Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1982 год Страница 4

— Жить нам спокойно душманы не дают! — гневно говорит Захим.— Вот посмотрите,— протягивает пачку фотографий. На них — зверски убитые крестьяне, старики, женщины, дети, разрушенные дома, сожженные школы.— За каждое убийство, взрыв, поджог они получают щедрую плату от агентов империализма. Наживаются на крови народа! Какая там защита ислама?! Об этом и речи нет. Ведь нападают и на мечети, убивают мулл. На территории провинции сейчас орудуют несколько террористических банд...

Порой все члены комитета НДПА уходят на боевые операции, и тогда на двери особняка появляется табличка, словно всплывшая из не такой уж давней истории нашего государства: «Все ушли на ликвидацию банды». Активно действуют добровольные отряды защиты революции. В уезды, кишлаки с риском для жизни выезжают летучие пропагандистские группы. На сходках и собраниях они разъясняют политику партии и правительства, распространяют революционную литературу.

Первый бой дауда Гуля

С помощником уполномоченного ЦК НДПА и Ревсовета республики по северо-западу Афганистана Рахимом Гулем я встретился у него дома, недалеко от городского центра. Инженер Рахим Гуль — коренной гератец, много лет проработал на местном мясокомбинате.

— В провинции несколько промышленных объектов,— рассказывает он. Хлопкоочистительный комбинат, угольная шахта, мясокомбинат, соляной карьер, разработка месторождении барита и гипса. Заканчивается строительство корпусов текстильной фабрики и цементного завода. Когда мы окончательно очистим провинцию от банд, советские и чехословацкие специалисты помогут смонтировать оборудование и наладить современное производство. А пока готовим кадры для этих предприятий...

Неожиданной проблемой, которую пришлось спешно решать, стала добычу соли. После прекращения традиционной торговли с Ираном и некоторыми западными странами — разумеется, не по вине Афганистана — в республике стала ощущаться нехватка соли. Да и не только ее. Иран, например, поставлял нефтепродукты, муку, сахар и прочее...

Но экономическая блокада Афганистана сорвалась. На помощь пришли СССР и другие социалистические страны — направили в ДРА необходимые товары и топливо. В то же время афганское правительство, опираясь на местные ресурсы, стремится максимально ослабить последствия бойкота. Так, соледобытчики Герата решили десятикратно перевыполнить план и отправить в различные районы страны 30 тысяч тонн соли.

Немалая заслуга в том, что хозяйственная жизнь не выбивается из нормальной колеи, принадлежит таким, как Рахим Гуль. Выходец из крестьянской семьи, он быстро находит контакт с рабочими и дехканами, доходчиво объясняет смысл революционных преобразований в стране. Басмачи не раз пытались разделаться с Рахимом Гулем, но безуспешно.

— Однажды вечером,— рассказывал мне Рахим,— прежде чем включить свет, я подошел к окну, чтобы задернуть шторы. В сумерках заметил присевшего за забором человека. В тот же момент вспомнил хриплый голос, который по телефону обещал мне скорую смерть, если я не уеду из Герата. На раздумья не оставалось времени. Стараясь говорить спокойно, приказал сыну позвонить в царандой  (Царандой — народная милиция в Афганистане. (Примеч. авт.)) и попросил домашних ни в коем случае не зажигать света. Сын моментально все сообразил, бросился к телефону, а я, прихватив ручной пулемет, взбежал по внутренней лестнице на плоскую крышу. И вовремя — несколько человек уже перебрались через забор и осторожно приближались к окнам. Окликнул их, а вместо ответа — выстрелы...

Завязался бой. Инженер, перекатываясь с места на место за низким каменным карнизом, бил короткими яростными очередями.

— Бандиты наседали, и я никак не мог посмотреть, что делается на другой стороне дома, хотя был уверен, что и там душманы.— Рахим говорил бесстрастно, словно повествовал не о себе, а пересказывал сюжет давно прочитанной книги.— Знаете, это очень неприятное чувство, когда немеет затылок. Когда кожей спины ощущаешь чей-то ненавидящий, смертоносный взгляд. Напряжение достигло высшей точки, и тут в двух шагах ударил — словно по нервам — автомат. Оглянувшись, я увидел вспышки выстрелов и своего сына, ведущего огонь с противоположного края крыши...

Для одиннадцатилетнего Дауда это был первый бой. А внизу дочери инженера — Шикуа и Надя — спешно набивали патронами пустые диски. К счастью, они не понадобились. Услышав шум приближающейся машины, бандиты отступили. На этот раз им удалось раствориться в глухих улочках старого города.

Заслушавшись, я и не заметил, что уже давно стемнело. Густая южная ночь окутала тысячелетний город. Нигде ни огонька, лишь бесчисленные глаза звезд не мигая смотрят на землю. Водитель, хорошо знавший дорогу, решил не зажигать фар...

Пахва выходит на субботник

В полдень солнце упало на землю, и тени исчезли. Я еле-еле плетусь по селению Пахва провинции Инджиль, с трудом ориентируясь в лабиринте глухих глинобитных стен. Людей не видно. Только на тесном перекрестке пристроился на корточках перед наковальней деревенский кузнец, выполняя немудреные заказы крестьян. Кажется, что горна ему не нужно,— так накалена сама земля. После очередного поворота останавливаюсь возле нужной двери. Меня поджидает крепкий белобородый старик в чалме, просторной белой рубахе и калошах на босу ногу. Это Шир Мухаммед, председатель местного кооператива.

Я жду, что меня немедленно проведут куда-нибудь в тень, но — увы! Следует неторопливый, по-восточному многословный обмен приветствиями, и лишь после этого старик жестом приглашает войти. Минуя короткий коридор, прохладный и сумеречный, проходим в залитый солнцем глухой двор. Сюда смотрят окна четырех сложенных из саманного кирпича домов, в которых живут семьи сыновей Шир Мухаммеда. В углу двора загон с одуревшими от жары овцами, на плоских крышах сушатся для них вороха душистого сена.

Мы сидим за низкими столиками в устланной коврами комнате. В пиалах дымится спасительный зеленый чай. Под потолком на маленькой трапеции раскачивается, щебеча, ласточка. Бесстрастное, покрытое глубокими морщинами лицо старого крестьянина на мгновение озаряет улыбка:

— У нас ведь ни радио, ни телевизора. А с ней,— он кивает в сторону шустрой пичужки,— все веселее.

Неспешно течет беседа. Выпиты уже и третья, и четвертая чашки обжигающего чая. Шир Мухаммед рассказывает, что кооператив создан после революции и объединяет ныне 373 человека.

Государство оказывает помощь семенами, удобрениями, техникой. Всего в провинции 59 кооперативов. Но не везде можно нормально трудиться — мешают бандиты.

— Наведывались они и к нам,— говорит председатель.— Уничтожили посевы, отобрали хлеб, какой нашли, обещали еще вернуться...

Я рассказываю Шир Мухаммеду о двух селениях — Кабуль-Дарвазе и Никиабаде, расположенных в самых неспокойных районах провинции. Крестьяне, решив с оружием в руках защищать свой мирный труд, создали там отряды самообороны. Немногочисленны они, да и вооружение слабовато — в основном винтовки и пистолеты,— но бандиты трусливо обходят эти селения стороной.

Старый председатель кооператива, не перебивая, внимательно слушает меня, перебирая матово поблескивающие четки.

Я помню, с какой гордостью говорил Рахим Гуль об этих первых в провинции сельских отрядах защиты революции. Речь-то ведь идет не только о судьбе двух небольших кишлаков, но о гораздо большем. Выстоят отряды в Кабуль-Дарвазе и Никиабаде,— тогда их опыт распространится по всему северо-западу Афганистана, их примеру последуют многие другие крестьянские кооперативы. А это во многом облегчит задачу полной ликвидации басмаческих банд.

Но главная цель в провинции достигнута — люди поняли, что в стране установилась истинно народная власть. Огромное воздействие на умы дехкан оказала передача земли беднейшим в соответствии с аграрной реформой. В провинции двадцать тысяч семей получили тысячи гектаров земли.

В Герат поступила техника из Советского Союза для создания первой в этих местах машинно-тракторной станции. Стали популярными дни добровольного коллективного труда — своего рода субботники — явление, необыкновенное для Афганистана. Никогда ранее на гератской земле крестьяне не собирались, чтобы дружно, без принуждения, во имя всеобщего блага рыть всем миром новые арыки.

День добровольного труда намечался на ближайшее воскресенье и в Пахве. Шир Мухаммед, провожая меня, с воодушевлением рассказывал об этом. Останавливаясь у дувалов, он загибал пальцы и каждый раз, когда левая кисть оказывалась собранной в кулак, пропускал через пальцы правой одну бусину на четках.

— Касим пойдет... Мухаммед?.. Мухаммед обязательно пойдет... Курбан — не знаю... Наверное, тоже явится, если его Хуршед Разиюлла позовет... Вот Мухаммед Искандер — тот наотрез. Странный человек... Будет целый день свой личный арык копать, а на день труда не дозовешься. Зато брат его, Музаффариддин, наоборот, один из первых людей в кооперативе. Очень активный... Если нужно, свой кетмень соседу отдаст, а сам будет крышкой от казана землю копать...