Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1974 год Страница 30

— Знаю я, они считают, что я спятил. Или хотят, чтобы другие поверили, будто я спятил.

— Это неправда, милый. Я же говорила с ними: и с прокурором, и с главным инспектором, и с другими полицейскими... Никто не думает, что ты сошел с ума. Прокурор связался с университетом, там ему сказали — экзамены ты сдал на «отлично». Он звонил твоим родным в Дурхэм. Ему даже известно: твоя сестрица работает там в страховой компании. В общем, он знает все. Твой бывший шеф сказал, что поверит скорее тебе, чем любому белому детективу... Им известно обо всем, чем ты занимался с того самого дня, как прибыл в Нью-Йорк. Твоя фирма тоже дала о тебе самые лучшие отзывы. Ты, пожалуйста, не думай, будто кто-то считает, что ты помешался.

— Тогда, наверное, это мне кажется, что я в смирительной рубашке?!

— Милый, поверь мне, я знаю, что говорю. Они хотят тебе помочь. Только это непросто... Они думают: ты хочешь с этим полицейским посчитаться, свалить на него эти убийства, потому что он чем-то насолил тебе. Они считают...

— ...я сам убил ребят и ранил себя, а хочу свалить это на него? Так ведь?

— Одно им непонятно: что ты против него имеешь?

— Боже мой! Да ведь когда он стрелял в меня, я и понятия не имел, что он убил Луки и толстяка Сэма! Он хочет убить меня — вот что я тогда подумал! Только это! Я ни в чем другом его и не обвинял: только в том, что он стрелял в меня. В меня!

— Это они знают, и как раз это сбивает их с толку. Управляющий домами заявил, что ты сразу, как только пришел в себя, обвинил Уолкера в убийстве. И еще он сказал: ты показался ему совершенно нормальным. Это, как они говорят, для них загадка.

— Черт бы их побрал! В меня стреляют, и, когда я называю имя убийцы, они говорят — «загадка»! А что я должен был сказать? В меня никто не стрелял? Я бегал по коридорам просто так, чтобы проветриться? И пули сыпались неизвестно откуда?

— Они хотят сейчас одного: чтобы ты не давал никаких интервью газетчикам.

— А я ни с кем из них и двух слов не сказал.

— Еще они говорили, что у тебя может быть мания преследования.

— Ясное дело: они всегда говорят так, когда негр обвиняет в чем-то белого... Какой бред! А Луки и Сэм — они тоже погибли из-за мании преследования, да?

На ее верхней губе показались капельки пота: ей стоило немалых усилий держать себя в руках.

— Джимми, милый, дорогой мой, ну, пожалуйста, сделай это ради меня, — умоляла Линда. — Ты знаешь, я не стану требовать от тебя ничего бесчестного. Я твердо убеждена, что это пойдет тебе на пользу...

— Линда... Ты веришь мне, Линда? — перебил он.

Она отвела взгляд.

— Конечно, я верю тебе, дорогой. Как ты можешь сомневаться? Только... зачем ему было убивать вас? Ты говорил, что даже не видел его никогда...

Джимми понимал: сейчас ее сомнения перерастают в неверие. В нем будто что-то надломилось: выходит, ему никто не верит.

— Ты хочешь знать, почему Уолкер так поступил? — спросил он упавшим голосом.

Она молча, выжидающе посмотрела на него.

— Я и сам этого не знаю, — сказал Джимми. — Он сделал это, и точка.

Надежда Линды рухнула.

— Я понимаю, дорогой, тебе будет неприятно, но... — Поколебавшись, она добавила: — Лучше всего будет, если ты сделаешь это. Особенно для тебя...

— Что ты имеешь в виду, Линда?

— Откажись от своих показаний.

Этого он не ожидал.

— То есть я должен сказать репортерам, будто все, что я говорил насчет этого детектива, ложь?

— Нет, зачем же. Скажи только, что тебя, дескать, не совсем правильно поняли...

— Они требовали, чтобы ты уговорила меня? — резко перебил Джимми. — И прокурор, и инспектор, и все прочие?

— Э-э... н-нет... Не прямо... Мне объяснили, что им будет легче найти настоящего убийцу, если ты... если ты прекратишь чернить полицию. Даже если он стрелял в тебя.

— Даже если... Вот как!

— Ну, допустим... Он стрелял в тебя. Но чем ты докажешь, что Луки и Сэма убил тоже он? Разве ты не понимаешь, Джимми, — если они оставят Уолкера в покое, он скорее допустит ошибку. И выдаст себя.

— Гм, гм... Например, тем, что убьет меня, — он посмотрел на нее с неприязнью.

Линда долго молчала, потом спросила:

— Ты сделаешь это или нет?

— Пока я жив — никогда!

Джимми был уже почти одет, когда в камеру вошел мужчина лет тридцати пяти.

— Хансон, — представился он. — Я представляю контору адвокатов, защищающую интересы фирмы «Шмидт и Шиндлер»... Мы сумели добиться вашего освобождения.

Они протянули друг другу руки.

По сравнению с Хансоном, худощавым мужчиной чуть ниже среднего роста, Джимми казался атлетом.

— Благодарю, сэр. Охранник уже сообщил мне об этом.

Хансон с интересом оглядел камеру... Обычно его контора занималась гражданскими делами.

«Что они за народ, выглядят вроде прилично, а хлопот с ними не оберешься», — подумал он, еще раз взглянув на широкоплечего негра. И спросил:

— Как вы чувствуете себя, Джим? Рана еще болит?

— Нет, сэр. Я хочу только одного: поскорее выбраться отсюда.

— Могу вас понять, — улыбнулся адвокат.

Сопровождаемые охранником, они прошли мимо зарешеченных камер, битком набитых заключенными. Оказавшись в кабинете главного надзирателя, Хансон положил перед ним на стол какие-то бумаги. Просмотрев их, тот дал распоряжение выпустить Джимми.

За воротами тюрьмы Джимми спросил:

— Как обстоят мои дела? Меня освободили под залог, да?

— Нет, Джим, вы свободны. Никакого залога, никаких ограничений. Вы вольны поступать, как вам заблагорассудится. Только не имеете права покидать Нью-Йорка.

— Мне это и в голову не пришло бы.

— Что вы сейчас намерены делать, Джим? Поедете домой?

— Нет, сначала загляну в ресторан и предупрежу, что сегодня вечером могу выйти на работу.

— Не стоит, Джим, — возразил Хансон. — На вашем месте я взял бы небольшой отпуск. Неделю или полторы. А может, и еще больше... Залечите хорошенько рану. А о делах не беспокойтесь: фирма заплатит. Это оговорено.

— Ну если так... Большое вам спасибо, — сказал Джимми с благодарностью. — Я запустил занятия в университете, надо бы приналечь.

— Совершенно с вами согласен.

Они вышли на площадь. У кромки тротуара выстроилась длинная очередь такси.

— Если в связи с этой историей у вас, Джим, будут какие-то неприятности, обращайтесь прямо ко мне, — посоветовал Хансон, протягивая Джимми свою визитную карточку. — И только ко мне. Идет?

— О"кэй.

Когда они пожимали друг другу руки, Джимми вдруг смертельно побледнел: посреди толпы на тротуаре он вдруг увидел лицо, которое запомнил на всю жизнь.

Уолкер стоял рядом с лестницей, ведущей в здание суда. Пальто реглан опять было распахнуто. Засунув руки в карманы, он, не мигая, смотрел на Джимми своими холодными голубыми глазами. Точно так он выглядел, когда Джимми увидел его впервые: молчаливый, ко всему безучастный, ни о чем, казалось бы, не думающий... А потом он выстрелил.

Джимми покрылся холодным потом.

Хансон оглянулся, следя за направлением его взгляда, и увидел на тротуаре человека, вид которого... да, он явно внушал страх.

— А-а, это и есть Уолкер, да? Тот самый детектив, который... — Он осекся на полуслове.

— Да, сэр, это он.

— На вашем месте я не стал бы его бояться, — сказал Хансон спокойно.

— Я на вашем тоже, — пробормотал Джимми. — На вашей голове он и волоска не тронет.

Хансон наморщил лоб.

— Ладно, оставим это. Я могу вам только посоветовать... Не думайте о нем. Старайтесь избегать его. Полиция следит за ним. Они знают, что делают.

— Будем надеяться... Я-то его в покое оставлю, мистер Хансон, лишь бы он оставил в покое меня. Но я чувствовал бы себя куда спокойнее, если бы он сидел, где полагается.

— И такой исход не исключен, — сказал Хансон. — Но беспокоиться вам не о чем. Ему велено не вступать с вами в контакт. На время следствия он отстранен от службы.

— Ага... Только мне что с того?

Тон Джимми не понравился Хансону. Он не знал, как ему на это ответить. Эти негры ведут себя совершенно иначе, чем нормальные люди.

Джимми почувствовал перемену в его настроении и сказал:

— Знаете, я, пожалуй, пойду... — Но с места не двинулся. Подумал и добавил: — Вдвоем оно как-то безопаснее...

Хансон достал из бумажника пятидолларовую купюру.

— Вот, возьмите такси.

Джимми покачал головой:

— Большое спасибо, сэр. Лучше я поеду на автобусе. Я живу рядом с автобусной остановкой. Там, в Гарлеме, со мной ничего не случится.

Хансон бросил на него недоверчивый взгляд, но ничего не сказал.

Джимми повернулся и быстро зашагал прочь.

Уолкер, казалось, и думать о нем забыл. Он смотрел в сторону выхода, словно ожидая кого-то. И действительно, некоторое время спустя из здания суда вышел человек, внешне тоже напоминающий детектива. Он крикнул: