Весенний Маскарад - Атаман Вагари Страница 31

Сперва они говорили об общих вещах. Говорил в основном художник. Он много философствовал, был благодарен собеседнику, что тот его слушает. Ведь у Николаса не было близких друзей, тем более таких, с которыми можно пофилософствовать. Не станет же он свою возлюбленную грузить проблемами бытия? Рэйчел представлялась ему ангелом, которую нужно холить, ласкать и лелеять. И исполнять все её капризы и желания.

Недавно художник раскрылся перед новым другом и стал рассказывать о Рэйчел. О том, как сильно её любит. И как его беспокоит, что Рэйчел всё время такая занятая.

— Я всё понимаю, она человек бизнеса… То есть её жизнь тоже не балует, как и всех. Она вынуждена, как все, прозябать в офисе весь день, с девяти до шести. Жить по правилам, придуманным капиталистами. Строго исполнять поручения, ходить в строгой одежде, говорить особым образом, вести себя особым образом. Я никогда не работал в офисе. Смотря на Рэйчел, я думаю, что это ад. Она зарабатывает очень мало, даже меньше меня. Однако, утверждает, что моя работа — это нестабильный доход, а ей нужны постоянные деньги, пусть небольшие. Я всё это говорю, потому что последнее время думаю — а не пожениться ли нам?

Тёмные глаза друга смотрели на художника с затаённым укором.

— Ты тюфяк, Николас. Очнись! Ты талантливый художник, а свой талант хочешь продать за узы брака с этой женщиной. Ты уже по сути продал, когда стал её рабом.

— О чём ты говоришь, Хэйес?! — художник словно очнулся от сна. Он с непониманием посмотрел на порицающего его приятеля.

Ведь раньше Хэйес слушал его, не перебивая. Кивал и поддакивал, поддерживал всем своим видом. Что сейчас случилось?

— Я слушал тебя все эти дни, Николас. И вот что я увидел. Я увидел светлого гения, с широким мозгом, человека, способного изменить мир в лучшую сторону — говорю без преувеличения. Твой талант, Николас, способен вселить в душу человека радость и свет. Твои картины — те, которые ты рисуешь сам, а не копии шедевров живописи — настоящая магия. Ты считаешь себя взрослым мужчиной. Но твоя беда в том, что ты наивен. Ты боишься идти своим путём, боишься услышать позывы сердца. Ты всё время думаешь, что тебе нужен кто-то, кто будет тебя направлять. Кто будет тебе говорить, что делать. Сначала это был дядя Джаспер. Потом появилась Рэйчел. Ты сущий ребёнок, Николас. Ты полагаешь, что у тебя должен быть дом, в котором ты должен жить с кем-то, для этого ты думаешь о женитьбе на Рэйчел, о деньгах и о постоянной работе. Но ты не можешь представить, что ты сам вершишь свой путь и можешь идти один, стать открывателем нового направления, первопроходцем, человеком, за которым потянутся массы. Ты пока не дорос до этой мысли. Поэтому растрачиваешь талант попусту, идя на поводу у всех подряд. Но у тебя ещё всё впереди. Вот ты говоришь — любишь Рэйчел, боготворишь её. А как, ответь? Как раб может любить того, кто его истязает? Подумай над этим.

Хэйес встал и говорил это, прохаживаясь взад-вперёд по гостиной.

— Мне пора идти. Сегодня вечером я должен быть в кафе на перекрёстке улиц Грози и Хороший Путь. У меня там важная встреча. Я ещё приду к тебе.

Николас не мог опомниться от потрясения, от слов друга. Он не понимал, как ему реагировать. Он был растерян донельзя.

И ещё художник глубоко задумался. Правда ли, что Рэйчел использует его как раба? Нет, не может быть! Ведь Рэйчел — такой ангел!

Часть 1. От судьбы не уйдёшь (продолжение)

* * *

Я с завистью смотрела из окна школы на прохожих, шедших по улице. Как же мне хотелось погулять! Ведь когда окончатся занятия, будет не до прогулок, надо идти домой делать уроки, а потом — на Базу. Эх, что за жизнь. Никакой свободы.

На улице весна. Прекрасное время! Кажется, я начинаю любить весну. Борзые отстали от оборотня, он вылез из норы и побежал по лесу, вдыхая свежий пробуждающийся воздух полной грудью. Как бы я хотела побегать сейчас по улице. Но снова звонок на урок, контрольная, требовательные учительницы.

И снова Коган. С информацией по Прэди:

— Оскар хочет встретиться. Кое-что рассказать.

— Где и когда? — спросила я, думая, что это будет либо на ближайшей перемене, либо сразу после уроков.

— Он придёт в Поместье часам к десяти. Ты будешь там?

— Разумеется. Куда ж я денусь, с подводной лодки, — недовольно пробурчала я.

— Вот и чудненько.

— Как вы с Фэрри сходили вчера в кино? — спросила я из вежливого интереса.

— О, тоже чудненько, — улыбнулся Коган. — Фэрри такая душка! Дала себя поцеловать много-много-много раз!

Что за мода — ходить в кинотеатры целоваться!? Тогда эти кинотеатры надо переименовать в целоватеатры. Меня вот всегда раздражало, когда я, сидя в кино, вижу влюблённую парочку рядом с собой, слышу их противные чмоканья. И вообще, меня всегда раздражает, когда я вижу влюблённые парочки на улице и в общественных местах. Как можно так при людях показывать свои чувства? Что-то неискреннее, неестественное я узревала в этом. Если уж тебе нравится другой человек — что за обыкновение лобзать его посреди тротуара, где ходят другие люди?! Совершенно никакой романтики! Раньше меня даже это смущало, когда я иду и вижу, что люди целуются, и когда я бросала на них взгляд, сразу отводила его. Потому что видела в этом со своей стороны какое-то подобие вуайеризма. То есть чувствовала себя, что я некстати — люди-то обычно, когда целуются, предпочитают уединяться! Это одна из причин, по которым я не люблю весну: весной эти чмок-чмок прямо активизируются в геометрической прогрессии.

Я посмотрела на Когана, как старая дева, он всё понял.

— Да-да. Постараюсь меньше говорить о своих отношениях с Фэрри… Тебе это ведь вряд ли интересно, ты же как парень!

— Да, просто свой в доску парень, — не преминула заметить я с сарказмом.

— Тимоти! Опять ты болтаешь на уроке! Сейчас выгоню тебя, будешь писать контрольную за дверью! — шикнула преподаватель. Когану ничего не осталось, как развести руками и продолжить писать контрольную, списывая украдкой у меня.

А на Базе меня ждала редкостная удача. Фрэнк наконец сумел вырваться, чтобы обсудить с нами дело пропажи рапиры. Ром привёз потрясающие новости.