Нет в лесу страшнее зверя - Маша Ловыгина Страница 29

— Да! Значит, мы идем правильно. Должен быть мост, а прямо за ним, через поле — дорога в Ненастьево.

— Давайте найдем мост и потом позовем остальных? — предложил Кушнер и потянулся. — Благодать-то какая! Господи, ну скажите мне, зачем нужны эти чертовы Дубай, когда такая красота есть на свете! — воскликнул он.

Полина усмехнулась и покачала головой — она бы не отказалась от того, чтобы съездить куда-нибудь заграницу. Для того, чтобы сравнить. Но Кушнер был прав — природа в ее первозданном виде, особенно в подобных местах, действовала словно лекарство, прочищая не только легкие, но и загруженную всякой житейской ерундой голову.

— Не могу себе представить того, о чем нам тут рассказывали, Полина, — обернулся мужчина. — Неужели это действительно произошло здесь? На мой взгляд, абсолютно безопасное, я бы даже сказал — сказочное место!

Полина дернулась, зацепившись рукавом за ветку, и почему-то похолодела от его слов.

Лес кончился внезапно. Они оказались на освещенном яркими лучами пригорке. Чуть поодаль увидели деревянный мост с полуразвалившимися перилами.

— Оно? — спросил Кушнер.

— Да, — ответила Полина и нерешительно двинулась вперед.

— Хорошо, будьте здесь. Я за остальными! — режиссер рысцой направился обратно по тому же пути, а Полина, задержав дыхание, осталась на месте.

Она хорошо помнила дорогу в Ненастьево от Чертовой горы, но обратный путь начисто стерся из ее воспоминаний. Конечно, тогда она была не в состоянии что-то видеть и слышать. Глубокое потрясение, жар и галлюцинации избавили от этих воспоминаний, стерев то немногое, что еще было в ее детской голове. Но потом, через месяцы, картинки стали вновь появляться, смущая и тревожа ее разум.

Что ж, теперь она снова здесь. И все кругом то же, что и много лет назад… Разве это не мистика? Проходят годы, рушатся и строятся новые города, но что-то остается незыблемым и неподвластным времени, благодаря природе.

И лес, и мост ждали Полину, потому что она много раз проигрывала в голове эту встречу. Возможно, получить ответы на вопросы не получится. Но ей была необходима эта связь, физическое слияние со своим прошлым для того, чтобы получить настоящее освобождение и выздоровление.

Старая тайна — как глубокая заноза. Только забываешь о ней, а она тут как тут — саднит, воспаляется, мешает жить. Понимаешь, что надо вскрыть и вытащить ее наружу, но почему-то все твердят о том, что ничего не было, и ты все придумала…

Ей необходимо было вытащить эту занозу и начать жить свободно…

За спиной послышались разговоры и приглушенные шаги. Киногруппа двинулась к мосту, и Полина присоединилась к ней, забрав свой рюкзак из рук Сайганова. Тот и так тащил две набитые сумки, но успевал при этом озираться вокруг и, как снова показалось Полине, принюхиваться. Алла и Мара шли рядом, а замыкал процессию Кушнер, взвалив за спину клеенчатый баул со съестным.

У моста они остановились. Не то чтобы он выглядел хлипким, но и уверенности в том, что выдержит, не давал. Вода была настолько темной, что дно даже не просматривалось. К тому же, от реки несло холодом, а вьюны на поверхности предупреждали о возможных подводных ямах.

— Я попробую пройти первым, — вызвался Сайганов и, поставив сумки, сделал первый шаг. Доски скрипнули под его весом.

Мара шумно выдохнула.

Дойдя до середины, колдун остановился. Полина видела его напряженную спину и с интересом наблюдала за тем, что он будет делать дальше. А дальше Сайганов вдруг вытянул руки в стороны ладонями вниз и замер.

— Что это с ним? — произнесла она шепотом.

— Договаривается с рекой… — ответила Мара, и Полина почувствовала в ее словах неприкрытый восторг и восхищение.

— Полина! — вдруг глухо позвал Сайганов.

Бросив быстрый взгляд на Мару, Полина направилась к нему. Скользнув ладонью по перилам, за десятилетия сглаженными множеством чужих рук, ощутила тепло и сухость. Сквозь щели в досках просвечивала зелень воды и клубящиеся на поверхности длинные стебли речной осоки.

— По-моему, все нормально. Крепкие мостки, — пожала она плечами. — Но все же будет лучше, если мы пройдем по очереди.

Андрей не ответил и зашагал вперед, даже не оглянувшись. Полина хмыкнула, обернулась и кивнула остальным. Мара и Алла, подхватив одну из оставленных Сайгановым сумок, подошли ближе. Вскоре все оказались на другом берегу. Впереди их ждало огромное заросшее поле, а прямо за ним заброшенная деревня.

Идти пришлось довольно долго, продираясь сквозь высокую траву под жарящими лучами дневного солнца. Воздух звенел, наполненный сладковатым ароматом чертополоха, хрустальными голосами трясогузок и малиновок, которые носились над полем, совершенно не обращая внимания на непрошенных гостей.

Никто не жаловался. Если кому-то хотелось отдышаться, то все останавливались на несколько минут, закрывали глаза и словно зависали вне времени и пространства. Обмениваясь молчаливыми взглядами, растерянно улыбались, обласканные маревом запахов и звуков.

— Мать моя женщина! — воскликнула Алла, когда они наконец подошли к первому со стороны поля дому.

Домишко оказался перекошен на правую сторону так, что крыша съехала почти до земли. Через не заколоченные мутные окошки, занавешенные, словно тюлем, серой паутиной, невозможно было ничего рассмотреть. Да и желания такого ни у кого из присутствующих не возникло.

— Как безыменная могила давно забытого жильца, лежат в пустыне молчаливой обломки старого дворца…[11] — продекламировала Алла, трагично заломив руки и закатив глаза.

— На обломки дворца не похоже, — отмахнулся Геннадий Викторович, — и на графские развалины тоже. Хотя королевам, Аллочка, драма очень даже к лицу.

Граница между полем и деревней уже практически исчезла. Травой заросла тропинка перед поваленным забором; одичавший малинник разросся, но продолжал плодоносить — ветки были унизаны мелкими бордовыми ягодами, оказавшимися на удивление сладкими и пахучими.

Вокруг Ненастьева непроходимой стеной возвышался лес.

Гуськом они обошли кривобокую изгородь, чтобы оказаться внутри деревни. Переть напролом никто даже не подумал.

Полина остановилась, разглядывая заросший крапивой колодец, затем подошла к старой яблоне, которая находилась чуть поодаль, у того самого места, где раньше была тропинка, ведущая в лес. На кривых ветках почти не осталось зелени, лишь несколько одиноких желтоватых листков трепетали от дуновения ветерка. Яблоня сейчас казалась совсем невысокой, и ветки ее были облеплены чем-то вроде сероватой ваты. Полина дотронулась до ствола рукой, внезапно ощутив прилив щемящей грусти…

«Шухерья или Шахерезада?…»

— Шуша… — прошептала она.

— Полина, вы идете? Как думаете, где нам лучше кости бросить? — донесся до нее голос Кушнера.

— Мы останавливались в доме, который находится вон там! — Полина покрутила головой и махнула в противоположную сторону от того места, где они сейчас находились. — Но если все здесь такое запущенное, то я даже