Нет в лесу страшнее зверя - Маша Ловыгина Страница 23

— Вот и славно, — Кушнер захлопнул блокнот. — Ничего не забыли? Тогда поехали.

Полина села в автобус и закрыла глаза. Скоро, совсем скоро…

— Я сяду здесь?

Она вздрогнула, увидев Сайганова.

— Конечно.

Колдун сел, и Полина заметила, как он быстро оглядел ее сложенные на коленях руки. Нахмурив брови, Сайганов склонил голову, будто принюхиваясь.

— Что-то не так? — осторожно поинтересовалась она.

— Возможно, — он сглотнул и облизал бледные губы.

— Вам нехорошо? Попросить воды или…

— Нет-нет, — он дотронулся до ее руки. Пальцы Сайганова были просто ледяными.

По телу Полины пробежала дрожь. Холодок коснулся лица. Смахнув со щеки невидимую паутину, она отвернулась к окну. Близость Сайганова давила. Кожа затылка стала чувствительной, словно кто-то водил по ней тоненькими иглами китайского массажера.

— Я не сделаю вам ничего плохого, — вдруг прошептал колдун. — Только и вы тогда…

— Что? — обернулась она и встретилась взглядом с его черными зрачками.

Губы колдуна дрогнули в еле заметной усмешке:

— Вы знаете…

— Я не понимаю, — поежилась Полина.

— Рядом с вами что-то происходит. Нехорошее… Я это чувствую.

Она вспыхнула и нервно притянула рюкзак:

— Тогда пересядьте. И не надо пугать меня! Может… может это именно из-за вас вокруг происходит что-то нехорошее?!

Колдун пару секунд пристально смотрел на нее, а затем откинулся на спинку кресла. И по его напряженному лицу и плотно сжатым губам Полина поняла, что он никуда не уйдет. Вскочив, она оглядела салон и увидела на заднем сидении Мару. Хотелось послать к ней Сайганова, но, натолкнувшись на удивленный взгляд Кушнера, она лишь отвела глаза и уселась обратно. Не хватало еще скандал устроить. Ну что она, в самом деле, завелась? Подумаешь, колдун… Что в ней может быть нехорошего?

Однако, вокруг действительно происходило что-то странное. Меньше всего Полина ожидала, что вот так, ничего не делая, можно заполучить сразу двух врагов в лице Сайганова и Мары, которые теперь косились на нее, словно она их чем-то обидела или специально навредила.

Когда деревня оказалась позади, а за окнами замелькали поля и пастбища, Кушнер заговорил с водителем:

— Митрич, а расскажи-ка нам о Чертовой горе. Чего туда люди едут, да еще и с детьми? Неужели других мест нет? Более подходящих? Я в том смысле, что вот эти слухи о всяких явлениях должны бы пугать? Вдруг что, и не выберешься.

— Ты, Лева, сам как ребенок малый, ей-богу, — рассмеялся водитель. — Ну чего бояться-то?

— Ну я понимаю, что рыбнадзор там следит. Но все же… Я тут проштудировал несколько статей — везде пишут, что зона аномально активная. Кто-то же должен на страже стоять, мало ли…

— Свято место пусто не бывает, слышал присказку? Вот и там уже один мил человек под себя все подгреб… Земля-то, знамо, народная, а вот, поди ж ты, хозяин сыскался. Барушников Пашка, — Митрич крякнул. — Вот он за порядком и смотрит. Поставил рыбацкие домики. Сдает их круглый год. Ну, вроде как мзду платит, конечно.

— Хочешь сказать, незаконно?

— Да ничего я не хочу говорить, — Митрич почесал затылок и вывернул руль, объезжая рытвину.

Пассажиров тряхнуло, и Полина привалилась плечом к Сайганову. Тот на автомате придержал ее, но затем отстранился, едва заметно покраснев.

«А ведь он совсем еще молодой, хоть и напыщенный, как индюк», — подумала она.

— Я Пашку-то помню еще молодым парнем. Тот еще был… говнюк. Но со временем, вроде, остепенился. Не мое дело, конечно, но дом у него дорогой, и машин несколько имеется. Вроде как уезжал куда-то, может, на заработки. Несколько лет его никто не видел. А потом вернулся, уже при финансах. Ну и… Ладно, чего это я языком растрепался. Не мое дело.

— Местный феодал этот ваш Барушников, — вступила в разговор Алла.

— Так знамо дело — куда ж без них, без господ-то? — от души рассмеялся Митрич. — В Заемье помещиков завсегда много было. Вологодская губерния — место сытное. Тут тебе и земля благодатная, и лес, и рыба, и пушнина… Опять же остроги — кормить всех надо? Надо. А потому с властью сговаривались, чтоб, значит, прокорм и ночлег давать. Ну да это давно было.

— Как много вы всего знаете! — восхитилась Полина. — И как любите свой край.

— Я тебе так скажу, девонька, — у нас, почитай, каждый местный свою родословную до седьмого колена знает. Родная земля держит, не отпускает. Врать не буду — молодежь, конечно, уезжает. Но многие возвращаются. Красота-то какая, а? — он ткнул пальцем в окно. — Дикая! Первозданная. Как же от такой чуди откажешься? Ночами сниться будет, всю душу измотает.

— И все-таки деревни-то ветшают… — подал голос Костров. — Значит, все не так, как кажется. Вы вот тоже в Вологду перебрались.

— Хм, — поморщился Митрич. — Недалеко и убег. Жену схоронил, вот дети и позвали. Теперича тянет меня обратно — словно веревками прикрутило к Заемью-то…

Помирать точно сюда вернусь. Говорю же, чудное это место. Как есть, чудное…

— А Ненастьево? — спросила Полина, и они с Кушнером обменялись быстрыми взглядами.

— Что — Ненастьево?

— История есть у него какая-то? Мистическая? — режиссер положил на колени телефон, перед этим включив диктофон.

Полина почувствовала, как у нее задрожали руки и ноги. Она сжала кулаки, чуть накренившись вперед. Сайганов тоже подобрался, явно испытывая неподдельный интерес.

— Тут у нас каждый пень со своей историей! — пожал плечами Митрич. — Да только невеселые энти сказки. Ненастьево… Заросло там все, болотами покрылось.

— А Валентина Павловна сказала, что туда узкоколейка ведет, — не удержалась Полина. — Вот бы посмотреть на эту деревню…

— Ах эта Валентина Павловна! Бо-ло-ло, — по-доброму заметил водитель. — Ведет, конечно, да только, не пойму, чего там смотреть-то? Говорю же: все заброшено, разрушено. Супротив природы не попрешь… Интересно ей! Все рыжие такие любопытные, а? — рассмеялся он, глянув на Полину в зеркало. — Ну да ладно, расскажу я вам одну историю из прошлого. Слухайте!

Позади Полины скрипнуло сидение. Костров облокотился на спинку ее кресла, и она чуть сдвинулась, чтобы ему было лучше видно и слышно. Хотя, на что там было смотреть — на затылок Митрича?

— К нам одно время ездили специалисты разные. Которые НЛО изучают, разломы всякие. Ну время такое было. Помните — Кашпировский, Чумак… Банки с водой заряженной, гипноз по телевизору. Как с ума народ посходил! Журналист еще один был. Но тот конкретно про мистику спрашивал, легенды всякие собирал. А нашим-то только того и надо — садись, мил человек, бутылку ставь, сейчас мы тебя пугать будем! Веселый народ у нас, да… И ведь, надо же, журналист-то тоже рыжий был! — цыкнул Митрич. — А мистика, да, есть такая буква в этом слове.