Развестись нельзя мириться - Ольга Белозубова Страница 44

Я тяжело вздохнула и закусила губу.

М-да, ситуация.

А сказать придется в аэропорту, лицом к лицу, главное — улучить момент и остаться с ним наедине, чтобы Михаил не услышал.

Игорь достоин того, чтобы женщина хотела раствориться в его объятиях, как я в объятиях Геры.

«Да е-мое! Ну сколько можно вспоминать этого предателя? Хоть зарастворяйся в его объятиях, толку-то, если ему одних мало, подавай еще чьи-то. Забыла уже, что ли, почему расстались?»

Не знаю, как делают другие, а я пока хранила компромат, чтобы иметь возможность на него «любоваться». Спро́сите, зачем себя так мучить? А чтобы вовремя вспомнить причину расставания, если вдруг сердечко решит всё забыть и вернуться к старому, простить.

Правда, пока этим компроматом не пользовалась, поскольку отвлекала работа и новая страна, но время пришло, ведь Герман активизируется, это как пить дать.

Настроение скатилось к плинтусу. Хотелось забиться в норку, укрыться теплым пушистым пледом и чтобы кто-нибудь гладил по голове, говорил, что всё будет хорошо, а не вот это вот всё…

Я взяла телефон и открыла утреннее фото лыбящейся Карины с Герой. На нашем диване.

Синее постельное белье — прямо под стать моему пессимистичному настроению. Я любила синий и не понимала, почему американцы называют его цветом хандры и печали. Но в этот раз они всё же оказались правы.

Синий, синий… И вдруг я резко выпрямилась в кресле, а сердце застучало быстрее, разгоняя кровь по венам. Дело в том, что у меня не было ни одного комплекта синего белья! И я сильно сомневалась, что Карина успела бы притащить свое бельишко к Гере уже через несколько дней после нашего расставания. А вдруг? Кто его знает…

Но сомнения уже разъедали душу и вгрызались в сердце.

Я дрожащими руками увеличила фото, только теперь сосредоточилась не на татуировке Германа, на которую обратила внимание в первый раз, а на диване.

«Господи… Дура! Какая же я дура!!!»

Сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, а тело пробила нервная дрожь.

Хотелось плакать навзрыд от боли, отчаяния и… злости на себя.

До моего появления Гера часто ел, сидя на диване, и успел заляпать его разными видами пищи.

Вот я и увидела пятно. Проклятущее, не очень заметное пятно в самом углу фото.

Одно из тех, которые красовались на обивке до того, как мы вызывали ребят, и нам сделали химчистку. Почти сразу после того, как я переехала к Гере. Теперь этих пятен нет.

Окаменевшее сердце словно покрылось трещинками.

«Вдруг не изменял? Вдруг не врал?

Ох, как страшно поверить… Ладони вспотели, я искусала губы чуть ли не до крови.

«Вдруг он правда ей отказал, когда она приходила, и сцена в ресторане тоже была подставой?» — предательская мыслишка уже начала подтачивать, изводить, сводить с ума.

Вдруг самолет затрясло, и сердце точно подпрыгнуло, а потом ухнуло. Низ живота тут же скрутило животным страхом.

Нет, летать я не боялась, но умирать, не выяснив всё, решительно не хотелось. И бабулю не повидала…

И тут самолет перестало трясти, и из моей груди вырвался вздох облегчения.

Вскоре мы благополучно приземлились. Михаил с Игорем пытались со мной разговаривать, но я отвечала невпопад, и они от меня отстали. Проводили в кафе в аэропорту и отправились на встречу.

Видела, что Игорь порывался мне что-то сказать до ухода, но мешало присутствие Михаила. Вот и славно, к разговору с ним я пока не была готова.

Устроившись за маленьким круглым столиком, попросила официантку принести кофе и подключилась к бесплатному вай-фаю.

Практически сразу же увидела, что от Германа пришло какое-то видео.

Открыла ватсап, да так и замерла. На меня смотрела Карина.

Я занесла палец над кнопкой play, помедлила несколько секунд и нажала на нее.

Глава 42. Домой

Алина

После просмотра видео я долго сидела и гипнотизировала взглядом столик в кафе.

А потом по моим щекам потекли слезы. Слезы радости, боли, возмущения, недоверия, любви и ненависти, благодарности и презрения. А еще — желания рвать и метать.

— Вот тварь! — вырвалось из меня.

Посетители кафе, все как один, повернули голову в мою сторону.

Ну теперь понятно, почему о русских за границей столько историй, — мы народ простой. Есть эмоция — надо выплеснуть. Ну ладно, ладно, это я о себе…

О, если бы меня в тот момент выпустили на ринг и дали перчатки, я бы там порезвилась! И это несмотря на то, что боксом ни разу в жизни не занималась.

Дыхание участилось, я поджала губы и прищурилась.

Честное слово, если бы виновные сидели в тот момент напротив, взяла бы весло и от души проехалась по их физиономиям.

Как они могли? Ка-а-ак? И я, дура слепая, не видела, не верила, не хотела замечать очевидного!

Гера… Я не знала, каких богов благодарить за то, что он не сдался, пытался до меня достучаться раз за разом.

Мозг пулеметной очередью прошивали вопросы: «А заслужила ли я его? Сделала бы то же самое ради него? Как мне теперь ему в глаза смотреть? Ну как?»

Ответов у меня не было.

Я взяла телефон и напечатала сообщение:

«Вернусь сегодня в пять-шесть вечера. Приеду домой, и мы обязательно поговорим и всё обсудим».