Журнал «Если» - «Если», 2008 № 04 Страница 3

Моряк в нем возмутился.

— Ни в какой Нимр ты в этакий шторм не попадешь, потонешь у самого берега! Да и при попутном ветре без жратвы и воды отсюда до Нимра на лодке не добраться. — И, прежде чем она успела повторить неизменное «Мне нужно в Нимр», а он был уверен, что она это скажет, добавил: — Лучше двигай ногами в Димн. — И указал в нужном направлении. — Всего-то дня два пути. Это порт, найдешь подходящий корабль. Попадешь в свой Нимр и скорее, и вернее. А я… — он смолк.

Женщина повернулась в сторону Димна, очевидно, проворачивая в уме услышанное. Выходит, кое-что соображать она все же могла. Тиугдал тоже раздумывал. Димн. Его совсем не тянуло в этот город. Сказать, что гернийцев в Димне не любили, значило ничего не сказать. Да и места там кругом опасные. Но сидеть в этой вонючей деревне не менее опасно. Соображают здешние туго, но когда до них дойдет, что можно поживиться за счет пришлых… В порту можно точно так же найти корабль и до Герне, а что до опасностей дороги, так у него против них есть оружие…

Он задохнулся от смеха. Надо же, как выгодно повернулось ночное крушение!

После полудня, разжившись кое-какими харчами у рыбаков, немало обрадованных тому, что чужаки убираются прочь (светлая мысль насчет продажи пришлых в рабство их еще не посетила), они тронулись в путь.

На этот раз женщина шла впереди, с самого начала взяв такой темп, что Тиугдал порядком отстал. Он и не особо торопился, достаточно было не терять ее из виду.

Места были унылые — голая равнина, кое-где пологие холмы, вереск, чахлые кусты. Никто здесь не жил, зато поговаривали, что сюда нередко наведываются Похитители людей — остатки кочевых племен, вытесненных армиями Союзной Империи и королевства Михаль из глубины материка на побережье, оставивших свои былые занятия и поставляющих рабов на невольничьи рынки Димна, впрочем, как и вполне оседлые жители некоторых приморских городов. Но Похитителей людей почему-то боялись больше. Однако Тиугдал полагал, что теперь ему страшиться нечего. Точной дороги он не знал, да и не было здесь никакой дороги, но, двигаясь вдоль берега, Димн не минуешь.

Наступил вечер, на небосклон выползла луна, почти такая же яркая, как вчера. Женщина явно не собиралась ни останавливаться, ни сбавлять ход. Первоначально Тиугдал надеялся, что она вымотается и устанет — все-таки она была слабее его. Но, видимо, из-за своей одержимости она ничего не чувствовала. А вот Тиугдал устал невыносимо. Как большинство моряков, пешеход он был неважный. И после вчерашнего заплыва целый день на ногах — это чересчур.

— Слушай, ты! — крикнул он. — Как тебя там (он не спрашивал ее имени, а она наверняка его не помнила)… Нужно сделать привал!

Она остановилась, не поворачиваясь, обратив невидящее лицо на север. И Тиугдал был этому рад.

— Нужно отдохнуть, слышишь! Может, души у тебя и нет, даже наверняка, а вот ноги есть! И ты их сотрешь. В кровавую кашу! Свалишься на землю и сдохнешь!

Не дав ему дорисовать, какие мучения ожидают ее в случае продвижения вперед, она двинулась дальше. Со своей стороны она была права — при таком ярком лунном свете и по сносной местности можно было идти и ночью. Но только со своей стороны.

Пока что плюхнулся на землю сам Тиугдал.

— А, чтоб тебя! — пробормотал он. — Тебе нужно поспешать, не мне. Как-нибудь и один доберусь, без бабской охраны…

Вытащив из-за пазухи сушеную рыбину (в этой проклятой деревне ничего, кроме рыбы, не нашлось), он принялся чистить ее зубами. Это занятие так поглотило его внимание, что он не сразу услышал звук, родственный ночной тишине, и в то же время убивающий ее.

Дробный топот копыт по твердой почве пустоши.

Он вскочил. И увидел быстро приближавшийся отряд всадников.

Похитители людей. А он вдобавок сам выдал себя криком.

Тиугдал заметался на месте. Драться немыслимо, он один и без оружия. Убежать не успеет, а спрятаться здесь негде. Проклятая луна хорошо освещает и его, и женщину, продолжающую идти. И женщину… Теперь вся надежда — добежать до нее.

Тиугдал бросился вслед за женщиной. Молчаливые всадники, угольно-черные в мертвенном свете, повернули за ним. Ноги отказывались служить, дыхание пресекалось, и было ясно: они догонят его. Женщина шла, не оборачиваясь, хотя копыта уже гремели так, что и глухой бы услышал.

— Посмотри на них, сука! — крикнул Тиугдал из последних сил. — Посмо…

Волосяной аркан перехватил ему горло и свалил наземь, потащил за собой. Скрюченные пальцы Тиугдала скребли по жухлой траве. Он ничего не видел и почти не мог дышать. Но надежда на освобождение еще оставалась…

Потом петля на горле ослабла, он схватил ртом воздух и попытался подняться, но сильный удар снова сбил его с ног. Двое, воняющие потом, конским и собственным, навалились и стали вязать сыромятными ремнями. Покончив с этим, отошли в сторону, и он отчетливо смог рассмотреть происходящее.

Их было десятка полтора, низкорослых, коренастых, почти квадратных, в коже и броне. Иные оставались в седлах, другие спешились. Еще двое держали за руки женщину, которая и не думала вырываться. Стоявший в центре человек — латы у него были получше и голос погромче, — надо думать, вожак, что-то говорил, указывая на нее. Тиугдал, конечно, знал северные наречия и на некоторых довольно бойко изъяснялся, но это был какой-то совершенно неизвестный диалект.

Затем вожак подошел к Тиугдалу, несильно пнул, очевидно, проверяя, целы ли у того ребра, нагнулся, пощупал мускулы, оттянув губу, осмотрел зубы. Он был темнокож, плосколиц, с жирными черными волосами. Хотя потом от него несло так же, как от других, ни грязным, ни оборванным он не выглядел. Да и люди его были экипированы вполне прилично. Скорее торговцы, чем разбойники (так же, как и гернийцы). Удовлетворившись, похоже, произведенным осмотром, вожак вскочил в седло и, протянув руку, втащил к себе женщину. Тиугдала, связанного по рукам и ногам, мешком бросили через седло одной из запасных лошадей. Кто-то свистнул, гикнул, и отряд рванулся с места.

Тряска, доводящая до тошноты, и боль от ремней лишали Тиугдала всякой способности к соображению. Он лежал, его голова свисала вниз, и к ней приливала кровь, лицо терлось о лошадиный бок, а в мозгу билась единственная мысль: «Почему она не посмотрела? Почему?»

Скакали долго. Небольшие лохматые лошади Похитителей отличались необыкновенной резвостью. Бледный лунный свет сменился предрассветным сумраком. И что-то кругом изменилось. Другие тени, другие запахи. Копыта заклацали о булыжник. Мощеная дорога? В пустошах?

Тиугдал с трудом приподнял голову и увидел темную приземистую арку ворот и кусок городской стены. А дальше в утреннем тумане угадывались очертания башни, знакомой любому мало-мальски опытному моряку — маяка Димна.

Если бы Тиугдал мог, он бы засмеялся. Не посмотрела она, как же! Еще как посмотрела. Зачем ей надо было вырываться, если так она могла легко сократить себе дорогу, и вместо того, чтобы весь день тащиться пешим ходом, доехать в Димн за несколько часов? Теперь Тиугдал уяснил себе, что единовременно женщина может подчинить себе только одного человека. Поэтому всякий раз она должна безошибочно выбрать предводителя. Так она поступила с Джерредом, так собиралась поступить с Гахором, а от вожака Похитителей, который и без того собирался везти ее в Димн, требовалось лишь оставить ее свободной и невредимой. Поэтому ее и не связали. Что же до его, Тиугдала, свободы, то почему она обязана об этом беспокоиться? Он бы тоже не побеспокоился. Правда, в море она спасла его, но с тех пор произошло еще кое-что…

Вожак тем временем переговаривался со стражей у ворот. На сей раз изъяснялись на общепринятом языке Димна, однако Тиугдал не слишком вникал в смысл. И без того было понятно, что речь идет об уплате въездной пошлины. Получив ее, стража разомкнула засовы, и кавалькада проследовала в Димн. Насколько Тиугдал помнил, городские ворота в Димне не должны были открываться до рассвета, но, возможно, стража делила с Похитителями прибыль, а может, закон действовал только относительно главных ворот, там, где железные решетки…

Они миновали полдюжины узких улиц, пропахших рыбой и помоями, и оказались у ворот большого каменного дома со слепыми окнами — похоже, жилища солидного и уважаемого работорговца. Не исключено, что им являлся сам вожак Похитителей, и бывшие кочевники начали оседать в Димне. Торговля без посредников выгоднее… Тиугдал, конечно, об этом не думал. Ожидая, пока его загонят в подвал и закуют, он находился в состоянии полного отупения и не замечал ничего, происходящего вокруг. До тех пор пока не почувствовал, как кто-то режет ремни, стягивающие его ноги. Он дернулся так, что едва не свалился с лошади. Перед ним снова оказалась женщина. На сей раз она держала нож с кривым лезвием. Судя по всему, она вытянула его из-за пояса вожака, пока ехала вместе с ним. Так же молча она перерезала путы на руках. Тиугдал сполз наземь и, разминая запястья и лодыжки, огляделся. Во дворе, кроме них, никого не было. Может, сочли ненужным сторожить связанного, или же… Женщина уже подходила к воротам. Сдерживая стон от боли в мышцах, Тиугдал двинулся за ней. Значит, какие-то человеческие чувства в ней еще остались и действуют, когда не мешают ее главной цели.