Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1974 год Страница 5

Кирилл понимал: в экспедиции всякое бывает, но ему, географу, это было не по душе. Он наслаждался в часы аэрофотосъемки. Нравилось смотреть на землю с высоты. И хотя основная работа забирала почти все время, у него уже, видимо, вырабатывался географический подход к ландшафту: не просто зарисовать леса, поля, озера, а объяснить, почему здесь все так, а не иначе.

Все-таки со смешанным чувством он возвращался домой. Позади четыре с половиной месяца ежедневного, изнуряющего труда. («Выдержал, значит могу — здорово!») Но удовлетворения от работы он не испытывал. А впереди последние два года, Пора зрелости для студента, диплом. Нужно выбирать себе дело. Но какое оно?

Однажды на заседание научного кружка пришел профессор Семен Леонидович Вендров. Он сообщил: в Институте географии АН СССР организуется экспедиция на Рыбинское водохранилище, желающие могут записаться. Кирилл и Алексей заинтересовались, и Семен Леонидович стал объяснять, какая это проблема — искусственные водоемы. Ведь Волга уже превратилась в цепочку озер, начинается преобразование великих сибирских рек — Оби, Енисея, Лены. Но как все это отразится на окружающей среде? Неизвестно. Не то чтобы географов не интересовали такие вопросы. Просто, когда водохранилищ было немного, подобная проблема не была еще актуальной. Зато сейчас...

Нельзя сказать, что они сразу почувствовали — вот она, их тема. Да и не хотелось им тогда заниматься водохранилищами: новая область знаний, нет своих авторитетов — у кого учиться? Но, с другой стороны, новая область — свобода действий, никакой тебе мелочной опеки (Вендров отпускал их одних на Рыбинское море). А учиться? Тот же профессор С. Л. Вендров крупный ученый, и вместе с тем за его спиной двадцать лет практической работы — на производстве, в проектных организациях, министерстве.

Ребята поверили профессору. Потом они поверили в себя. Так они шагнули в ту единственную, свою тему, которая не только стала их целью, но и сделала их самих друзьями.

Пришел, увидел, описал?..

Лето в тот год выдалось на славу — солнечное, ровное. Студенты других факультетов завидовали географам: вот уж у кого не практика — курорт, все время на берегу Рыбинского моря, купайся — не хочу. И Кириллу, хорошо помнящему походы по Забайкалью, Дарвинский заповедник на Рыбинском водохранилище показался местом тихого отдыха. В отряде не рабочие — студенты, у группы свой грузовик, руководитель Иван Долгушин, хоть и преподаватель, но больше товарищ (почти ровесник). О чем еще мечтать студенту?

Уже тогда Рыбинское водохранилище было чуть ли не самым изученным водоемом в мире. А там, где выполнены сотни работ, нетрудно сделать еще десяток. В общем, материала на его берегах хватило бы не на одну дипломную работу. Так что ж, за работу? А там еще останутся дни позагорать, отдохнуть...

Но в жизнь отряда и Дьяконов и Ретеюм входили тяжело. Что-то их не устраивало, нет, не на водохранилище — в самой науке. В те годы география была еще описательной дисциплиной. Не только студенты, научные работники выезжали, чтобы, к примеру, описать какой-то район, хребет, провести «инвентаризацию».

В то время географы изучали в основном чаши искусственных морей — это нужно было для энергетики и водоснабжения. С появлением крупных водохранилищ внимание ученых сосредоточилось на берегах: большие волны «грызли» побережья, угрожали домам и дорогам. Но почти никого не интересовало, что происходит там, за береговой чертой, как влияет новый бассейн, к примеру, на климат. Авторитеты пожимали плечами: что здесь изучать, водохранилище не море.

Дьяконов и Ретеюм решили проверить «очевидное»: поставили метеоприборы в створе у берега, провели наблюдения.

Однако здесь их ожидало самое трудное. За изменением климата наблюдают годами, десятилетиями, а в их распоряжении всего один сезон. Так что же, отступить?

Говорят, исследователя характеризует не сам объект его изучения, а методы, которые он при этом применяет. Недостаток времени — беда многих естествоиспытателей. Искусство состоит в том, чтобы спрессовать и обуздать время. Астроном не может ждать миллионы лет, чтобы проследить эволюцию звезды, он делает вывод, изучая старые и молодые звезды. А географ? Ему на первый взгляд проще: рождается водохранилище — можно наблюдать за изменениями в окружающей среде. А если раньше таких наблюдений не было? Что с чем тогда сравнивать? Время не повернешь вспять. Так как же реконструировать прошлое?

Свои наблюдения — хорошо. Но ведь можно получить новые сведения, если иначе обработать то, что сделали другие. Дьяконов и Ретеюм взяли многолетние показания рыбинских метеостанций, которые наверняка не испытывали влияния водоема, так далеко были расположены. А проведя сравнение, определили, что же нового принесло в климат окружающих мест Рыбинское водохранилище: примерно в десятикилометровой зоне у берегов он сделался более морским.

Но климат — это еще не все: водоем подтопил леса у берегов. Работы по лесу проводил Дьяконов. Здесь он вместе с Ретеюмом применил «метод эргодичности». (Они говорят: «Мы, пожалуй, этот метод впервые осознали».) На научном языке он формулируется так: «Если два географических события могут следовать друг за другом, то они в виде пространственных фаз должны иметь общую границу». В переводе на обыденный язык это означает примерно вот что: ничего в природе не происходит бесследно, все оставляет свой след в почве, зеленом покрове. Только нужно эти «записи» найти и расшифровать.

А было это совсем непросто. Вокруг водохранилища верховые болота. Вот и решай тут, что же, водоем или болото, подтопило округу? Непросто ответить, и как подтопление отразилось на деревьях. Одни породы — осины, березы, сосны — стоят на берегу с пожелтевшими кронами, другие — ивы, например, — процветают и в воде за сотни метров от берега.

Дьяконов и Ретеюм выбрали профили-створы, идущие от водоема в глубь суши. И начался скрупулезный подсчет — трав, деревьев, животных. Они видели, как вода оттесняет жизнь, прогоняет кислород от корней растений, обрекая деревья на гибель. Но почему же иные из них все же процветают? И здесь Дьяконов нашел ответ: исключения только подтверждают правило; для тех растений, что страдали от недостатка воды, подтопление стало благом. Природа не любит отвечать «да» или «нет», между ее явлениями существуют сложные связи.

Когда Ретеюм и Дьяконов защитили дипломы, профессор Вендров предложил их работу напечатать. В Институт географии АН СССР начинающие стажеры-исследователи (тогда только ввели эту должность) пришли с неплохим научным багажом. Но это не были люди, довольные собой. То, что они сделали, тоже было «инвентаризацией»: изменить влияние Рыбинского моря на среду никто уже не мог.

Значит, просто фиксировать события, описывать то, что уже свершилось, не в силах ни предсказать события, ни тем более их изменить? К этому ли они стремились?

Чтобы природа не предъявила счет

В их статье о Рыбинском водоеме меня заинтересовали сноски. На первый взгляд авторы переходят границы темы: их интересует переброска вод Печоры и Оби, искусственные моря, которые только еще должны были появиться на карте. Зачем, для чего? Оказывается, Рыбинское водохранилище для них лишь модель, прообраз будущих северных водоемов. Вот зачем они сравнивают его, например, с Ладожским озером: им хочется по двум точкам нащупать кривую влияния водохранилищ на природу.

В. Г. Белинский писал: мы вопрошаем прошлое, чтобы оно объяснило настоящее и намекнуло о грядущем. Люди хотят знать, что принесет им будущее, приблизить желаемое.

Институт географии, где работали Дьяконов и Ретеюм, был весь устремлен в будущее. Грандиозные планы преобразования природы, о которых мечтали десятилетиями, вот-вот должны были начать воплощаться в жизнь. И страна спрашивала географов: а не вызовут ли новые водохранилища каких-либо необратимых последствий для лесов и полей, для рыбного хозяйства и главным образом для населения затопляемых районов?..

Ответить на этот вопрос поручили в том числе Дьяконову и Ретеюму. Им повезло: их только что сформированный отдел состоял из молодых людей. А его руководитель, профессор Геллер, требовал, чтобы они проявляли инициативу. Так, двое выпускников МГУ были посланы на «очень динамичный объект» — изучать возможные последствия создания Обского моря.

Поезд шел на север, в Салехард, а перед их глазами все еще была Москва, бесконечные совещания и споры в Гидропроекте и у себя в институте. Гидротехники предложили невиданный, грандиозный проект: перегородить плотиной могучую Обь недалеко от устья, построить ГЭС, вдвое, втрое превосходящую по мощности знаменитые волжские гиганты. В европейскую энергосистему СССР влилась бы мощная сибирская река электрического тока. Однако при этом на Западно-Сибирской низменности появилось бы тысячекилометровое, без всяких кавычек, море, во много раз больше искусственных водоемов на Волге и Днепре.