Самый Лучший Ветер 4 - Артём Сергеев Страница 50

ещё не сняв с себя личину благообразности, она ему никакого неудобства, кстати, не причиняла, изо всех сил мне помогал. Да и такое топорное нарабатывание авторитета в походных условиях было сейчас прямо необходимо, с ними по-другому никак. Тем более, мне самому в первую очередь требовалось понять, что эти духи, собственно, из себя представляют и чего хотят, а там уже можно будет и подумать и вполне может быть, что у нас даже возникнут какие-нибудь идеи.

— Мы — духи! — наконец обрадовал меня оправившийся от волнения подвениковый сиделец. — Но не леса, там другие, они нас к себе не берут! А границы его! И чего делать — не знаем! А хозяйке пока не до нас! И от этого скушно нам и маетно! Неприкаянные мы! А хотим хозяйке помочь! Но как — тоже не знаем, а спросить боязно!

— Правильно мыслите! — я поднял указательный палец вверх, — Молодцы! Хозяйке нужно помогать! Причём так, чтобы она этому порадовалась и спасибо вам сказала, от всего сердца, согласны?

И опять громкий одобрительный гомон со всех сторон показал мне, что я на правильном пути.

— А чтобы правильно помочь, — я ковал железо, пока горячо, — нужно делать то, к чему у вас душа лежит, среди людей это называется призвание, ясно вам? Вот что вы можете лучше всего, какие у вас потаённые желания, чего вы сами хотите, что именно вам спать не даёт? И ещё, друг ты мой любезный, растолкуй мне, как это ты понял, что вот вы — духи именно границы леса?

— Ну, народился я здесь, — попытался пожать тот отсутствующими плечами, — у дороги! Между ней и лесом! Они мне оба родные, и я им тоже! А кто по ним туда-сюда бегают не спросясь — те мне не нравятся, вот! Не дома, чтобы без спросу шастать! Забор ваш — это правильно, только деревья не хотят, через силу вам помогают!

— Вот видишь! — я поднял указательный палец ещё выше, — какие у вас полезные и нужные желания! А бегает без спроса через границу тут, кстати, кто?

— Да много кто, — отозвался приободрившийся от моих слов дух, — зайцы наглые, лоси бесстыжие, лисы нахальные, а уж мышей с бурундуками я и не считаю! И гном вот тоже сейчас — ни стыда, ни совести!

— О-о-о, брат, — протянул я заговорщицким тоном, — не там ты врагов ищешь! Звери бегать должны вольно, а вы их трогать не должны, и это не обсуждается, понял меня? И гном этот, запомните его хорошенько, тут волен ходить, где и как хочет, потому что он хозяйке вашей единственный сосед и друг самый настоящий.

— Так ведь больше тут и не ходил никто. — удивился безымянный дух. — Ну, вот вы ещё сегодня. Где же нам врагов искать?

— Они вас сами найдут, — уверил его я. — Это вам, друзья, очень повезло, что их ещё не было. Вот смотри: нежить любая — враг страшный и лютый, границу переступить она не должна. Нечисть тоже, но не вся, а лишь та, что печать зла на себе носит, да и к остальным тоже подходить нужно с большой опаской и с разбором. Если она хозяйку вашу не признаёт, если своей жизнью живёт, то зачем она здесь нужна?

— Ого, — выдохнул потрясённый дух, — нежить? Нежить враг, да!

— Мало того, — выдавал я дальнейшие целеуказания, — люди, гномы, эльфы и прочие носители разума, что явятся сюда как гости незваные, тут тоже без надобности. Но здесь осторожно надо, тут нужно с разбором и выдумкой подойти да смекалку проявить.

— Научишь? — высунулся от нетерпения из веника он. — Научи, старший!

— Научу, конечно, — успокоил я его, хотя чему учить сейчас буду, и сам не знал. — Только ты расскажи мне, чего ты уже умеешь, чем тебя природа наградила? К чему у тебя и у всех остальных талант?

— Чужих издали чувствуем, — после недолгого молчания признался он. — И своих тоже, переговариваться можем, тоже издаля. Прячемся хорошо, бегаем быстро. Двигать можем, вертеть, рвать и соединять.

— Поподробнее, — попросил я его, — насчёт двигать и прочее, а то как-то уж сильно туманно. Куда и кого?

— Как мы есть духи дорог наполовину, — оглянувшись на своих, начал признаваться дух, — вот её и можем… того-этого. Только немножко, и с дорогой этой, на которой сидим, нам никогда не совладать, а вот тропинку лесную запросто. Но тоже немножко.

— Очень интересно, — задумался я над этими неожиданными талантами, — а зачем?

— Ну… — задумался он над применением своего дара и перешёл к конкретным примерам, — вот бежит лось дурной по тропинке. А я не хочу, чтобы он здесь бежал, например. Вот я эту тропинку ему и поворачиваю.

— Да ладно! — восхитился я, — и работает?

— Не всегда, — вздохнул тот, — лосям пофиг, они ж дурные. Ломятся по кустам напролом, тропинок не разбирают. И лисы, и зайцы тож. Но те больше на нюх и на звук бегают, и нас чуют, дикие же совсем, чтоб им провалиться. Почтения от них вовек не дождёшься.

— Понятно, — даже почесал в затылке я, тут требовалось крепко подумать, но думать придётся именно что в процессе, — а вот меру талантов твоих я пока измерить и определить не могу. Сырой ты ещё и дикий, как те же лисы с зайцами. Надо бы облик тебе придать, именем наделить и вообще придумать, кто ты с друзьями такой, научить чему-нибудь, а потом уже и к делу приставлять.

— Ты можешь, — после краткого молчания определил степень моего могущества он, — только ты и можешь. Я согласен.

— А они? — уточнил я, кивнув на окрестные кусты.

— И они тож, — даже не став оборачиваться и что-то уточнять, успокоил он меня. — Не сомневайся, Старший! Тебя-то мы и ждали! Делай!

— Ну, хорошо, — я встал со складного кресла, а то выходило слишком уж как-то по-княжески. Да и не получалось у меня почему-то колдовать во всю мощь сидя, профанацией такое волшебство попахивало. Вновь открывшись для магии и для этого мира во всю ширь, не хуже чем тогда в монастыре или в гостях у Леты, я ощутил тринадцать этих духов перед собой как на ладони, я знал теперь все их желания и силу, все их умения и таланты, а потому без промедления и без сомнения начал:

— Раз вы есть нечисть, ещё не виданная в этом мире, то своей властью и силой своей нарекаю вас отныне и до веку лешими, — мне на ум удачно пришло слово, услышанное недавно от Арчи. — И наделяю вас призванием хранить этот лес и границы его! Хранить, беречь и защищать — вот ваше предназначение под этим небом! Наделяю вас правом быть стражами этого леса, примите и почувствуйте это!

Мне пришлось вытянуть правую руку вперёд и направить её на веник в центре поляны, потому что говорил-то я для всех, в том числе и для Арчи с Оином, но колдовал только над тем самым смелым духом, что сидел передо мной. Тащить всех скопом я бы осилил, конечно, но на грани своих возможностей, да и лишнее это было, лучше уж по одному.

— И нарекаю тебя, — тут я запнулся, потому что обычному короткому имени, как у всех домовых и прочих, этот дух совсем не соответствовал, слишком уж он был мощен и серьёзен. — Василичем! Из рода, — тут я вспомнил, что даже у Кирюхи было отчество и фамилия, — Ольховских! И да будешь ты основателем его!

Веник из веток ольхи, от которого и пошла эта звучная фамилия, разлетелся на мелкие веточки и листочки по всей этой поляне одним коротким движением, а под ним обнаружился сидящий на заднице солидный мужичок примерно по пояс мне ростом. Был он изрядно бородат и обильно волосат, имелись на нём приличные зипун, застёгнутый на деревянные пуговицы справа налево, штаны и лапти, сотканные из примерно того же материала, что и платье Веги, только сильно попроще. Довершал его наряд широкий кушак красного цвета, да посох из ольхи с живыми листьями, больше похожий на дубину. Мужичок сидел в полной прострации, постепенно привыкая к новым ощущениям и сводя глаза в кучу, потом вроде бы начал справляться с собой и первым делом кое-как встал на ноги, опираясь на свой посох. Причём я его не торопил, не гнал и не подхлёстывал, а наоборот, старался успокоить, но он поднялся и поклонился мне, глянув исподлобья неожиданно умными глазами.

— Благодарю! — с достоинством распрямился он, — Старший!

— Как ты? — тут же спросил я у него, раз уж разговор начался, — что чувствуешь?

— Чувствую, что… — мужичок старательно прислушался