Самый Лучший Ветер 4 - Артём Сергеев Страница 48

Арчи сидел, откинувшись на короткую спинку сиденья с закрытыми глазами и потихоньку настраивал себя на нужный лад. Мы это тоже умели, ибо нет ничего хуже выходить в рейс вот в такой маете. И внимание теряется, и удачи не будет. Не с глаз долой, из сердца вон, конечно, но где-то близко. Лично я избавлялся от ненужных, хоть и искренних переживаний тем, что сразу представлял себя во втором, а то и в третьем дне пути, и шёл заниматься делом. Поэтому я дал Арчи пять минут и только потом не выдержал:

— Кольцо-то, смотрю, на безымянный палец нацепил, это что-то означает или просто так?

— Какой наблюдательный у нас штурман, — язвительно ответил Арчи, поворачиваясь к гному. — Сокровище, а не штурман!

Тот ничего не сказал, но пожал плечами до того выразительно, что нам сразу стала ясна его позиция. Мол, вы меня в свои дела не впутывайте, друзья, я тут не при чём.

— Да мне-то что, — хмыкнул я, даже не думая реагировать на его язвительность, — тебе же с подругами объясняться, не мне.

— Это точно, — вздохнул Арчи, признавая мою правоту и вытягивая левую руку вперёд, чтобы полюбоваться на эту красоту на пальце. — Это точно. Я и забыл, что у вас, людей, это вот именно такое значение имеет. М-да…

— Попадос, — весело подтвердил я его опасения, — рискуешь без кудрей остаться.

— У меня локоны, — так же весело ответил мне он, превращаясь в прежнего Арчи, — кудри это у Антохи, запомни наконец, да у Кирюхи. А насчёт кольца — пусть сидит где сидело, я-то хотел его невидимым сделать, просто для того чтобы не пялились всякие знающие да понимающие в магии, а вот теперь уж и не знаю. Какой-то странный символизм во всём этом появился, чтоб тебя.

— Лучше сделай, — посоветовал я ему, — пожалей Далина, да и бабуленьку тож.

— Бабуленька крепкая, она ещё нас с тобой переживет, — отмахнулся он, — но вот Далин да, Далин может и не понять. Ладно, наблюдательный ты мой, скажи лучше, что по южной границе придумал?

— Ничего, — честно ответил ему я и немедленно загрустил, — на тебя понадеялся.

— А я на тебя, — вздохнул в ответ тот, — правда, не слишком сильно, так что не переживай. Но готовься в случае чего ещё на неделю тут зависнуть.

— Да без проблем, — пожал плечами я, радуясь, что он меня понял. — А есть идеи?

— Нет, — пожал плечами Арчи, — но давай просто по месту посмотрим, смысл сейчас голову ломать? Тем более что и ехать-то осталось всего ничего.

И я был с ним полностью согласен. Посмотрим по месту и что-нибудь обязательно придумаем. Может, появится какое-нибудь лёгкое и изящное решение, в стиле Арчи, может, я придумаю чего-нибудь по-крестьянски тяжеловесное, но надёжное, там видно будет. Остаться здесь на неделю ещё я не боялся, хоть и не сильно этого хотел, но обещание нужно было выполнять.

Гном, хоть и вёл машину не быстро, километрах на двадцати-тридцати в час, хоть и крутился по лесу, выписывая зигзаги, но к военно-гномской дороге мы подъехали ещё задолго до обеда. Оин пересёк её в том месте, где она очень близко подходила к низкому и широкому перевалу, да и загнал автомобиль в заросли, от чужих глаз подальше.

— Здесь поста нет, — объяснил он нам, убирая все следы своего присутствия на дороге, — он там ниже, сразу два прохода контролирует.

Мы с Арчи вышли из машины и прошлись немного по окрестностям, разминая ноги. Сначала в сторону перевала, откуда полюбовались на степь и на небо, на сторожевую заставу километрах в трёх дальше по склону вниз, а потом вернулись к гномьей дороге, за которой начинался уже лес Веги. Он не был тем лесом первой категории, что я видел там, в глубине, это был обычный смешанный сорный лес из невысоких, потрёпанных жизнью и ветрами деревьев, но это был её лес, и это чувствовалось.

— Так что насчёт идей? — Арчи с сомнением и надеждой посмотрел в мою сторону, — придумал что-нибудь? А то ведь мне всякая трудоёмкая и не очень надёжная хрень в голову лезет.

— Да нету нихрена никаких идей, — признался я. — Просто непонятно мне даже, в какую сторону тут думать. Было бы у меня опыта магического побольше, может, и сообразил бы чего-нибудь, а так…

— Понятно, — вздохнул Арчи, — значит, будем городить защитные заросли с той стороны дороги. Колючие, ядовитые, непроглядные и непроходимые. А то и натуральную засеку. С волчьими ямами в количестве… сколько там по нормам нужно противопехотных мин на километр фронта?

— Вот уж не знаю, — пожал плечами я, — но чем больше, тем лучше, наверное.

— Наверное, — поддакнул мне друг. — Ладно, давай начинать. Раньше сядем — раньше выйдем. Рассчитывай километров на десять-пятнадцать в день, больше я даже с твоей помощью не сделаю. И да, ты будешь работать моей батарейкой, понял? Под руку не лезь, силой снабжай, за мной наблюдай, глядишь, чему-нибудь и научишься.

— Да ради бога, — согласился на эту роль я, — а чего, прямо сейчас начнём? Может, ещё подумаем?

— Во время работы подумаешь, — отрезал Арчи, выходя на дорогу и оглядываясь во все стороны. — Или на обеде. Какая тебе разница, когда и где думать, Артём? Или обязательно во время думанья сидеть на заднице надо?

— Никакой, — согласился я, и мы, предупредив обо всем враз посмурневшего Оина, принялись за работу. Гном вновь перегнал машину на другу сторону дороги, вновь убрал за собой следы и принялся ладить нам лагерь на сегодняшнюю ночь, а мы медленно начали устраивать колючий, неуютный и ядовитый бардак и сплошную засеку из нормального, в общем-то леса. Мне даже стало жалко его, но я не видел, чем могу ему помочь. На мой прямой зов и попытку поговорить он не откликался просто потому, что не хотел нам в этом деле способствовать. Точнее, помогать-то, может, и хотел, но превращаться своей волей в то, что сейчас устраивал тут Арчи, даже ради безопасности своей хозяйки не желал.

Мы очень и очень медленно шли по дороге, слева от нас валились и выставляли запутанные корни наружу деревья, их сучья обламывались и заострялись, всё это дело тут же опутывал какой-то занозистый, шипастый и ядовитый даже на вид кустарник из тех, через которые не продерёшься даже зимой, и всё это вповалку, сплошняком, и всё это достигало в высоту метров двух, а то и трёх, становилось непроглядным и неуютным, в обманчивых подступах сами собой возникали волчьи ямы, и всё это великолепие раскидывалось метров на пятьдесят в ширину, без просветов и без проходов, Арчи тянул из меня силу как из собственного кармана, не стесняясь и не ограничивая себя ни в чём, и меня постепенно накрыло раздражение.

Всполошённые нашей работой, вокруг вертелись какие-то дикие, ещё не набравшие силу духи ям и холмов, мелкие, бестолковые и беспомощные, я на них даже внимание уже не обращал, незачем, а потому очень удивился, когда услышал незнакомый голос, чуть-чуть похожий на Микешкин, такой же писклявый и старческий заодно:

— А что это вы тут делаете, позвольте спросить?

— Апельсины едим, — неуклюже огрызнулся я непонятно кому, выплёскивая наружу всё своё раздражение. — Защиту вам ладим, неужели не видишь?

— Защита — дело хорошее, — с сомнением согласился со мной этот голос. — Забор, он всегда к месту, а то шлындают все кому не лень, понимаешь, как у себя дома. Зайцы, лоси, духи, гномы всякие, чтоб им ни дна, ни покрышки.

— Та-ак, на месте стой, раз-два! — скомандовал я прежде всего самому себе и хозяину этого голоса, потому что Арчи сразу же остановился сам и теперь с интересом к нам прислушивался. Я быстро определил местоположение этого неожиданно говорливого и сильного духа, спрятавшегося от нас в ближайшем дупле на уцелевшем дереве и, потратив на это дело неожиданно много магии, принялся подтаскивать его поближе, для полной ясности мне требовалось на него и посмотреть, и не дать ему убежать.

— Ты кто таков? — подтащить получилось только до ближайшего к нам куста, дальше он упёрся как рогом в землю, и показываться нам на глаза не желал категорически, а я не стал ломать его окончательно, пусть там сидит, раз ему так легче. — И откуда ты тут взялся, лишенец?

— Я не лишенец! — неожиданно очень сильно обиделся тот, а сварливости в его голосе хватило бы на двух Микешек, — сам такой!

— Ну извини, если обидел, — чего