Невольник - Марина Владимировна Добрынина Страница 24

Шеоннель накладывает на Лина и на себя иллюзию. Легкую, как поясняет он. Просто делает глаза Лина голубыми (оба), а волосы — темно-русыми. Сам же тоже становится достаточно непримечательным шатеном эльфийской наружности.

Через час мы в Шактистане. В каком-то проулке. Я сразу чувствую запах — влажности, гниющих фруктов, пыли.

Лин берет меня за руку. Первая мысль — одернуть, но я душу ее в зародыше. Я же сейчас невольница, не более того. Мое дело — подчиняться.

Некоторое время идем между близко стоящими домами, вернее, между их глухими стенами. Окон нет. Растительности — тоже. Под ногами — высохшая красная земля.

Выходим к рынку. Слышно его издалека. Такой специфичный разноголосый шум. Не только говорящие на разных языках разумные, но и лошади, ослы, птицы — все вносят свой вклад в разноголосицу. Впрочем, все рынки звучат похоже.

Идем медленно. Впереди мы с Лином, чуть позади — грустно опустивший уши Шеоннель. Мы договорились заранее, что он изображает из себя слугу Лина, а потому нечего ему радоваться жизни, пусть тащит себе дорожный мешок и молчит.

Пытаемся обойти рынок по периметру.

— Нам нужна гостиница! — ору я. А иначе свою мысль просто не донести. Не услышат.

— Знаю! — отвечает княжич. Надо же, сейчас он сам на себя не похож — деловой, собранный, — я выяснил у Андизара. Остановиться лучше в "Розе пустыни". Приличный, но относительно недорогой трактир. Должен быть где-то недалеко.

Спрашивать, где это, опасаемся. Мы и так привлекаем много внимания. Иностранец в сопровождении невольницы и эльфа. Думаю, вырядись Лин каким-нибудь жителем Шактистана, было бы проще, но увы, никто из нас не знает язык.

Побродив по рынку часа так с полтора, наконец, неожиданно, выходим на эту самую "Розу". Вывеска написана на трех языках — шактистанском, зулкибарском и эльфийском. Ну, и для тех, видимо, кто читать не умеет вовсе, над дверью прикреплена табличка с изображением уродливого красного цветочка на желтом фоне.

Проходим внутрь. Нас приветствует любопытный на вид разумный. Он, вроде бы, на шактистанца похож — такой же невысокий и темноволосый, но уши у него явно заостренные, эльфийские, и по-зулкибарски он говорит без акцента. Видимо, не такая уж закрытая страна — этот Шактистан, раз в ней встречаются подобные экземпляры.

Одет он в халат длиной до щиколоток, а на голове тряпка повязана. Вроде бы белая, но на нее нашито множество разноцветных лоскутов. От этого голова встречающего похожа на разукрашенную ребенком капусту.

— Комнату снять? — интересуется полукровка.

— Да, — важно произносит Лин, — мне и моей невольнице. А также слуге.

Шеоннель почтительно кланяется. Голова его опущена, как и подобает вышколенной прислуге. Бедняга принц!

Я, изображая из себя невольницу, стою, не шевелясь, на шаг позади княжича.

Несколько нервирует мысль о том, что едва ли наброшенное на меня покрывало способно скрыть формы, которыми меня наградил Кардагол. Вон, у этого, со странным головным убором, слюна на пол так и капает. Право слово, лучше бы меня в мешок упаковали!

— Меня Хайят зовут, — поясняет наш встречающий, умудряясь одновременно глядеть на княжича и облизываться в строну "прекрасной Лорелеи", — могу предложить Вам, господин, комнату на втором этаже. Прекрасный вид на сад, широкий диван. И, в качестве приятного дополнения, ежедневные букеты цветов в номер.

— Беру! — высокомерно бросает княжич, — а что для моего слуги?

— А для него у нас тоже найдется помещение.

— Мне нужно, чтобы он постоянно был рядом!

— Всенепременно.

— Пойдет! Проводите нас, уважаемый!

Лин, задрав нос к потолку, шествует вперед, я семеню следом. Шеон топает чуть позади меня, тяжело и громко вздыхая. Кажется, он переигрывает.

Комната, в которую нас поселили, и в самом деле, неплоха. Хайят, получив в качестве чаевых серебряную монету (на мой взгляд, это было слишком уже щедро), удаляется в сопровождении нашего полуэльфа. Могу оглядеться.

Помещение достаточно просторное, было бы светлое, если бы не темно-красные, украшенные геометрическими узорами, ковры на стенах. Здесь немного пахнет затхлостью, из чего делаю вывод, что оно не особо часто используется. Видимо, слишком дорого для прибывающих. Ну да княжич у нас маг, если денег не хватит, знает, откуда их телепортировать.

На тумбе у стола стоит обещанный букет каких-то чахлых желтых цветочков. Запах у них тоже как-то не очень, кислятиной отдает. Помимо тумбы в комнате имеется платяной шкаф со шторкой вместо двери (ага, было бы, что туда еще вешать) и, конечно же, низкая и достаточно широкая, чтобы на ней без помех могли разместиться два человека, лежанка.

Часть комнаты закрыта ширмой, за которой обнаруживаются лохань с чуть теплой водой и ночная ваза.

Лин плюхается на лежанку и тут же вскрикивает:

— Ох, что ж она жесткая-то такая?!

Я же, наконец, могу снять с себя покрывало. Оно меня слегка нервирует — изображение, как в дымке, трудно сфокусировать взгляд, и оттого мне повсюду мерещится угроза.

— Мне не нравится, как ты ходишь! — вдруг заявляет Лин, — ты как-то плохо задом вертишь!

— Я сейчас чей-то зад… — тихо проговариваю я, но закончить мысль княжич мне не дает, он вдруг начинает смеяться, и, как мне кажется, с какой-то истеричной ноткой в голосе.

Лин

Ларрен такая очаровашка, когда злится. А эта его угроза… одном словом — я валяюсь!

— Что за планы у тебя на мой зад, сладенькая? — прожравшись, поинтересовался я.

Лар одарил меня таким взглядом, что я бы, наверно, даже испугался… если бы на его месте кто-нибудь другой был. Ну, или если б он хотя бы в своем настоящем облике был, а не в девичьем.

— Расслабься… хи-хи… Лорелея, — посоветовал я.

— Лин, прекращай, это не смешно, — буркнул Ларрен.

— Не смешно, — согласился я, — не смешно, что такая красотка ходит, как мужик. Давай, потренируйся, попробуй попой повилять.

Я поудобнее устроился на диване и приготовился смотреть, как моя краса неописуемая будет дефилировать по помещению. Однако краса явно была не расположена к подобному представлению и одарила меня зверским взглядом.

— Нет-нет! Наложницы так не смотрят! — воскликнул я. — Ты же султана на фиг отпугнешь, если так на него глянешь. Попробуй посмотреть нежненько. Давай, Лар, у тебя получится! Посмотри на меня так, будто я блондин твоей мечты.

От этого моего заявления мордашка красотки злобно исказилась. Это нелюбовь к блондинам? Или персонально ко мне?

— Я сейчас на тебя так нежненько посмотрю, что мало не покажется, — пригрозил Ларрен и, сжав кулаки,