Бирюк - Галина Валентиновна Чередий Страница 32

— Как же я буду… теперь.

Я ощутила неожиданную беспомощность. Отца нет больше. А я… я, оказывается, понятия не имею, какой станет моя жизнь без него и его вечного давления. Я вроде бы столько лет, как только сочла себя взрослой, стала бороться за свою независимость. А вот теперь я как будто потерялась. Мир лишился привычной системы координат. У меня не стало той незыблемой вечной стены, от которой отталкивалась, а с ней словно не стало и верха-низа-правильного-неверного.

— Все у нас будет нормально, Сашка. Со временем.

А я ведь такая эгоистка. Думаю лишь о том, как я. А у Коли «мы». Сижу и упиваюсь горем. Не время для этого.

— Нам же в больницу нужно, — вздрогнула я от понимания. — Похороны… готовиться надо…

Несколько секунд мне казалось, что Коля откажет. Скажет свое веское «я все сам», и утихшая было истерика стала опять опутывать мысли.

— Да, надо, Сашка. Я одежду принес сейчас выйти, потом что надо купим.

— Сначала в больницу… Увидеть его… — Я оробела мигом. Ведь, похоже, не просто ожидала, что он откажет. Я почти хотела этого. Ничего ведь не знаю. Не умею в этом. Когда умерла мама, все бытовые моменты похорон прошли мимо меня, естественно. Отец обо всем побеспокоился, все сделал сам. Но его больше нет. Что мне делать?

— Помоги! — всхлипнув снова, я обхватила шею Коли, цепляясь за него почти как там, в том заснеженном лесу.

— Тш-ш-ш-ш, я же никуда не деваюсь, девочка моя! — обхватил он меня до хруста костей и покачал.

Потом взялся собирать, будто я была детсадовской. Сводил в ванную, умыл. Разогрел еду, накормил. Одел, я даже не рассматривала во что. Когда вышли во двор, он обнял меня за плечи, почти укутывая в свое крупное тело, укрывая собой. Внимательно посмотрел куда-то в сторону, после того как усадил меня в салон. Я все никак не могла сосредоточиться, в голове как что-то заело. Монотонной пульсацией крутилось одно и то же. Как я смогу посмотреть на папу… не живого. А ведь я должна буду. Без этого же никак.

— Сашка, вниз! — грозный рык Николая застал меня врасплох, среди этого мысленного хаоса, и, само собой, в ответ на его приказ, я только ошалело моргнула.

И тут же его ладонь очутилась на моем затылке, и он не просто нагнул меня, а буквально швырнул, вынуждая скрючиться в узком пространстве перед сиденьем. А в следующую секунду резко крутанул руль, ударив по тормозам. Нас закрутило, меня обо что-то приложило до искр в глазах. Снова визг покрышек. Швырнуло в другую сторону. Знакомое по страшному снежному лесу и такое жуткое двойное бум-бум металлом по металлу. Грохот, лязг, просто ад какой-то, но не здесь, не с нами, но где-то совсем близко. Крики, ругательства.

— Сашка. Сашка, ты в порядке? — Николай потянул меня, скрюченную и оглушенную, на себя. — Все хорошо уже. Все хорошо, солнышко мое. — И вдруг совсем другим, полным ярости тоном: — Это что за нахер?!

Наверное, меня как-то контузило. Или я сильно ударилась головой и вообще сейчас без сознания. Потому что никакого другого объяснения, как я могу слышать гневное рычание моего отца, у меня не было. А я его точно слышала и не спутала бы его голос ни с чьим.

— Да охренели вы совсем, сосунки! — ревел он на кого-то. — А ну убрали от меня свои пукалки и лапы! Альку мою сюда!

Я вытаращилась на Николая, который тоже выглядел пораженным. Смотрел куда-то в окно, мне за спину, потом глянул на меня и дернул головой.

— Спокойно только, Сашка… — пробормотал он. — Спокойно, поняла?

У меня, казалось, одеревенели и спина, и шея, такого труда стоило повернуться и посмотреть туда же, куда и он. Целая толпа мужчин в черной одинаковой одежде. Одни целятся в кого-то на земле у своих ног. Двое как раз приближались к нам, мешая рассмотреть, кто же лежит на асфальте. Чуть поодаль микроавтобус с распахнутыми дверями. Почти впритык к нему две столкнувшихся легковушки. Одна въехала другой в бок, столкнув с дороги на покосившийся теперь столб.

— Сиди пока… — начал Коля, но тут я опять услышала голос отца.

— Да повылазило у вас, что ли, дурни?! Ольшанский я. Шаповалов! Отзови своих дворняг. Отпустите, а то я вас…

Не соображая, что делаю, я слепо нащупала ручку и практически вывалилась из салона. На трясущихся ногах пошла на голос.

Парни в черной форме, что уже были у нашей машины, пытались встать у меня на пути, но Колино жесткое «нет!» освободило мне дорогу.

Не соображая, что творю, я пронеслась оставшиеся до главного столпотворения метры и оттолкнула в сторону первого попавшегося чоповца с оружием.

— Отбой! — скомандовал за моей вмиг взмокшей спиной Николай. — Этих отпускаем, парни!

Мой отец и его давнишний друг, дядя Рома, покряхтывая, стали подниматься, как только охранники отпустили их. А вот я тут же осела бы на асфальт, если бы сильные руки Николая не поддержали меня.

— Какого хрена вы тут устроили? — грохнул он грозно над моим ухом и обращался явно не к парням в черной форме. — Вы ее добить хотите?

— Да все нормально же. — Отец встал на ноги, отряхнув с себя снежно-ледяное крошево с дороги, и пошел ко мне. — Алька, дочь, да живой я, живой!

В голове что-то щелкнуло, взорвалось ослепительно. Я заорала. Одно протяжное «а-а-а-а-а-а-а!» до тех пор, пока в легких не осталось ни капли воздуха.

Отец остановился, заморгав так, будто не мог понять, с чего такая реакция.

— Эй, дочь, ну чего ты? — забормотал он.

— Да как тебе только в голову пришло такое, Ольшанский?! — рявкнул Николай, разворачивая меня к себе и утыкая лицом в грудь, пока меня колотило так, что лязгали зубы.

— А ты что же думал, что я дочку свою прям тебе так взял и доверил без проверок? — хохотнул родитель. — Ты кто такой, чтобы я взял да на самотек все пустил?

Услышав такое, я забилась в захвате своего мужчины, желая прокричать внезапно ожившему отцу всю пережитую боль. Но Коля только прижал крепче, коротко велев: «Дыши, Сашка!»

— Да и что было кота за хвост тянуть? Вон видишь, сдох я для всех, и тут же это дерьмо человеческое повылезало. И суток не прошло.

— Оно бы и так повылезало! — явно еле сдерживаясь, возразил Коля. — У меня все было под контролем. Наши оперативники вели нас с Александрой. А вы влезли, и