Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1970 год Страница 3

И, разгребая в поисках добычи еще дымящиеся руины бенинского дворца, английские солдаты нашли около двух тысяч бронзовых фигур...

Вскоре эти скульптуры появились в антикварных лавках. Исследователей этнографических музеев Европы поразило совершенство изделий африканских металлургов, которые, как признали ученые, не уступают образцам эпохи Возрождения и... в чем-то походят на них. Это казалось невероятным.

И тогда возникло предположение, что истоки бенинского искусства обработки бронзы надо искать не в тропической Африке, а в районе Средиземного моря, где начиналась античная цивилизация. Считалось даже, что когда-то бенинские мастера учились своему искусству у этрусков. Более осторожные исследователи приходили к выводу, что бенинская бронза имеет португальское происхождение. Были и предположения, что на ней лежит отблеск индийской цивилизации.

Европейская наука и искусствоведение были просто не подготовлены к этому открытию, которое разрушало столетиями складывающееся представление об Африке.

Между тем открытие африканской скульптуры только начиналось. Когда исследователи начали изучать историю Бенина, выяснилось: еще в XVI веке португальские мореплаватели и путешественники, побывавшие в этом городе, записали легенды о том, что некогда Бенином управляли цари более могущественного города — Ифе, столицы народа йоруба, и что именно оттуда пришло в Бенин искусство бронзового литья. Легенды называли даже имя первого металлурга, пришедшего из Ифе: Игве Игха.

И вот в 1910 году немецкий этнограф и археолог Лео Фробениус, основываясь только на этих легендах, начал раскопки в Ифе (Нигерия). Всего два месяца провела экспедиция Фробениуса в Ифе, но то, что было открыто за это время, превзошло все ожидания. Буквально в первые же дни раскопок вблизи полуразвалившегося дворца одного из правителей археологи нашли куски терракотовой скульптуры, изображающей человека. «Это были следы очень древнего и прекрасного искусства, — писал Фробениус в дневнике. — Эти разрозненные остатки были воплощением симметрии, живости, утонченности формы, которая непосредственно напоминает Древнюю Грецию... Ценность находки не оставляет никаких сомнений: она указывает на что-то, безусловно, экзотическое, на существование необычайно древней цивилизации... Еще немного, и я с уверенностью смогу утверждать, что мы находимся сейчас там, где некогда стояла священная обитель Посейдона...»

Дело в том, что Фробениус был уверен в существовании Атлантиды — а совершенство найденных скульптур в Ифе казалось ему неоспоримым доказательством того, что именно «страна йоруба с ее пышной растительностью, с ее цепью озер на побережье является Атлантидой, родиной наследников Посейдона, бога моря, названного йоруба О л оку ном, страной людей, о которой Солон сказал: «они распространили свою власть вплоть до Египта и Тирренского моря». И когда Фробениус в священной роще йоруба, где, по преданию, пребывал дух бога моря Олокун, нашел бронзовую, покрытую многовековым налетом патины прекрасную скульптуру, отличную по манере исполнения от бенинских фигур и превосходившую их по техническому мастерству, последние сомнения у исследователя отпали: «Перед нами лежала голова изумительной красоты, чудесно отлитая из античной бронзы, правдивая в своей жизненности... Это был в самом деле Олокун, Посейдон Атлантической Африки».

Надо сказать, что уже тогда мало кто серьезно относился к теоретическим построениям Фробениуса об Атлантиде в Африке. Но найденные им произведения искусства, отличные от бенинских изделий и от «традиционных» деревянных африканских скульптур, искусства классически ясного стиля, напоминающего лучшие времена античности, явились сенсацией.

Кем они были сделаны? Когда? Каков смысл их? И самое главное: где истоки мастерства их создателей? Ведь скульптуры Ифе по своим качествам и отточенности художественных приемов столь совершенны, что не могло быть сомнений в существовании еще более древней художественной школы, воспитавшей своими традициями мастеров Ифе.

В 1938 году там же в Нигерии были случайно обнаружены восемнадцать бронзовых голов — опять-таки очень близких античному искусству. Однако на этот раз поражала еще и несомненная портретность скульптур. И снова начались споры. И снова многие выводили истоки открытой культуры от берегов Средиземноморья.

Однако проходит несколько лет, и неподалеку от Ифе археологи обнаруживают множество керамических изделии той же культуры, а также погребение с пятью терракотовыми головами, причем две из них выполнены в стилистической манере, типичной для африканской скульптуры, какой она представлялась до открытий в Бенине и Ифе, а три другие — в стиле, характерном для этих открытых памятников. Эти находки уже не оставили сомнения в том, что искусство Ифе своим возникновением обязано местным африканским традициям, а кажущаяся необычность его для Африки говорит лишь о том, что науке, по сути дела, еще очень мало известно об африканском искусстве.

В 1943 году в одном из оловянных рудников Северной Нигерии, вблизи селения Нок, под восьмиметровым слоем породы были неожиданно найдены фрагменты керамики. Английский археолог Б. Фэгг, тщательно исследовав рудничные отвалы, откопал огромное количество ранее просто незамеченных фрагментов глиняных изделий: терракотовые головы, статуэтки... А радиоуглеродный анализ показал — эти скульптуры были изготовлены еще в начале I тысячелетия до нашей эры. Иначе говоря, искусство Нок оказалось более чем на тысячелетие старше бронзовых и глиняных скульптур Ифе.

Вскоре выяснился еще один важный факт: эта культура не сосредоточивалась лишь вблизи селения Нок. Общая площадь распространения ее оказалась равной примерно 180000 квадратных километров!

Открытие культуры Нок резко раздвинуло хронологические рамки африканского искусства. И позволило, хотя бы в общих чертах, проследить перспективу исторического и художественного развития африканской скульптуры.

Казалось, непреодолимая пропасть отделяет давно известные произведения так называемой традиционной африканской скульптуры от древнейших образцов африканской пластики, которые можно сравнить по стилю с образцами высокой античности.

Но именно открытие древнейших памятников африканского искусства позволило с несомненностью сделать окончательный вывод: по своим пропорциям, отдельным приемам обработки лица, глаз, даже традиции обработки поверхностей, и скульптура Нок, и более поздняя бронза Ифе, и несколько особняком стоящее искусство Бенина, и народная деревянная скульптура — все это звенья одной цепи, начало которой уходит в глубину тысячелетий.

Сейчас исследователи считают, что многие современные племена побережья Гвинейского залива сохранили ту же религию, которую исповедовали племена, создавшие культуру Нок. Эта религия — культ мифических предков племени, носителей «жизненной силы», которая распространяется на ныне живущих. Можно предположить, что статуэтки Нок исполняли ту же функцию связи между миром потусторонним и реальным, что и современные деревянные ритуальные фигурки, изображающие предков.

III

«Если амфора отказывается ходить к источнику, она заслуживает быть осмеянной кувшином», — писал Виктор Гюго.

Многие европейские художники второй половины XIX века понимали, что современное им так называемое академическое искусство перерождается в фабрику фальшивых красот, изящных декораций, отгораживающих человека от реального мира.

Поиск выхода из такого положения осуществлялся по разным направлениям. Некоторые художники, например, пытались противопоставить устоявшимся академическим канонам мимолетную неуравновешенность состояния изображаемых предметов, как бы растворенных в воздухе и свете. Но это направление, открыв новые возможности художественного отображения мира, вело к утрате ясности и законченности стиля, делало невозможным создание полновесных художественных

образов. Все больше и больше художников начинает понимать, что главное — это не мимолетное состояние, с каким бы совершенством оно ни было отображено, а глубинная сущность вещей, не отраженное мерцание света, а «весомость, грубость, зримость» реального мира, внутреннего и внешнего. И поэтому нельзя считать случайностью, что именно в годы напряженных поисков новых возможностей изобразительного искусства был услышан язык народной скульптуры, в том числе африканской, до сих пор молчаливо покоившейся на полках этнографических музеев, — язык, которым африканский мастер чисто пластическими средствами передавал близкие ему конкретные идеи и понятия, те, что не могли быть выражены простым копированием внешних черт натуры.

Вот, например, маска, изображающая на первый взгляд лицо человека. Но если приглядеться, можно различить здесь явные черты зверя, птицы и рыбы. Оказывается, эта маска изображает фантастическое существо, символизирующее одновременно землю, воду и небо — основные составляющие мира, окружающего художника, и, следовательно, несет конкретную информацию о космогонических представлениях ее автора.