Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1977 год Страница 3

На стенах кабинета — схемы ГОКа, фотографии этапов стройки: все первое — дома, котельная, школа. Сцепленные в подковки кварталы жилых микрорайонов. Каркасы домов, прорастая из земли, цепко оплетают фундаменты, возносятся над стройплощадкой, прежде чем потянется вверх кирпичная кладка или установят панели; каркасы — как прочный, металлом выполненный чертеж. На готовых обжитых домах каркасы расчерчивают стены косыми сетками. Но декоративность тут дело десятое. Главная задача каркасов — противостоять возможным сейсмическим толчкам; в районе стройки с этим приходится весьма считаться. В 1957 году случилось землетрясение с эпицентром в 200 километрах отсюда. Сила толчков достигала семи баллов. Каркасы этих зданий выстоят и при двенадцати баллах.

...Лет двести назад долбили здесь бирюзу. Голубая, с прозеленью, как степное, небо на летнем рассвете, «оюу» — бирюза, издревле почитаема была за красоту, легендарные целебные свойства и приворотную силу. Монголы любят синий цвет, потому и бирюзу ценят. Нет такой маски или фигурки божка, что не украшены были бы розовыми — коралловыми, и небесными — бирюзовыми капельками. Но бирюза ведь — производное, спутник меди. Комочки ее возникают в меденосных породах в результате выветривания и сложных температурных и химических процессов. На место, где есть бирюза, обратили внимание геологи — монгольские и советские — еще в сороковые годы.

В начале шестидесятых начались серьезные поисковые работы — тогда и определили это месторождение как весьма перспективное. А в 1972 году закончила совместная монголо-советская экспедиция детальную разработку планов эксплуатации Эрдэнэтского клада. Медная гора, по предварительным подсчетам, хранит миллионы тонн чистой меди.

Пока шла подробная разведка Эрдэнэтийн-Обо, разведаны были поблизости еще три горы. Однако, только одно эрдэнэтское месторождение уже сейчас весьма перспективное. И по самым современным показателям производительности эрдэнэтское предприятие будет в ряду первых в мире.

...В гулком, с высоченным потолком зале столовой журчала из сияющего крана вода. В окошке раздаточной — умиротворенное лицо в крахмальной, слюдяного блеска короне. Ужин и впрямь королевский; свежайшая баранина на ребрышках (на четырех ребрышках), крутой, как брынза, но нежнейший творог, бруски масла с росинкой свежести и запахом луга, «флотская», без обмана, кружища компота, грузинский чай.

— Ну, как наш хлеб?

— Хлеб?

Хлеб-то и впрямь отменный, Как тот самый, что запомнился в «послекарточные» несытые годы: ноздреватый и упругий, мягчайший, но с вкуснейшей хрустящей корочкой. Словно ешь его в первый раз в жизни (хоть и знаешь, что не в первый) и заново ощущаешь и тело зерна,, и легкость муки, и солнцем пронизанное облако пыльцы над колосом, и силу прущего из квашни, чистейшими руками вымешанного теста.

— Наш, местный, лучший в Монголии, — подтверждает парень за соседним столом.

Водитель, строитель? Куртка его расстегнута, сброшена нa спинку алюминиевого стульчика, руки тяжелы и уверенны.

— Кончается моя холостяцкая жизнь. Едет из Иркутска жена с первоклассницей и полугодовалым. Будем вместе.

Объявление у кассы: «Учителя обслуживаются вне очереди». Константин сокрушенно качает головой.

— Занимаем пока под столовую школьный зал. Скоро освободим — столовая для строителей на подходе.

Третий город

За гостиницей простор степи замкнут круто бегущей к небу сопкой. Оглаженные веками утесы на вершине тепло светятся от неяркого заката. «Прозрачно небо, звезды блещут». Хотя небо полно апрельской весной света, льдисто светятся звезды, не мешая закатному сиянию. Людские фигурки яркими каплями усеяли скалы. Последами час они тянулись по склону туда, наверх, — и монголы, и русские — полюбоваться простором, вдохнуть свежеющий воздух, проводить наполненный работой ясный уходящий день.

Темнело не быстро. Ветер вел нескончаемую песню. На автобазу возвращались грузовики, тихо замирали, источая теплые струйки в стынущий прозрачный воздух.

В поселке геологов, в длинных домах гасли окна контор, заискрились на морозе фонари между рядами белых юрт монгольских строителей. Цветные кони и верблюды на площадках отдыхали от детской суеты.

Утро. Черный, оскаленный завалившимися опорами и сосульками ход уводил в глубь горы. Так и хотелось, чтобы это была шахта древних рудознатцев. Но Доржсурен вежливо качает головой.

— Нет, здесь работали геологи, наши и советские. Еще в сороковых годах начали картировать этот район. Говорят, стояли здесь лагерем, били шурфы. И вдруг пропала девочка, дочка арата. Бросились искать, обшарили все складки и щели в склонах горы. Звали, кричали... А она сама вышла на другом склоне. И в руках — сине-зеленые глыбки с окисью меди. Эрдэнэтийн-Обо и значит «место, где есть сокровища».

Доржсурен прекрасно говорит по-русски. Он удивляет основательностью и молодостью, главный архитектор строящегося города Эрдэнэта. Окончив строительно-архитектурный факультет МГУ — Монгольского государственного университета, — стажировался в Московском инженерно-строительном. И с закладки Эрдэнэта стал его главным архитектором.

С чего начинался город, сейчас, в наши дни, начинался? Ведь и старые, сложившиеся, города на составляющие расщепить непросто: один родился как форт, другой — как торговый центр, третий возник вокруг замка, крепости, монастыря, рынка, на речном или сухопутном перекрестке. А будущий? Как представить его, запланировать, осмыслить заранее, во всем комплексе?

Вроде пропускаешь фразу о том, что этой весной высадят тридцать с лишним тысяч деревьев. Пропускаешь, а она уверенно всплывает в памяти как факт, который свершится обязательно. А за простенькой фразой — несколько лет назад заложенные питомники под Дарханом и Улан-Батором, четкое знание, что найдется и транспорт и руки — в необходимое время посадить, взрастить, выкопать, перевезти на эрдэнэтские улицы, проследить, чтобы окрепли, укоренились на нещедрой, непривычной к паркам, горно-степной земле новостройки.

Тревога за израненные лихими колеями склоны сопок, оказывается, запала в душу не только заезжему свидетелю. Архитектор Доржсурен предвидит вопрос; он знает, что эти колеи случайны, они должны уйти (и уходят) вместе с поверхностным слоем рудного тела. Что дерн будут снимать (и уже снимают) и переносить на газоны.

Человеческий и человечный подход к будущему — главная тема эрдэнэтской симфонии. Сделать так, чтобы новый город не стал иждивенцем природы, только потребителем ее даров, чтобы спустя годы не пришлось хвататься за голову, тщетно пытаясь удержать поднятую в воздух буйными ветрами почву — не скрепленную дерном, асфальтом или посевами, чтобы не сел он на голодный водный паек, не оскудел рабочими квалифицированными руками...

Легко ли строить на пустом месте?

В сложнейшем клубке стройки город — комбинат нельзя тронуть ни одной ниточки, что не потянула бы за собой, не зашевелила бы весь комплекс проблем.

Город вызвал к жизни железную дорогу Салхит — Эрдэнэт, шоссе от Дархана, ЛЭП в четыреста километров от Гусиноозерокой ГРЭС в Забайкалье, стимулировал рост государственных хозяйств и сельхозобъединений по Селенге, Орхону.

Вода — одно из ценнейших полезных ископаемых в наше время. Селенга поит не одни поля и пастбища. Ее вода заполнит и плети толстенных труб, что серебристо сияют на холмах у въезда в Эрданэт.

Город и комбинат запросят много воды — шестьдесят миллионов кубометров в год. Суровый климат наложил свой отпечаток и на строительство водовода: кое-где трубы укладывали на трехметровую глубину, чтобы уберечь их от зимних холодов. На самых высоких точках водораздела установлены резервуары, откуда вода пойдет самотеком к городу и ГОКу. Сброшенная после обогатительного процесса влага ринется в водосборник. Только десятая часть новой, свежей селенгинской воды будет добавляться со временем к той, что потребуется комбинату, а 90 процентов, пройдя очистку, должны вернуться в круговорот.

Опыт геологов, строителей, металлургов, работников школы и общественного питания — все идет «в строку». Не голословно, а на деле. «Создание рабочего класса, который есть основная сила современности» — эти слова обрастали здесь «мясом». Эрдэнэт — третий город МНР после столицы и Дархана. Отсюда — серьезность терминологии, без скидок на «экзотику» пустынь и гор.

Отсюда и осознанная необходимость учебы. Оторвавшись от традиционных занятий, новый человек Монголии окунается в сложнейший мир современной техники и науки. Процесс освоения, постижения начал идет одновременно с углублением в специфику современнейшего и сложнейшего производства. Щедрость, с какой делятся обладающие опытом, равноценна лишь щедрости, с какой этот опыт воспринимается, осваивается и укореняется.