В плену твоего безумия - Светлана Тимина Страница 40

Пришлось собирать себя воедино по частям. Принимать контрастный душ, ликвидировать последствия вчерашнего перепоя — хороша я буду, когда предстану перед родными с отекшим лицом!

За всеми этими приготовлениями мне было по большей части не до мыслей о Хозяине. От них сжималось сердце и хотелось кричать. Но я должна была оставить это все в прошлом. Надо возвращаться к своей жизни. И давать решительный бой тирану, который едва меня не разрушил.

За окном уже не гудел ветер, только периодически срывался крупный снег. Я оделась и спустилась вниз. Мой чемодан уже ожидал в холле.

Сталкиваться с Шанталь хотелось меньше всего. Я рассчитывала, что не привыкшая бухать с русским размахом американка раньше завтрашнего утра вообще с кровати не встанет. Но каким же было мое удивление, когда я увидела ее, нервно ходящую из стороны в сторону. Она кивнула мне, не выпуская из рук телефон. Разговор, судя по всему, был малоприятным и серьезным. Говорила по-английски, но общий смысл я все же уловила.

«Найдите. Запросите данные. Поисковая группа. Радар».

Тревога скрутила сердце. Я только чудом не кинулась к ней с вопросом — что же с ним? Почему на ее лице такое выражение, будто к земле несется астероид? Но вовремя взяла себя в руки.

Какое мне теперь дело до этих двоих вообще? И до того, что Хозяин решил удариться в отрыв, наплевав на визит невесты — если вообще знал о нем? Сами разберутся, а мне надо прямо сейчас перешагнуть порог и покинуть этот дом навсегда, вместе с тем, что уже успело стать частью меня.

Пройдет время, и станет легче. Да и можно быть уверенной — сейчас в моей жизни начнется такой хардкор, что будет не до сожаления о потерянном счастье. И я должна буду его пройти от начала до конца, чтобы обрести свободу.

Я не сразу заметила мужчину, которого Шанталь представила как пилота геликоптера, который доставит меня в аэропорт. Алена подала мне документы, и я едва не присвистнула.

— Милен Крайбери? Это что такое? О, черт.

Конечно же, как меня могли похитить и увезти за тридевять земель, не подделав при этом загранпаспорт. Моя фотография, а вот имя и даже возраст совершенно другие. Как меня вообще посадили на борт, как я понимаю, частного джета? Это насколько все схвачено у того, кто решил меня похитить? Настолько, что прокатило пояснение — она пьяна или просто устала?

Мне стало не по себе. Этот человек точно мог заставить землю вращаться в обратную сторону.

Я посмотрела на Шанталь. У нее вновь зазвонил телефон, и она выслушала говорившего, кусая палец и глядя сквозь меня, каким-то застывшим взглядом. Ее тревога в этот раз ощутимо полоснула по нервам.

— Все хорошо?

Алена вроде как порывалась что-то сказать, но не решилась. А Шанталь, сбросив звонок, как мне показалось, сделала над собой усилие, и даже улыбнулась.

— Счастливого пути, Милен.

Обниматься с ней мне не хотелось даже после совместной пьянки, но пришлось — Алена первая задала тон. Объятия вышли сухими, даже протокольными. Мы ведь по сути не стали подругами.

А затем мы долго ехали к вертолетной площадке на внедорожнике. Кругом лес. Иногда я слышала волчий вой. Пилот, которого звали Павлом, был русским, поэтому развлекал меня ненавязчивой беседой. Рассказывал, что обычно волки не приближаются к жилью. Обширные леса окрестностей при этом кишат ими.

— Где мы? — спросила я, чем здорово его удивила.

— Пригород Цюриха. Вы не знали?

— Офигеть. Да нет, у меня было, так сказать, просто романтическое путешествие. Я даже не знала, куда.

Вот скажите. Какими технологиями, деньгами и положением в обществе должен обладать тот, кто похитил человека, причем публичного, а не провинциалку, которую никто не будет искать? И как он мог быть уверенным, что ему и это сойдет с рук? Все просчитал? Знал, что за иллюзорный шанс вырваться из рук Азама я буду молчать? Или не имело значения, буду или нет — он останется неприкосновенен?

Снег почти прекратился, когда меня посадили в вертолет. Сначала я побаивалась. Все время казалось, что сейчас загорится двигатель или остановится винт — кто знает, чего ждать от этой деловой Шанталь? Может, она уже приговорила меня, несмотря на то, что вчера мы пили за одним столом.

Но ничего не произошло. Долетели мы быстро и благополучно, я наблюдала сквозь стекло, как темнота густого леса сменилась огнями города, а затем аэропорта. В этот раз регистрация добавила тревоги, но все же прошла гладко. Я боялась, что сотрудники аэропорта поймут, что я не та, за кого себя выдаю. Обошлось.

Но главный сюрприз ждал меня на борту частного самолета. Я и прежде летала в подобных, поэтому обстановка меня не удивила. Куда сильнее я напряглась, встретив там высокого мужчину с цепким взглядом.

Мое сердце забилось, как сумасшедшее. Я поднесла ладонь ко рту, жадно вглядываясь в его черты. Боже, неужели я вижу его? Того, кто не давал мне сорвать повязку все это время?!

Он выглядел старше, чем я себе представляла. У него была военная выправка, светлые волосы и холодные, отстраненные серые глаза. Этот человек казался настолько без эмоциональным и лишенным способности чувствовать, что я непроизвольно выдохнула. В моем сознании был совсем другой образ.

И вместе с тем стало не по себе. Захотелось закрыться. Я ощутила, как щеки заливает краской то ли смущения, то ли испуга. А потом…

А потом он заговорил, и, к моей радости, все стало на свои места.

Это был совсем не голос моего Хозяина. Не его запах и обволакивающая энергетика. И это просто счастье — потому что я бы не хотела сталкиваться с таким человеком. Он чем-то напоминал мне Алишера Валиева, отца моего супруга.

— Милана Валерьевна, рад, что вы благополучно добрались. Через четыре часа мы будем в Москве. Меня зовут Дмитрий, и я здесь для того, чтобы мы с вами детально проработали легенду.

Я начала потихоньку приходить в себя. Сбросила шубу в ближайшее кресло, свернула крышку «Перье» и наполнила стакан. Села, закинув ногу на ногу. Этот человек, судя по всему, привык к тому, что его боялись. Но страха не было. И я сощурила глаза, изучая его.

Так выглядят особисты. Или контрразведчики. Или служба безопасности. Я смотрела на этого человека и с изумлением понимала, что не боюсь. Не испытываю никакого пиетета.

— Какую легенду?

— Которую вам