегалитических сооружений доинкской поры. Один из самых замечательных образцов мегалитической архитектуры в Новом Свете встретился им в Винаке, между Куско и океаном. Испанский хронист Сьеза де Леон записал в 1553 году: