Знак бесконечности - Виталий Бубенин Страница 4

все умел. Страха не было, было любопытство, и еще было холодно. Но самое страшное заключалось в том, что он не помнил, откуда он это знает. Помнить, почему-то, ему дано не было. Трава покалывала, щекотала тело, и это ему не нравилось. Он сел, понимая, что надо встать и зная, как это делается, тем не менее, делать это впервые, было немного страшно. Он встал на ноги, пошатнулся, но не упал. Он втянул всей грудью напоенный запахами воздух, — это было хорошо. Он пошевелил губами, сглотнул. Появилось желание, — хотелось есть. Он знал, как его утолить, но было темно. Он подумал, что нужно дождаться рассвета. Откуда он знал, что рассвет настанет!? Странно, но он знал. И тогда будет все в порядке. Очень холодно, хотелось согреться. Он сделал шаг, потом другой, трава под ногами зашелестела. Он слышал, и это тоже было интересно. Звезды над головой стали почему-то исчезать одна за другой. Казалось, стало еще темнее, темнота стала плотной, ощутимой. Ной смотрел в темноту с тревогой ожидая чего-то. Вдруг что-то сверкнуло, он зажмурился ослепленный, а следом раздался ужасный грохот. Земля под ногами содрогнулась. Ему стало страшно. Откуда-то сверху упали крупные капли воды. Он вздрогнул, это было неприятно. Затем с неба хлынули потоки ливня, это было ужасно. Молния сверкала еще и еще, гром гремел почти не переставая. Он упал на землю, сжался в комок и закрыл глаза. «Зачем!?» — возник первый вопрос. На него не было ответа. Он не знал, зачем. Видимо, так было надо, так случилось. Он лежал в траве замерзший, мокрый и ждал, что кончится дождь, и что настанет утро. Дождь кончился, утро настало, небо очистилось от туч. Звезды, одна за другой, погасли. Огромный красный шар поднимался над горизонтом все выше и выше.

Он встал. Бездонное голубое небо над головой, изумрудная трава под ногами, простиравшаяся во все стороны до горизонта, ласковый свежий ветер, теплые лучи солнца — это было потрясающе! Ему показалось, что он понял зачем? Стало тепло, даже жарко. Он расправил плечи, набрал полные легкие воздуха и закричал. Он впервые слышал свой голос, он дышал, он жил! Вот зачем! Теперь этот вопрос был уже не нужен. Он знал!

Он сделал шаг, другой, третий, быстрее, еще быстрее и побежал. Он несся над землей, едва касаясь ее ногами. Сердце бешено колотилось в груди, дышать стало тяжелее, но он бежал. Ной не знал, куда он бежит и зачем, просто хотелось бежать, дышать, чувствовать, хотелось познавать. Он понял, что знает не все, он не знал, что значит жить.

Бежал он долго. Солнце клонилось к закату, а он все бежал и бежал. Он бежал к солнцу, подсознательно понимая, что никогда до него не добежит, но шальная мысль сверлила мозг: «А вдруг?» Пот уже струился по его лицу, спине, груди, а он все бежал. Наконец совсем выбившись из сил, он, уже готовый упасть от усталости, вдруг увидел впереди нечто непонятное. Что-то, разрезая равнину, широкой серебристой полосой, величественно изгибаясь, переливалось в солнечных лучах, искрилось и манило к себе. Ной остановился, оцепенев одновременно и от неожиданности, и от поражавшей своим величием красоты. Собрав остатки сил, он снова побежал. Бежать пришлось еще довольно долго, хотя ему показалось, что, то, что он увидел, было рядом. Он твердо решил увидеть это, и не чувствовал усталости. Опускались вечерние сумерки, солнце закатилось за горизонт, окрасив небо фантастическими красками заката. Ной стоял потрясенный, очарованный, заворожено глядя на простиравшуюся перед ним, чуть не до самого горизонта, реку. От воды веяло прохладой, она манила его. Он, не устояв перед искушением, вошел в воду по колено, затем встал на четвереньки, припал губами к воде и начал жадно пить. Процесс утоления жажды ему очень понравился. Он пытался пить еще, но уже не хотелось. Тогда он перевернулся на спину и, блаженно раскинув руки, окунулся в теплую и, казалось, ласковую воду. Он окунулся с головой. Он хотел опять набрать полные легкие воздуха и, как раньше, закричать от радости и удовольствия. Он попытался сделать это… Вода ворвалась в легкие, но это было совсем не то, чего ожидал Ной. Он понял, что сделал что-то не то. Он резко сел, пытаясь выдохнуть, но вместо этого его грудь разорвал кашель. Он едва не задохнулся и чуть живой выполз на берег, отдышался. Ему почему-то стало смешно. Он лежал на берегу весь мокрый, в песке и тине, и смеялся, ему опять было хорошо. Вдруг он увидел, как что-то огромное поднимается из воды. Он не знал, что это, но ему почему-то стало страшно. Это что-то двигалось прямо на него, беззвучно и не очень быстро, но от этого становилось еще страшней и, наконец, ужас, холодный и липкий, на мгновение парализовал его, но уже в следующее мгновение он вскочил на ноги, и без оглядки бросился бежать, а за спиной с жутким щелчком сомкнулись челюсти огромной рептилии. Бежал он так быстро, как только мог. Ной не оглядывался, он просто бежал, не видя, что за ним уже никто не гонится, он знал, что надо просто бежать. Окончательно выбившись из сил, он упал в траву и заплакал. Это было странно. Из глаз текла вода, тело содрогалось от рыданий, а в мозгу вновь возник этот странный вопрос, а вернее чувство, которое могло бы вполне быть вопросом: «Зачем?» Ответа не было.

Стало совсем темно. Ной перестал плакать. Он лежал и думал. Наконец он уснул.

Глава 3

Шума было конечно много, но, в конце концов, сопротивление родителей было сломлено убедительными доводами братьев. Лагерь для обучения английскому языку, на берегу Минского моря, с настоящими англичанами, месяц ни слова по-русски и так далее, и тому подобное, и всего-то за двести пятьдесят условных единиц. Скрепя сердце, родители дали денег и через два дня, ранним утром, юноши сели в автобус, следовавший прямехонько в столицу. Автовокзал «Центральный» встретил их полуденным зноем, суетой и целым букетом запахов, присущих большинству мест такого рода. Первым делом ребята купили билеты на автобус, затем сходили в столовую, что напротив, и плотно подкрепились. До отправления оставалось еще два часа. Они коротали время с «Колой» и чипсами, мечтая о том, как будут производить свои захватывающие поиски. Экипированы они были, если не по последнему слову, то по предпоследнему уж точно, даже запас продуктов имелся на трое суток. Когда-то в юности отец занимался альпинизмом, был на всю жизнь