Грани лучшего мира - Антон Юрьевич Ханыгин Страница 44

Апор По-Трифа не видел торжествующего выражения лица Спектра, он направлялся на встречу со своей судьбой.

Делай то, что должен. Сомнения — грех, сила в духе и вере. Светоносные монахи стали отступниками алокрийской Церкви Света. Полный абсурд, но такова реальность. В конце концов, почему это не может быть правдой? Король Бахирон Мур, который некогда жестоко расправился со своим родным дядей, мятежным регентом, сам отдал в руки восставшего Илида целую провинцию. Он всю жизнь стремился к абсолютной монархии, а затем воссоздал Комитет, наделив комитов доселе невиданной властью. Так почему Светоносные монахи не могли предать истинную Церковь и переметнуться к фасилийским еретикам? Безумный и лживый мир.

Решение уже принято, но мысли так просто из головы не выбросить. В своих размышлениях Апор не заметил, как оказался у входа в катакомбы под собором, где располагалась инквизиция. Толкнув тяжелую дверь, он вступил в затхлый полумрак подземелья, освещаемого тусклыми кристаллами, которые некогда были созданы алхимиками из Академии. Здесь проходили допросы и вершился суд Света, после которого еретики безжалостно уничтожались, а невиновные обретали вечный покой, выдержав все испытания, уготованные инквизиторами. Продуманная планировка тоннелей и залов не давала крикам и стонам вырваться на поверхность. Если ты сознался в своей вине во время допроса — умрешь, если ты не сознался — будут пытать до самой смерти, а когда она наступит, ты сможешь слиться со Светом, оставшись верным ему в самый темный час своей жизни. Праведный суд — священный труд инквизитора. Никто из них не сомневался в своих поступках, они верили в вершимое ими правосудие.

"Все верно, в этом суть алокрийской инквизиции Церкви Света. Мои сомнения — грех", — вынес себе вердикт Апор. Он вошел в первую попавшуюся пыточную и выхватил из жаровни прут. Задрав левый рукав рубахи, он вонзил в свое предплечье раскаленный металл.

"Грех".

Раздалось тихое шипение, которое вскоре сменилось свистом и хлопками лопающихся пузырей кипящей кожи. Прут жадно вгрызался в руку, оставляя по краям раны бурлящее месиво из крови и плоти, медленно покрывающееся плотной коричневой коркой, которая трескалась и разбрызгивала желтоватую сукровицу.

Когда Апор перестал чувствовать левую руку, он выдернул из нее прут и медленно выдохнул. В воздухе повисла почти родная для инквизитора вонь горелой кожи и паленого мяса, но сейчас она означала освобождение. За все время собственной экзекуции По-Трифа не издал ни звука и теперь наконец обрел душевное спокойствие. Он выжег отраву сомнений и доказал себе силу собственной веры. Блаженство.

— Генерал, могу я забрать инструмент? — раздался низкий голос из темного угла пыточной.

Каматор Тин, главный дознаватель и второе лицо после Апора По-Трифа в инквизиции алокрийской Церкви. Угрюмый палач, который почти забыл, что такое улыбка. В его обязанности давно уже не входили пытки, да и сам он их терпеть не мог. Но еще больше он ненавидел еретиков, и из-за своего рвения в очищении мира, Каматор лично истязал незадачливых смертепоклонников из катакомб и стоков Донкара. Он собственноручно пытал именно сектантов, но почему — никто не знал. Вероятно, они и стали причиной, по которой он решил посвятить себя Свету. Хотя больше похоже, что инквизиция просто стала оправданием для его мести.

— Держи.

Дрожа то ли от боли, то ли от экстаза, Апор передал орудие пытки.

— Остыл уже, — пробормотал дознаватель, засовывая прут в жаровню.

Он даже не спросил о том, что сейчас сделал генерал и зачем. Его логика проста — если Апор По-Трифа так поступил, то это необходимо. Кроме того, Каматор был занят своим делом. На стене в углу висел окровавленный доходяга, который что-то бессвязно бормотал и истерично посмеивался.

— Сектант? — кивнул в его сторону Апор.

— Да. Для Алокрии настали тяжелые времена, и они это чуют. Вылезают из своих вонючих подземелий. Крысы…

— И как?

— Тяжело с ними, — Каматор с хрустом потянулся и достал прут, который успел снова раскалиться. — Устал. Они только радуются боли и восторгаются смертью. Да и кончаются быстро, посмотри на него — кожа да кости. Но сейчас я…

— Оставь его, у нас есть дело намного важнее.

Дознаватель остановился и послушно положил инструмент обратно в жаровню.

— Созывай всех инквизиторов, — приказал Апор. — Мы идем в священный поход. Как только все соберутся, сразу выдвигаемся.

Каматор кивнул, подошел к парню в углу, прошептал: "Виновен", — и коротким движением свернул ему шею. Вытерев руки, он вернулся к генералу.

— Куда?

— Силофские горы. Уничтожать Светоносных монахов, отступников, — коротко ответил По-Трифа, придерживая левую руку, которая навсегда потеряла чувствительность.

Главный дознаватель снова кивнул и вышел из пыточной камеры, обозначив свое крайнее изумление лишь слегка приподнятой бровью. Лишние вопросы ни к чему. Ведь его логика проста — если Апор По-Трифа так поступает, то это необходимо.

Глава 12

Комитет редко собирался в полном составе, в основном все вопросы Шеклоз Мим, ставший негласным главой нейтральной стороны алокрийского конфликта, решал лично с каждым из комитов, в зависимости от того, что требовалось сделать. И подозрения насчет истинных целей главы Тайной канцелярии со временем стали возникать не только у Касироя, который хотя бы был частично посвящен в его планы.

Пришла пора решительных действий, и поэтому Шеклоз собрал всех комитов и наместника Евы во дворце. Раскрывать карты — это всегда большой риск, особенно в таких опасных играх. Но настал тот момент, когда вслепую использовать своих коллег он больше не мог. Если все получится, то часть инициативы в новом общем деле будет переложена на плечи всех членов Комитета. Шеклоз все же не всесилен.

— Есть три варианта нашего поражения, — категорически заявил Мим, когда все собрались в приемной наместника. — Первый и наиболее вероятный из них — начинается гражданская война, и король Бахирон Мур одерживает полную победу над республикой.

— Меня бы это устроило… — пробормотал Ером По-Геори.

— Неудивительно, ведь вы — уважаемый всеми королевский наместник Евы, — ехидно заметил Шеклоз, сделав особо язвительный акцент на последнем слове. — Если Бахирон победит, то про вашу забытую провинцию никто так и не вспомнит, что вас вполне устраивает. Наживаться за счет нищего населения, тешиться ничтожной властью третьесортного наместника, да?

Комит колоний Мирей Сил негромко кашлянул в кулак. Высказывание главы Тайной канцелярии было достаточно грубым, хотя он озвучил то, о чем подумали все присутствующие. Ерому оставалось только обиженно буркнуть что-то себе под нос и вжаться в кресло.

— Как вы понимаете, в случае победы Бахирона нас ожидает участь быть забытыми точно так же, — обратился к комитам Шеклоз. — Рано или