Три Царя - Игорь Маревский Страница 53

— Ну вижу. — Коротко ответил Сырник

— Видишь рядом с ней торчащая с земли мачта, которую они под сушилку пользуют?

— Ну вижу.

Балдур широко и ядовито улыбнулся. — Давай-ка метнись туда вороньим крылом, да в клюве глаз рыбий держи.

— Ты совсем…

— Крути головой, как птица, — оборвал его Балдур. — Я знаю, ты умеешь, да смотри ей в глаза всё это время. Можешь пару раз крыльями взмахнуть для пущего эффекта, но думаю и без этого можно обойтись.

— Во-первых, я эту гадость к своему рту и близко не поднесу. Во-вторых, она скорее это за дурной знак или примету сочтёт. В-третьих, на кой чёрт мне это делать?

Балдур крутил рыбий глаз меж пальцев, и с улыбкой садиста продолжил:

— Если за примету дурную сочтёт, то она в тебя палкой или камнем швырнет, может пару фраз каких бросит в след, ничего страшного. В противном ты поймешь, что я имел ввиду.

— Или, — возмутился Сырник — Мы просто пойдем к корабельщику, и кобыле под хвост все эти рассуждения.

— Ясно, — изображая разочарование в голосе ответил человек. — Так и знал, что как только о палке или камне заикнусь, ты сразу струсишь. Ладно, пошли к твоему корабельщику.

Сырник напыжился как снегирь, а его огромные уши встали торчком. Балдур почувствовал небольшое давление вокруг шеи, которое говорило ему о том, что аури возбудился от эмоций.

— Я в волколаков обращался! — огрызнулся зверек. — Тобой с голым задом ходил по селу, не опасаясь дрыном по хребтине получить али стрелой в грудь! Пролезал в такие места, что меньше твоего мизинца, и ты думаешь я бабку боюсь с палками и камнями?

— Ну другого объяснения я не нашел, — с ехидной улыбкой соврал Балдур.

— Да как два пальца после кружки, — загордился Сырник. — Только и ты пойми, палка или камень для меня будет, как в тебя бросить валуном или деревом. Бьёт может и не так сильно, но, зараза, габариты пугают.

Стервятник почесал переносицу, качая головой, и ответил:

— Добавим интереса тогда, если ты окажешься прав, я тебе в ближайшем приличном кабаке закажу ведро твоего любимого.

— Балдур, я аури, если мне что-то надо, я могу обернутся кухаркой и жрать хоть с котла, предложи, чего получше.

— Ты хоть скотина языкастая, ¾ мужчина засмеялся в голос. — Но скотина порядочная, никогда красть не станешь, если того не потребует острая нужда. Так что предложение остается прежним, хочешь услышать, что я получу если окажусь прав?

— Валяй.

— Ты поклянешься у священного столбца Перуна, Рода и Матери Земли, что не будешь обращаться мною целый год.

— Месяц. — Запротестовал Сырник.

— Полгода. — Парировал человек.

— Два месяца.

— По рукам.

Сырник нахмурил брови, и облизав верхнюю губу, внимательно осматривал окрестности. Балдур прекрасно знал Сырника, как и он его. Оба отличались особой тягой к азарту и страстью к вызовам, которые подчеркивали их сильные стороны. Сырник протянул маленькую ручку, и через мгновение на ней оказался засохший рыбий глаз. Он еще раз посмотрел по сторонам, убедился, что никто не смотрит.

— Не довести бы до могилы старую.

С этими словами он зажал глаз меж зубов и его тело задрожало красками, пока он не вспорхнул с плеча Балдура в обличии черного ворона. Первые два взмаха дались ему тяжело, словно птенец, отважившийся на свой первый полет, он тянулся к ближайшей точке. Взмах, еще один и уверенной грацией он набрал высоту, и спикировал на мачту.

Старуха была поглощена стиркой и напевала себе меланхоличный мотив. Сырник приземлился туда, куда и планировал, однако внимания ему так и не уделили. Он хотел было раскрыть клюв, чтобы издать птичий крик, и едва не выронил глаз.

Балдур вновь ухмыльнулся и безвыходно развел руками в стороны. Сырник захлопал крыльями, но даже этого было недостаточно чтобы обратить на себя внимание занятой старухи. Стервятник подцепил носиком ботинка остроугольный камешек, который на самом деле оказался измазанным сажей осколком стекла, и пнул в озеро. Тот приземлился ровно перед старухой, что наконец заставило её поднять глаза.

Она, вытирая выступившую испарину, устало выдохнула, а затем ахнула. Взгляд её остановился на чёрном как ночь вороне, что смотрел на неё мертвыми ликом, а в клюве держал толи мутный хрусталь, толи чей-то глаз. Сырник взмахнул крыльями и закрутил головой. Старуха ахнула вновь. Она бросила не достиранное белье в кадку, и отползая назад, перевернула ушат со скисшим молоком прямо на золу от подсолнухов. Сырник широко расправил крылья и пригнул шею в угрожающем жесте.

Долго ждать не пришлось. Старуха, оставив пожитки на берегу озера, завизжала, что есть сил и пожилой рысью метнулась в сторону деревни, зовя на помощь. Балдур тут же осознал, что его практическая теория зашла слишком далеко, и он жестом подозвал Сырника.

Ворон в полете выплюнул рыбий глаз, и приземлился на плечо человека уже в своей истинной форме. Сырник первым делом схватил ворот Балдуровского плаща и принялся им отчищать свой длинный розовый язык. Через мгновение он почувствовал вкус грязи и соли, и громко выругавшись, отчищал рот маленькими лапками.

— Перестарался ты, — ухмыльнулся человек. — Я тебе говорил, усядься смирно, да гляди на неё прокачивая головой, а ты что там устроил? Бабка подумала, что ты бросишься на неё как сокол с небес.

— Я пытался обратить на себя внимание… тьфу… держал меж зубов, а привкус словно жевал… тьфу. Так кто из спора победителем вышел?

— Да никто, — огорченно вздохнул человек. — Не понятно, толи она проклятья испугалась, толи на приметы такая доверчивая, а может просто подумала, что ворон сейчас её в глаз заклюет.

— Так как решить то? — не успокаивался Сырник. — На кону приз увесистый стоит.

— Как решить?! Будем ждать, со временем ясно станет, какая молва по селу разбредётся, тот и будет прав.

Сырник, наконец избавившись от противного привкуса во рту, еще раз сплюнул, а затем навострив свои уши, произнес:

— Думаю, нам лучше поспешить к корабельщику, если мы не хотим стать частью этой молвы.

Глава 14

14