Тот самый сантехник 7 - Степан Александрович Мазур Страница 54

— А это правильно! — даже похвалил Глобальный. — Держите там его в ежовых рукавицах. И… скинете номер ювелира?

— Об чём вопрос? Вы — мне, я — вам. Рука руку моет…

— … если сантехника не подводит, — добавил Боря, но уже в отключенный телефон.

Села батарея.

Быстро поставив гаджет для связи на зарядку, Боря вернулся на кухню доесть пирожки, но тут в коридоре послышался вскрик. И он рванул туда.

Мама выскочила из душа в халате на мокрое тело и принялась жаловаться именно на душ:

— Ну за что он так со мной? Я просила нежно, а он как треснет! Меня чуть на две части не разрубило струёй!

Боря улыбнулся, зашёл в ванную и выключил душ.

— Так ты напор на всю не включай. Привыкла ручку до конца проворачивать. Я же тебе всё новое провёл. Там довольно четверти оборота для хорошей струи. Чем выше дом, тем больше напор по трубам дают. А если включаешь на всю, то дверки душа закрывай. Или коврики постели. Резиновые.

— Ой, точно. Соседей сейчас затопим.

На это замечание сантехник лишь улыбнулся:

— Да не затопим. Тут все в гидроизоляции, прослойка, потом цемент, потом плитка, не считая плиточного клея и затирки. Можешь хоть водные вечеринки устраивать. И капли к соседям не просочится.

— Боря, я всё равно переживаю. Сходи к соседям, спроси. Мало ли что? Мне ещё тут жить!

Проще было сделать, чем спорить. И сын, обув тапочки, шустро спустился по лестнице. И тут же понял, что стоит перед квартирой Лиды. Если подумать, то совсем недавно они на пару ругали бабку, паяли батарею и участвовали во вселенском потопе в подъезде, а теперь она поступает в Щукинку в Москве.

«А тут уже наверняка живёт какой-нибудь хрен с горы», — добавил внутренний голос.

Боря не стал звонить. Только прислушался на секунду и уже собирался уходить, как дверь распахнулась, а Лида в халате с домашним переносным телефоном в руке вышла на площадку, чтобы по другому телефону в руке снять показания счётчиков.

Общая дверь открыта соседями. Их глаза встретились.

Обронили одновременно:

— Боря⁈

— Лида⁈

Она тут же поправила полы халата, словно распахнутая шея в современном мире всё ещё считается верхом неприличия.

— У тебя это… это самое, — добавил Боря в лёгком шоке. — С потолка не капает?

— У меня не то, что с потолка капает, — тут же ответила она, глядя глазами невинными в упор и улыбаясь брекетами. — У меня душа ревёт!

И хозяйка напрочь забыла про счётчики, и про телефон, что всё ещё говорил голосом подруги с нижнего этажа.

«Той, то собаку держит. А может уже и — мужа», — прикинул внутренний голос: «Столько времени уже прошло. Месяца, два, считай. Или это было в прошлой жизни?»

Сглотнув резко возникший в горле ком, Лида распихала телефоны по карманам и вдруг выпалила:

— И вообще по тебе чердак протекает!

Боря вдруг понял, что его схватили за грудак и потянули на себя. А давать отпор девушкам он не привык. Тем более с брекетами. Беззащитные девушки в них какие-то, более робкие. Честно говоря, он и сам нет-нет, да видел ночами мокрые джинсы с колготками за бортиком ванной.

Они начали целоваться ещё на пороге. Не губы в губы и разошлись, с долгими разговорами и выяснениями, а резкий такой неистовый напор, словно у обоих трубы сорвало. И весь мир вокруг сейчас зальёт!

Не снимая тапочек, он шагнул за порог и где-то не периферии оставалось понимание того, что одним поездом приехали.

«Значит, к тебе рванула, а поступать и не думала. Главное, отцу отпор дать!» — прикинул внутренний голос, пока Боря искал куда приземлить её попу среди прихожей.

Так и не нашёл, куда приземлиться. Придержал на себе.

Но Лидия проворнее оказалась. И просто на него взобралась, как на дерево и ногами обхватила. Тут-то халат и дал слабину на поясе.

Мгновенно перед Борей девичья краса обнажилась.

Тогда Глобальный и понял, что быстрой беседой «с залитой соседкой» не отделается.

«Тут ещё сушить и мочить, мочить и сушить, если в цензурной версии изъясняться», — добавил внутренний голос.

А после всё равно повторить придётся.

Глава 17

В клещах

Матвей Алексеевич Лопырёв открыл глаза, глядя в белый потолок на слепящие лампы. Их три. Но горит две из трёх. Значит, глубокая ночь. Ночное дежурство.

Одна лампа прямо над ним, целится в глаза. А он на кровати у самой стенки. Это всё, что видно хорошо и сразу. Но в целом зрение расплывалось, никак не желая сфокусироваться на деталях. В глазах как песок насыпан.

Хуже того, он ничего не слышал. В мире словно вообще не осталось звуков. Только шум в голове. И едва он поднял правую руку, как оказалось, что и та в бинтах.

«Вот зараза!» — подумал Шац: «Походу, полевой перевязкой не обошлось».

Тогда пациент попытался приподняться весь, но в боку кольнуло. Обратно растянулся по подушке, морщась как от кислого лимона.

«Не слабо меня зацепило».

С левой рукой ещё сложнее. Привязана бинтом к кровати.

Шац проморгался. И понял. Что с левого края стояла капельница с парой висящих в держателях банок. Одна походила на бесцветный физраствор, другая была жёлтого цвета. Видимо, их меняли одну за другой, но не так часто, как могли бы. И капелька в дозаторах капала с частотой одна капля в три секунды.

Раз, два, три. Кап. Раз, два, три. Кап.

«Хреново», — подумал Шац, вдруг осознав, что бинты у него и на животе, а пару рёбер точно сломано. Иначе откуда такая резкая боль при подъёме?

Он попытался кого-то позвать на помощь, но вдруг понял, что не слышит и сам себя. Вибрация есть, а звука нет. От зова только закашлялся. Губы высохли, а в горле першило и без всяких специй.

«Нет, ну это вообще пиздец!» — додумал Лопырёв, сжимая пальцы в кулак только на левой руке.

Правая растопырена как «привет-перчатка».

Моргнул, размышляя. В реанимации доступ к пациенту должен быть с обеих сторон. Но это только при стандартной комплектации комнаты. Когда же палаты и боксы забиты, а хирургия работает круглые сутки, то и в самой реанимации не продохнуть. Ставят и с края.

Однако, что-то он всё же произнёс. Так