Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1974 год Страница 27

Мелкая, но досадная неудача постигла путешественников в первый же день плавания, 1 июля 1972 года. Рулевой, Боб Тивук, слишком резко прибавил скорость, умьяк развернуло, и он врезался в причал. Корпус его не пострадал, зато большая часть рюкзаков от толчка вылетела за борт. Пока их ловили да переупаковывали снаряжение, подошло время обеда. Майкл Астор, совмещающий обязанности старшины-рулевого и «завхоза» группы, раздал «сухой» (теперь уже только по названию) паек, и путешественники, уныло жуя подмоченные бисквиты, вторично отплыли в направлении Берингова пролива.

В течение десяти часов умьяк в гордом одиночестве переваливался с волны на волну. Но затем у него появилась «компания»: вокруг лодки начали резвиться серые косатки. Между тем качка усилилась, поднявшийся шквальный ветер развел штормовую волну, грозя перевернуть суденышко.

Похолодало. Совсем некстати заглох мотор. Лодку понесло на неприветливые прибрежные скалы.

— Могу вас поздравить, ребята, — мрачно заявил Боб Тивук, — нормальный человек больше двадцати минут в ледяной воде не продержится: сердце остановится — и конец. Не вешай носа, Тони, может, выплывем.

— Я бы выплыл... — скорбно признался Митчелл, — если бы умел плавать...

Его товарищи изумленно переглянулись, но обсудить это признание не успели: в нескольких метрах от камней капитан Бок-штос завел-таки мотор, и умьяк под радостные вопли мореходов рванулся вперед, к мысу Принца Уэльского.

История поселка Уэйлс, расположенного на этом мысе, насчитывает уже две тысячи лет. Полвека назад эпидемия дифтерии сократила его население вдвое, и с тех пор здешние эскимосы с большим подозрением относятся к продуктам, которые завозят в местные лавки. Как записал Джон Бокштос в дневнике экспедиции, «поселок живет натуральным хозяйством; основные продукты питания — тюлени и моржи, причем ни винтовки, ни мотоциклы почти не изменили традиционные способы охоты. В пищу идут все части тела животных, вплоть до мозгов моржей, особо почитается тюлений жир. Возможно, именно эта естественная диета и обусловливает полное отсутствие у эскимосов раковых и коронарных заболеваний, что неизменно поражает врачей, приезжающих сюда для медицинских исследований».

Планировка Уэйлса отличается сугубой простотой: единственная улица, вдоль которой вытянулись два ряда одинаковых хижин из фанеры. Эскимосы радушно встретили путешественников, хотя вначале долго не могли поверить, что пришлые смогут вылезти из умьяка, не расквасив себе нос. Это действительно непросто: дно ходит под ногами, и точка опоры то н дело исчезает. Путешественники с честью выдержали это испытание и окончательно завоевали уважение местных жителей, когда стоически отведали ворвани, гостеприимно предложенной хозяевами. Правда, после этого вопрос о немедленном отплытии был решен очень быстро.

Море успокоилось так же внезапно, как и разбушевалось, ледяной ветер стих, поэтому следующие 36 часов двигались без остановок и на приличной скорости — 10 узлов. В пути подстреляли несколько уток, и обед, приготовленный из них, несколько сгладил воспоминания о трапезе в Уэйлсе. Погода установилась окончательно. В ярких лучах солнца умьяк ходко резал гладкую полоску воды между берегом и полем пакового льда.

Следующая остановка была сделана в заливе Коцебу, затем путешественники добрались до Пойнт-Хопа и без всяких осложнений проследовали к мысу Айси-Кейп. Пачки концентратов давно уже лежали забытыми на дне рюкзаков: дичи было больше чем достаточно. Красавцев американских лосей, провожавших лодку задумчивым взглядом, решили не трогать, зато подстрелили двух карибу из тех, что тысячными стадами бродят по тундре в поисках подножного корма.

Оленина, ягоды, дикие гуси, рыба, иногда белки составляют традиционное летнее меню охотника-эскимоса, и у путешественников не было ни малейшего желания отступать от него. Тем более что это соответствовало и цели экспедиции: не только совершить длительное плавание на эскимосской лодке, но и на практике познакомиться со всеми сторонами быта местных жителей, ненадолго самим стать эскимосами.

Сразу оговоримся: в этой части программы экспедиция потерпела неудачу. Бокштос и его друзья научились очень многому. Они узнали, как отличать пресный лед or соленого по цвету (пресный — более голубой), приобрели умение управлять умьяком во время сильных шквалов, избегать столкновений с дрейфующими полями, перетаскивать лодку и все снаряжение по льду в поисках чистой воды Они научились в считанные секунды запускать заглохший мотор — а он останавливался чуть ли не каждый день и, как нарочно, в опасной близости от прибрежных скал — и отыскивать дорогу в тумане, следя за полетом казарок и чаек.

Увы, на тринадцатый день путешествия, возле Уэйнрайта, мореплаватели нарушили одну из основные заповедей эскимосской жизни. и это показало, что им не хватало еще очень многого, чтобы стать настоящими эскимосами. Неписаный закон эскимосов гласит: все живое достойно уважения, ни одного зверя не следует убивать без крайней необходимости, охота — не развлечение, а лишь средство существования. Из спортивного интереса Бокштос и его товарищи застрелили несколько моржей Туши так и остались лежать брошенными на льду. Когда путешественники предложили свои трофеи местным жителям, те с негодованием отказались: они не были голодны и спортивный азарт американцев расценили как варварство. Радушию эскимосов на этом пришел конец.

Как бы в отместку за совершенное преступление природа обрушила на экспедицию град неприятностей. Близ мыса Франклина выяснилось, что проход забит льдинами. Пришлось перебегать по суше с умьяком на плечах под секущим проливным дождем Внезапно поднявшийся ужасающей силы ветер не позволял окоченевшим мореплавателям поставить палатки, чтобы хоть немного обогреться. Затем до мыса Барроу Джон Бокштос и его товарищи вынуждены были прорубать во льдах проход топорами.

Но худшее ждало их впереди На двадцать второй день плавания прямо по курсу открылся проход в ледяных полях. Не успел умьяк войти в него, как поля пришли в движение. Разводье неумолимо сужалось, а путь назад оказался отрезанным: опять заглох мотор. Снова выручил полярный опыт капитана Бокштоса. По его команде все выскочили на лед и мощным рывком подняли умьяк над водой. В ту же минуту проход окончательно исчез.

Ураганные ветры надолго задержали экспедицию на мысе Барроу. Когда же группа снова вышла в море, наступивший период туманов сильно замедлил плавание. Надежды добраться к осени до Гренландии почти не оставалось. В одно прекрасное августовское утро Джон Бокштос заметил в небе гаг. Птицы летели на юг...

Тем не менее путешественники решили плыть вперед. За август пройдена еще тысяча миль. Позади остались граница Аляски и остров Хершел, залив Маккензи и поселок Тактояктук. Однако десятибалльные ветры снова заставили экспедицию остановиться.

Третьего сентября мореплаватели разбили свой последний бивак на островах Бейлли — плоских словно блины, клочках суши. Вечером поставили палатки, выпили горячего чая, легли спать... Утром следующего дня налетел ураган небывалой силы. Вокруг умьяка начал расти свежий лед. Путешественники забились в палатки, не смея носа высунуть наружу.

Пять дней, проведенных взаперти, оказались едва ли не самым серьезным испытанием. Несмотря на теплую одежду, все отчаянно мерзли; на обед приходилось довольствоваться полусырым мясом чаек; время коротали, яростно споря друг с другом: почему не удался поход. Когда ветер стих, было проведено официальное совещание. Резолюцию приняли быстро: плавание прекратить.

Даже добравшись до ближайшего — и единственного на много сотен километров вокруг — аэродрома, путешественники еще не осознали до конца, насколько своевременным было их решение. И только значительно позже они узнали, что их самолет был той осенью последним... Через сутки сильнейший буран не оставил и следа от взлетной полосы.

Что же, подведем итоги. Путешественники не одолели Северо-Западный проход, который, строго говоря, начинается у южной оконечности острова Банкс, между островами Бейлли и мысом Ламтон. Однако экспедиция Джона Бокштоса все же прошла в труднейших условиях половину намеченного пути: две с половиной тысячи миль из пяти. Для одной навигации и крохотного судна это очень и очень много. Более того, мореплаватели доказали, что эскимосский умьяк едва ли не лучше всех прочих малых судов приспособлен для дальних полярных плаваний в районе Североамериканского архипелага. И наконец, самое важное. Путешественникам удалось проникнуться духом эскимосской жизни, по достоинству оценили они извечную борьбу этого народа с суровой полярной природой.

«Эскимосская культура, — записано в дневнике экспедиции, — не утратила своей изобретательности. Несмотря на алкоголь и болезни, щедро поставляемые сюда цивилизацией, жизнь в Арктике полна силы и энергии, и эту энергию эскимосы, если не нарушать их традиций и не навязывать лживых альтернатив, не утратят никогда...»