Сюр - Софья Бекас Страница 3

— Сириус-то? — переспросил Сентябрь и слегка улыбнулся. — Он убежал к своему хозяину.

— А где он?

Сентябрь показал пальцем на небо.

— Орион пришёл, — пояснил Сентябрь. — Он всегда приходит вместе со мной. Видите три звезды в ряд? Это его пояс. Потом Орион уйдёт, и Сириус снова будет бегать по земле без цели с томительным чувством, что он что-то забыл. До следующего сентября, во всяком случае.

— Вы тоже потом уйдёте?

— На время, — улыбнулся Сентябрь. — Сделаю свою работу и пойду отдыхать, пока срок не придёт. А потом всё повторится.

— Да… — вздохнул он и запустил пальцы в песок. — Всё повторится вновь…

— Повторится, да по-другому, — поёжился Сентябрь. — Не бывает двух одинаковых зим.

— Пожалуй.

Некоторое время молчали. Полная луна вскарабкалась ещё выше, и теперь в реке плавало что-то серебристое.

— Послушайте, Вам не холодно? — спросил наконец Сентябрь. Он слабо покачал головой.

— Нет, мне не холодно.

— А я, признаться, замёрз. Не одолжите мне свой кардиган? Вам он всё равно ни к чему.

— На Вас свитер, сапоги, шарф и пальто! — удивился он. — И Вы сидите у костра. Как же Вам холодно?

— Ну, — Сентябрь слегка пожал плечами. — Это зима дышит мне в спину. Поэтому мне всегда холодно.

— Я отдал за него десять дней своей памяти… — вздохнул он, поднимаясь и снимая кардиган. Вода потекла с него ручьём.

— Что такое время, когда ты бессмертен? — сказал Сентябрь. — Пустяк, перестающий иметь смысл.

— Пожалуй, — снова согласился он и отдал Сентябрю кардиган. — Только просушите хорошенько.

— Благодарю Вас.

Он видел, как на том берегу Сентябрь сидит у костра и сушит его кардиган, но сам он шёл в другую сторону, снова через поле, на этой стороне дикое и заросшее высокой травой. Лес чёрной линией виднелся вдалеке.

— Осторожнее, молодой человек. Поранитесь ещё.

— Это уже не моё имя, — сказал он.

— Как же мне к Вам обращаться?

— Не знаю. Как хотите.

Большая красивая корова выглянула из-за стеблей и положила свою тяжёлую рогатую голову ему на плечо.

— Не понимаю, — сказала она. — Я целыми днями кошу здесь траву, но всё без толку. Как будто и не делаю ничего.

— Это поле не даёт Вам покоя? — спросил он с улыбкой. Корова слегка прянула ушами.

— Как верно подмечено, — согласилась она. — Мне уже второй урожай пора бы собирать, а я ещё даже не вспахала поле.

— Хотите чай? — предложил он и достал мешочек с листьями. — Говорят, он дарит покой. Я купил его на своё честное имя.

Корова сунула свой большой мягкий нос в кулёк и съела всё прямо так, в сухую. Пока она ела, он заметил, что её рога были с двух сторон острые, как серп, и ими действительно можно было косить.

— Вы бы завязывали с этим, — сказала корова, прожевав. — Не покупайте некоторое время ничего, а то ведь никогда не вырветесь из этого плена.

— «Некоторое время» — это сколько?

— До тех пор, пока не вспомните.

— Вспомню что?

— Да хотя бы своё имя. А то продали уже всё, что можно и нельзя.

Он усмехнулся.

— Это вместо «спасибо», полагаю?

Корова не ответила.

— Вечность, конечно, штука классная… — сказала она наконец. — Вы вот покупаете всё на свои дни и думаете, что ведь обязательно наступит время, когда Вы всё вспомните. Ну конечно, за целую-то вечность… Но сколько Вы сегодня потратили?

Он задумался.

— Четырнадцать дней и собственное имя, которое даже не помнил.

— Вот, — кивнула корова. — За один день Вы отдали две недели. Не боитесь, что возвращения памяти придётся ждать веками? Такими темпами Вы могли потратить очень много.

Он не ответил. Кажется, небо немного посветлело.

— Спасибо Вам за чай. Теперь я спокойна, — тихо сказала корова. И ушла.

Он пошёл дальше. Тропинка вывела его на вершину холма, и оттуда он увидел, как поднимается солнце. Точнее, самого солнца ещё не было видно, но небо там стало белым и прозрачным. Наступал новый день.

Что-то зашевелилось в нём, что-то пробудилось. Он лёг в траву и стал ждать солнца, словно хотел спросить его о чём-то — впрочем, он не сомневался, что это возможно. Становилось теплее.

И вот когда солнце наконец появилось из-за черты горизонта, он не вспомнил ничего, кроме жгучего желания жить, как будто сейчас что-то мешало ему это делать.

Ах, ну да… Он же умер. Теперь он это помнил ясно.

— Во-о-ода из Леты! Напиться и забыться! Лотосы, маки… Не желаете, молодой человек? — спросил разносчик, с трудом вскарабкавшись на холм и поравнявшись с ним. Мимо прошмыгнула, с опаской поглядывая на светлеющее небо, пушистая кошка.

— Берг, — сказал он, не поворачивая головы к разносчику. — Меня зовут Берг. И нет, я не желаю.