Коммандер - Виктор Коллингвуд Страница 42

— Герр коммандер, конечно, знает, как тяжело приходится в незнакомом месте, когда никто не помогает и все против тебя. Мне доводилось за деньги развлекать публику, делать фейерверки, взрывы, огненные столбы, звезды, колесницы, драконов, фениксов, да чего я только не делал.…А еще, — он понизил голос заговорщицки, — иногда приходится создавать лучи света прямо на алтарях некоторых уважаемых в народе святилищ!

Ах ты, сукин сын! Я изумленно повернулся к магу. Не хочешь ли ты сказать, что создаешь священное пламя в Храмах Света? Но маг, возможно, поняв, что брякнул лишнего, быстро сменил тему разговора.

На ближайшем привале мы разделили имущество рыцаря. Все его вещи разложили по земле. Даррем сел к ним спиной, а сержант Кунц ходил и указывал то на одно, то на другое, спрашивая:

— Кому?

Даррем, не видя, на что показывает Кунц, называл наши имена в порядке, какой приходил ему в голову:

— Это коммандеру. Это — валлету. Это — ротмистру арбалетов.

Мне достался щит рыцаря. Меч достался Шумперу. Кинжал — Линдхорсту. Кольчуга с хауберком отошла громиле Рейсснеру.

— Доспехи принадлежат монастырю, — сообщил я ему.

— Сударь, ну что вам стоит сказать, что рыцарь сгорел с кольчугой? Тем более что у вас прекрасный доспех!

— Ладно, будем считать, что до конца похода это ваше. А там посмотрим.

Было очень жалко отдавать меч рыцаря наемнику без рода-племени. Эйхе его берег и брал только в самых исключительных случаях, когда отправлялся поглазеть на турнир или большой праздник. В наши походы он еще ни разу его не брал, обходился казенным.

Впрочем, щит мне был очень кстати. Мой небольшой баклер сгорел в таверне. Конечно, на этом треугольном, кавалеристского типа, щите изображен герб покойного Эйхе — дубовый венок на серебряном поле. Носить чужой герб, по местным понятиям — знатный зашквар. За такое благородного вызовут на поединок, а простолюдина могут убить на месте, и это запросто сойдет с рук. Но, надеюсь, обитатели Орквальда не будут в претензии, что я немного поношу чужой герб, а по возвращении, его можно и закрасить. И след Рэйвена Теодора на этой земле станет еще призрачней…

----

* шоппен — 0,6 литра

Глава 23

Прошло еще 4 дня, пока мы не увидели впереди, в расстилающейся перед нами долине, внушительные серые башни большого города.

— Перед нами — славный Теофилбург! — сообщил Литц. — Самый богатый город Виссланда!

Как обычно, в город нашу ватагу не пустили. Только по одному, и без оружия! Приказав разбить лагерь в полумиле от городских ворот, я отправился в город, пока не закрылись меняльные лавки. Нужно было получить деньги на жалование солдатам, уже месяц как задержанное.

Литц увязался за мною. Он так торопился получить свое походное содержание, что не стал ждать меня в лагере.

У ворот пришлось сдать все оружие, кроме того, что полагалось по статусу. Обычно купцам и бюргерам разрешали пронести в город только кинжал. Мне, буть я рыцарем, можно было рассчитывать на меч. Но, я всего лишь юнгер, да еще и по «церковной линии», и капралы городской стражи часто приравнивали меня к купцам. То есть — только кинжал. Обидно, и, главное — опасно. С кинжалом, если что, много не навоюешь.

Предместье у города почти отсутствовало. Подойдя ближе к воротам, где уже толпились торговцы, кто с возом, кто с тюком, кто — с вьючным мулом, я заметил, что стены города сильно повреждены ударами железных ломов и кирок, и покрыты въевшейся копотью.

— Это, господин, орки, — сказал мне один из торговцев, отсчитывавший поворотный сбор городскому сборщику. — Два года назад был сильный набег. Сожгли все предместья, но стен не взяли!

Стража находилась в небольшой кордегардии, пристроенной прямо к городской стене возле ворот. К нам подошел здоровый рыжебородый капрал с альтшписом, в кожаной броне и койфе.

— Добро пожаловать, господа. Откуда вы, и куда направляетесь? — осведомился он, вежливо, но сдержанно поклонившись.

В сущности, секретов никаких у нас нет, почему бы не сообщить?

— Коммандер Андерклинг, герр Шумпер, герр Рейсснер, магистр Кнаппе. Идем из Андтага по делам церкви. Нам надо в ратушу и контору Вольфрамов, — доложил я капралу.

— Господа, вы можете взять с собой по одному кинжалу не более 9 дюймов длиной, — сообщил нам начальник стражи ворот.

— Да это зубочистка! — воскликнул Шумпер. — От кого защитишься таким кинжалом!

— У нас безопасный город, — отрезал капрал, — и Совет господ желает, чтобы он таким и оставался. Один дюйм я вам, так и быть, прощу, но не более!

Я мысленно вздохнул. Синдром швейцара, в полный рост.… А ведь мне предстоит получить в лавке менял довольно крупную сумму. Да что там — огромные деньги!

В общем, пришлось подобрать ножики покороче. Мне пришлось занять кинжал у одного из сержантов — мой оказался слишком длинным.

Город был хорош. Улицы довольно широкие, среди них — много мощеных, дома в центре — в два этажа, причем верхний — шире, чем нижний, так что нависает над улицей на добрую пару футов. Кругом — множество приезжих, и торговцы разных мастей, и пилигримы.

Удивительно, от чего может зависеть слава в этом мире. Теофилбург знаменит своей центральной площадью. По местным меркам, она огромна. К тому же — неслыханная роскошь — полностью замощена камнем! Неудивительно, что место это полюбилось торговцам. В городе проходит аж три ярмарки — летом, осенью и в начале зимы. Должно быть, торговля приносит знатные барыши — город выглядел весьма зажиточным.

— Говорят, — сообщил Шумпер, — тут бывают даже заморские изделия, из Идеррии и Бастони. А иногда — конечно, в это трудно поверить, но так говорят — в город наведываются темнокожие дроу и торгуют уж совсем диковинными товарами. Правда, денег за них просят совершенно невозможных. Что с нелюдей взять…

Лавка менял Дома Вольфрамов располагалась по соседству с ратушей. Прямо как у нас, в 21 веке — у банкиров самые козырные места!

Постучав тяжелым кованым кольцом подубовой двери, я дождался, пока клерк ее откроет. Пройдя за ним и спустившись по узкой лестнице на несколько ступенек вниз, я оказался в помещении с низким сводчатым потолком, покрытым копотью свечей. Стены были покрыты известкой примерно по человеческий рост, а земляные полы — засыпаны рубленой соломой. Воняло какой-то тухлятиной. Крохотные окошки под потолком с трудом пропускали солнце сквозь слюдяные пластинки, посаженные в грязно-серый свинцовый переплет. Да, даже банки здесь страшно убогие.

В глубине залы стояло несколько конторок, за которыми работали люди