Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1978 год Страница 4

— Охотник мео, — пояснил Хоанг Туан Нам, заведующий отделом пропаганды Каобангского горкома партии, вызвавшийся сопровождать меня.

— А почему в каске?

Последовал короткий разговор, и парень протянул нам свой головной убор. Внутри каску выстилала травяная прокладка сухого и мягкого плетения. Каска, оказывается, сохранилась у охотника со службы в отряде самообороны в недавние времена бомбардировок. Она вполне устраивает его как шляпа, износу ей нет, потому и носит. Заодно посмотрели ружье и порох. Самопал заряжался с дула, порох был черный, самодельный, пачкавший руки, как сажа. Пришел парень в город пешком из Хазианга, в ста тридцати километрах по прямой от Каобанга, что, принимая во внимание труднопроходимые горы, на деле составило расстояние в два-три раза большее.

—: Усталость людям мео незнакома, — сказал Хоанг Туан Нам. — В годы антифранцузского Сопротивления они считались лучшими носильщиками в партизанских отрядах, связными и разведчиками. Единственно, что трудно им дается, это дисциплина. Они все неисправимые фантазеры. Мео не задумается в одиночку отправиться в далекий путь без видимой причины. Захватив ружье, без горсти риса, он идет от перевала к перевалу, всегда следуя местами, где живут его соплеменники. В любом месте и в любое время он заходит в первую же попавшуюся хижину. Знают его, не знают — еда обеспечена. Никто ни о чем не спрашивает. Так же молча, не сказав ни слова, закончив трапезу, он уходит дальше...

Тиньтук

Тысячелетия противоборства человека с природой, борьба за каждый квадратный метр ровной почвы под рис придали дикому краю обжитой вид. Освоив долины, человек принимается за горы. Строительные отряды нивелируют склоны, и во многих местах Видишь, как гигантские ступени рисовых чеков поднимаются террасами вверх там, где оказалось под силу этого добиться.

Как прозрачны ручьи! Легко, весело бегут они от порога к порогу, как резвящийся ребенок.

На привале я сбросил ботинки и вошел в воду. Она была теплой и прозрачной близ берега, затем синей чуть дальше и совсем зеленой под прибрежными кустами. Разомлевшая рыба, пригревшаяся на солнце, медленно оттолкнувшись хвостом, лишь давала течению нести себя в сторону. Ребристое русло резало ступни.

— Знаете, как называется у нас такое дно? — крикнул мне провожатый, заметив, что я едва плетусь обратно. — Кошачьи когти...

Ручей уходил дальше, а дорога отклонялась от него по круче вверх. Долина кончалась. Где-то впереди были пропасть и перевал, путь по обрыву над другим ручьем, грызущим внизу граниты, а затем и новая долина.

Эти пятна ровной земли, рассеянные среди гор Каоланга, — подлинная кладовая сокровищ. В их недрах есть цинк, железо, свинец, серебро, вольфрам и олово, больше всего олова. При этом в касситерите, или оловянном камне, то есть породе, из которой добывают этот ценный металл, содержится и золото. Женщины тхаи, мео, нунгов и других горных народностей буквально обвешивают себя серебром, но поделки из золота не носят. Золото полностью идет на продажу. Оно на севере и рассыпное и коренное. Как ни строг государственный контроль, шайки «диких» старателей, порою проникающих из-за китайской границы, моют драгоценный металл, берут не только песок, но и самородки. Натыкаясь на патрули народной полиции или пограничников, «дикие» не уклоняются от боя...

Дикие старатели — в общем-то, мошкара по сравнению с теми крупными грабителями, которые действовали здесь до победы революции. Крупнейшими из них были «Сосьете дэз этэн э вольфрам дю Тонкэн» и «Сосьете де мин д"этэн дю О Тонкэн», созданные около 1918 года. В 1921 году они начали разработку касситеритовых отвалов в шестидесяти километрах от города Каобанга, в Тиньтуке.

Туда и лежал наш дальнейший путь.

Доходы горных колониальных компаний в прошлом были настолько огромны (никаких налогов, шахтеры-кули почти бесплатно), что даже в кризисный период кануна 30-х годов добыча и вывоз росли беспрерывно. К району Хахиеу компании сумели доставить по частям драгу и пустить ее по золотоносному ручью. Чтобы отвлечь доморощенных старателей из местных национальных меньшинств от их занятия, стали приучать тхаи, мео и других к культивированию опиумного мака. Продажа его приносила изрядные выгоды князькам горных племен.

В 1939 году, воспользовавшись поражением Франции во второй мировой войне, ее оттеснили японцы. Вплоть до 1945 года разработкой полезных ископаемых в Каоланге занималась так называемая «Императорская геологическая миссия Японии». Ни французы, ни японцы, естественно, никакой документации после себя не оставили...

В тот день мы встретили по дороге в Тиньтук геологов, и среди них советского специалиста Бориса Галиулина из Башкирии. Это была одна из тех многочисленных групп, что заняты в Каоланге восстановлением геологической карты края. Работы по учету горных богатств продвигаются успешно, хотя для полного их завершения требуется еще время и время.

Грейдер к карьерам Тиньтука из города Каобанга мечется между краями ущелья. Полицейский сержант, проголосовавший на одном из поворотов, предупредил:

— Сейчас начнется спуск. Будьте внимательны, дальше край дороги осыпался...

Вылетаем на спуске за поворот и видим эту осыпь. Над ней пятеро всадников сдерживают лошадок, потревоженных нашей машиной. Лошади прянули к пропасти, и всадники вдруг исчезают. Проскакиваем над пропастью в клубах пыли, удерживаясь на полуобвалившемся карнизе дороги только по инерции. С тревогой свешиваюсь на ходу из УАЗа, чтобы посмотреть, что же сталось с «кавалеристами». Всадники еле держались на узкой тропинке, проложенной в последние дни пешеходами чуть ниже дороги. Из пропасти дохнуло, как из кондиционера, прохладным и сухим воздухом. Далеко внизу, под кручей, амфитеатром шли террасы затопленных полей. Три-четыре десятка буйволов, впряженных в сохи и развернувшихся в одну линию, брели, взбаламучивая серую густую жижу.

На следующем витке спуска, едва не царапнувшись бортами, мы разминулись с грузовиком и вдруг оказались на широкой асфальтовой площадке. Над ней по склону стояли двухэтажные дома. Внизу бурлила мутноватая речушка, вдоль которой тянулись огороды, отделенные аккуратными кучками валунов. На противоположном берегу поднимались горы, горы, сплошь рыжие от кустарника.

Собственно улицы в поселке Тиньтук нет. Чуть пошире стала дорога, заасфальтированная в нескольких местах. Над ней несколько десятков домов.

К дирекции рудника пришлось карабкаться метров пятьдесят по крутой лестнице. Впереди поднималась по ней лошадка под седлом, но без всадника. Останавливаясь у кустов, она обгладывала листву. Неизвестно откуда собралась несметная толпа мальчишек, одетых в короткие курточки с застежками, вроде старинных венгерок.

Рудник Тиньтук — одно из тех немногих работающих и сегодня вьетнамских предприятий, которые были созданы еще до августовской революции 1945 года. Дело в том, что, начав войну первого Сопротивления, патриоты, покидая населенные пункты под давлением превосходящих сил врага, оставляли после себя «мертвую землю». Такова была суровая и беспощадная необходимость. А позже, убираясь с вьетнамской земли, колониальная армия вывезла все промышленное оборудование, которое могла захватить. Крупногабаритные и тяжелые конструкции грузили в Хайфоне на баржи и затем сбрасывали в море. Горы Каоланга не позволили проделать такую операцию с тем небольшим оборудованием, которое имелось в Тинь-туке.

Работа здесь началась в 1949 году и велась полностью вручную, без каких-либо определенных планов; по старинке. Шла война, сотни рабочих ушли на фронт... На всем лежал отпечаток разрухи и запустения. В касситерите порой ковырялись даже не ради олова — из него выбирали золотинки. На шестьдесят тонн концентрата приходится килограмм золота...

Еще в 1955 году, когда Вьетнам лежал в руинах и в Каоланге не существовало даже тех грейдерных дорог, по которым мы ехали, до Тиньтука добрался первый советский специалист. Затем приехала целая бригада, которая стала брать геологические пробы, изучать перспективы месторождения. Тогда велось много споров. Достаточно ли еще остается касситерита в отвалах Тиньтука? Стоит ли вкладывать средства в оборудование, его доставку, строительство модернизированной обогатительной фабрики и системы дорог?

Шли годы. В начале 70-х обозначилась тревожная тенденция: все меньше породы вывозили самосвалы из карьера к вагонеткам, которые зачастую уходили на обогатительную фабрику недогруженными. Тиньтук иссякал. Это снова ставило под сомнение будущее рудника. Начался кропотливый поиск. Как большой праздник встретил коллектив тот день, когда геологические керны дали неоспоримые свидетельства того, что оловянный промышленный минерал в этом районе еще есть.