Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1990 год Страница 4

Не исключено, что вскоре на географической карте Камчатки появятся значки природных месторождений... водорода. Пока их нет. Но не потому, что нет в природе, а потому, что геологи не знают о них. Впрочем, еще в прошлом веке они не знали о месторождениях нефти, газа.

Уже известно, например, что в Исландии в одной из пещер водород выходит на поверхность сам. Известны такие же «источники» на Камчатке. Есть гипотеза, что Земля — резервуар, наполненный водородом. И это вовсе не фантастическое предположение.

Вулканологи не раз отмечали, как при извержении вулканов из недр выбрасываются огромные массы водорода, не исключено, что именно водород провоцирует само извержение. Кроме того, выбросы водорода считаются обычными и при бурении глубоких и сверхглубоких скважин. Не это ли повод задуматься?

В земных породах с глубиной содержание кислорода падает, зато растет содержание водорода!

Но и это не все. Еще в 1942 году было доказано, что иные растения в особых условиях выделяют на свету не кислород, а водород. Почему? Точно ответа пока нет. Возможно, все дело в ферментах, присутствующих в живых клетках. Если так, то задача науки выделить эти ферменты и наладить промышленное производство водорода по «технологии» живой природы.

А «водородные деревья»?.. У этих чудо-деревьев на стволах наросты, так называемые галлы, они-то, как выяснилось, генетически запрограммированы на «выработку» водорода. Газ сам накапливается в галлах, и надо лишь вовремя откачать его в трубопровод, к хранилищу...

Завершить свой рассказ я хочу словами Жюля Верна, впервые прозвучавшими в 1874 году:

«Я уверен, что в один прекрасный день воду будут использовать в качестве топлива, что водород и кислород, из которых она состоит, станут вместе или в отдельности неисчерпаемым источником света и тепла...»

п-о в Камчатка

Мурад Аджиев, наш спец. корр. Фото Н. Зайцева

Белые лебеди Любека

В скупых строчках лоции мы смогли разобрать лишь то, что основными ориентирами для моряков являются ветряки и кирхи на берегу.

Сильный попутный ветер дул все трое суток, и наша яхта резво бежала к цели. У гавани Рённе, главного города острова Борнхольм, мы увидели знакомые паруса с эмблемами круиза. Нас поджидали более быстроходные яхты — участницы похода. На борт поднялась девушка в форме датской полиции, и все формальности были улажены за пять минут.

Рённе оказался городишком, который можно обойти за три часа. Маленькие домики, мощеные улицы, уютные ресторанчики. В шесть утра городок проснулся. Через час улочки заполнили разноцветные велосипедисты. Казалось, что по их числу на душу населения Рённе превосходит китайскую столицу. А когда причалил паром из Швеции, к потоку местных велосипедистов прибавились еще и шведские.

Стоянка в Рённе была короткой. Наши яхты за три дня прилично потрепал шторм, и потому экипажи сразу приступили к ремонту. На причале стрекотала швейная машинка, предусмотрительно захваченная нашим боцманом,— матросы ремонтировали паруса. К вечеру на пирсе стали собираться датчане. Яхты под советским флагом в их порту редкость. Очень деликатно, не мешая нам работать, они изучали нас и наши суда. Датчане вежливо поинтересовались, где установлены антенны пеленгаторов. А когда узнавали, что советские яхтсмены ходят по Балтике с одними картами и компасом, очень удивлялись.

Мы взяли курс на Копенгаген, где, собственно, и должен был начаться круиз «За экологически чистую и безъядерную Балтику».

На картах Балтики уже можно встретить участки морских свалок, обозначенные вроде бы нейтрально — «свалка грунта». Но и без карты мы довольно точно определяли эти зоны по мутной воде, отсутствию чаек, а иногда и по мертвой рыбе. На больших морских путях, где за сутки проходят сотни судов, на поверхности моря плавают целые острова грязи из полимерных упаковок, бутылок, различной деревянной тары, и все это пропитано нефтепродуктами. Поздно ночью наша яхта чуть не столкнулась с полузатопленным контейнером, чудом державшимся на воде. Свою лепту в загрязнение акватории Балтики вносят все без исключения страны региона.

Трое суток, проведенные в Копенгагене, промелькнули как в калейдоскопе. Семинар по экологии, антивоенный митинг, прием у мэра города, экскурсии — вот лишь самые значительные мероприятия. Экипажи сорока яхт из семи Прибалтийских стран — СССР, Польши, ГДР, Дании, Швеции, Финляндии и ФРГ — готовились к шестисотмильному путешествию. Капитаны уточняли маршрут, экологи обсуждали программы семинаров, которые проведут в портах по пути следования. Главная цель — привлечь внимание общественности к приближающемуся экологическому кризису.

Замысел наших западных друзей казался немного наивным. Они искренне верят, что многое может измениться, если сорок яхт с лозунгами в защиту природы пройдут по Балтике. А может, действительно, многое зависит от совести — чтобы не бросить в море пустую консервную банку, пусть даже этого никто не увидит, пусть в самом глубоком месте?..

После суточного перехода на горизонте появился Любек. Наши яхты пришвартовались в самом центре этого крупного западногерманского города. Приятным сюрпризом для наших экологов стали белоснежные лебеди в порту. Значит, можно жить в согласии с природой даже в условиях большого промышленного центра? Местные газеты на первых полосах опубликовали сообщения о нашем прибытии. Люди потянулись к яхтам. Экипажи литовских яхт принимали на борту своих соотечественников, проживающих в ФРГ. Такие контакты раньше считались предосудительными.

Мы уже готовились к ночлегу, когда к нашей яхте подошла группа немцев. Они расположились полукругом и запели. Это оказался любительский хор города, который таким образом решил выразить нам свое расположение и уважение к нашей акции.

Наутро караван отправился в Росток. Сильный попутный ветер позволил развивать даже тихоходным яхтам более шести узлов. Быстрый пограничный катер сопроводил нас до пирса, где в наших паспортах прибавилось еще по одной печати.

В Ростоке проходил музыкальный фестиваль стран Балтийского моря. Совсем иная — тревожная атмосфера царила на симпозиуме по экологии, который проходил в университете. Ученые из ГДР предложили программу прогнозирования состояния моря и методов экологической защиты его бассейна.

На следующий день снова вышли в море. Впереди — Польша. После небольшой передышки в Гдыне весь караван направился в Гданьск. По сигналу ракеты стартовал «парад парусов». На фоне пасмурного неба паруса казались разноцветной лентой, отделявшей море от неба. Сотни горожан вышли на пирс. Яхты шли близко друг от друга, лавировали, и с берега казалось, что лента извивается и меняет цвета.

В Гданьске капитаны собрались на последнее в этом круизе совещание: предстоял заключительный переход до Клайпеды. Ночью не спалось. Мешали резкие порывы ветра, вспышки зарниц. К Клайпеде подошли на рассвете. Остов огромного корабля указывал на вход в узкий пролив. Несколько лет назад это судно выбросило на камни, с тех пор оно ржавеет и пугает пассажиров проходящих мимо судов.

В Клайпеде наш экологический круиз закончился. Трудно сказать, насколько сильно повлиял он на тех, кто загрязняет Балтику.

Александр Гуревич Фото автора

Транссахара

Ковш был перевернут и прибит за ручку к синей картонке ночного неба. Кто-то вытряхнул из черпака Большой Медведицы последние капли воды, подвесил его и забыл за ненадобностью. Я отыскал Малую Медведицу и Полярную звезду, набрал в грудь начинающего остывать сахарского воздуха, выдохнул, но тревога не проходила. «Эти ориентиры,— подумал,— нам пригодятся, если жара не даст возможности продвигаться днем. Но тогда нужно специально освобождать сзади в машине пространство и сажать туда штурмана-наблюдателя, чтобы точно отслеживал противоположное Полярной направление».

Я лежал на прикрученном к крыше автомобиля багажнике, подстелив под себя сложенное вчетверо полотно транспаранта с рекламой автопробега. Теперь поперечные железные балки не так сильно врезались в спину. Однако уснуть не удавалось.

Мы находились в самом центре Алжирской Сахары. Были пройдены полторы тысячи пустынных километров по шоссе. Асфальт здесь, в Реггане, кончался, а предстояло пройти еще столько же по бездорожью. Справа от кемпинга — так называлась замусоренная площадка безо всяких удобств, даже без умывальника, но зато с сохранившимся кое-где забором — находился контрольно-пропускной пункт «Протексьон сивиль» (гражданской обороны). А слева — под самые ворота стоянки — подкатывал свои раскаленные песчаные волны Эрг-Шеш.