Невероятные приключения циников в Скайриме - Юлия Пасынкова Страница 57

— Доктор Витальева, я поражен! — воскликнул Кречет, трясясь в мешке во время моего бега, — вы почти профессионально расправились с той неписью.

— Генерал, пригнись! — заорала я, уворачиваясь от занесенного топора.

Рядом просвистела сталь — кто-то добрался до меня раньше, чем Бишоп до них. Отовсюду доносились крики боли и ругань, пахло сладким запахом паленой плоти. Шум, гарь, общая неразбериха, что-то толкнуло меня в спину, и я кубарем полетела с мостков, напоровшись грудью на доски загона. Воздух выбило из легких, а боль стегнула так, что брызнули слезы.

— Отправляйся в Обливион, тварь! — надо мной раздался рык.

Мешок на спине дернуло, и, только обернувшись, я увидела, как Кречет — эта упертая курица — каким-то чудом вспорхнул, зацепился когтями за рогатый шлем разбойника и беспощадно выклевывал ему глаза.

— Генерал…

Не договорила: сзади разбойника повалил гигантский волк, вцепился ему в шею и замотал головой, распарывая плоть и дробя кости. Послышался хруст, и разбойник дернулся в последний раз и обмяк.

— Вот тебе и контактный зоопарк, — усмехнулась я, закашлявшись. Во рту сделалось солоно.

Святые нейроны, как же больно-то…

Я попыталась вдохнуть, и едва не взвыла: грудная клетка отказалась слушаться, что намекало на перелом ребер. Это плохо, это очень плохо. Может самоубиться, чтобы не мучиться, а потом заново провести день? Черт, сейчас, когда в симуляции появился Кречет, а программа сбоит, моя перезагрузка может повести себя некорректно. Я попыталась подняться, невольно удерживая себя за бок и цепляясь за доски загона.

— Дело сделано, — заявил подошедший рейнджер, не глядя перебирая стрелы в колчане, — две… шесть… тринадцать… Даэдра их задери, мало. Эй, а с тобой-то что?

— Упала, — прохрипела я, размазывая по щекам выступившие слезы.

— С мостков? Яйца Шора, это я сильно толкнул — надо было вывести тебя из мясорубки. — Рейнджер ничуть не изменился в лице, окинул меня профессиональным взглядом. — Зелья временно могут снять боль, но тебе надо отлежаться. Так и быть, мы с Карнвиром проводим тебя до Рифтена, раз уж ты оказала нам услугу…

— Хорошо, — промычала я сквозь зубы, — только я не могу идти. Слишком больно.

Бишоп выругался, огляделся по сторонам, словно ища подсказки у волка с Кречетом.

— Твою мать, Бишоп, просто вынеси меня наружу и дай лечебного зелья, — едва не рыдала я, — заплачу за помощь любые деньги…

Рейнджер выругался сквозь зубы, но, видимо, голос рассудка победил, и Бишоп перекинул мою руку через шею и осторожно поднял на руки. Я едва не взвыла от потревоженной грудины:

— Биш…

— Что еще?

— Можешь скуму захватить?

— Ты много просишь, жен-щина, — рейнджер, отдуваясь, тащил меня к выходу в полном доспехе вместе с походным мешком.

— Возьмешь скуму, и я расскажу тебе, кто из баб в Рифтене дает всем без разбору…

Бишоп медленно развернулся и побрел к раскуроченной стойке:

— Скума, так скума, так бы сразу и сказала… — ворчал рейнджер, — а потом в Рифтен. И никаких отговорок.

_____

[1] Counter-terrorist win! (англ.) — фраза из игры Counter-Strike, говорящая о победе команды спецназа в поединке с террористами.

Глава 12. Тридцать сребреников пернатого Иуды

Ребра ныли тупой нестихающей болью, от которой уже через полчаса хотелось повеситься. Бишоп вытащил меня из пещеры и положил около входа, а сам пошел обратно обчищать трупы. Кречет молча ошивался рядом, поглядывая на волка и что-то планируя — это было заметно по редким оценивающим взглядам. Карнвир (или как там его) улегся в паре метров от меня и делал вид, что его ничего не волнует. Я может и купилась бы, если бы волчьи уши не подрагивали от малейшего шороха. Мне хотелось застрелиться. Из-за ноющего бока мысли о самоубийстве уже не казались такими абсурдными, и я, едва сдерживая стоны, прислушалась к самочувствию. Дыхание было рваным, что не есть «хорошо». Я взялась за ремни, стягивающие броню.

— Стало жарко? — Бишоп появился, когда почти расстегнула второй ремень.

— Помоги.

— Раздевать женщину? Это я умею.

Он свалил в стороне несколько мешков и присел на корточки. Быстрыми и аккуратными движениями помог распахнуть броню. Позабыв про всякое чувство стыда, я развязала тесемки поддоспешника и задрала рубаху, едва не свернув себе шею в попытке взглянуть на пострадавшее место.

— Ну, что там?

Рейнджер завороженно пялился на оголенную грудь, и будь я в другом положении уже отвесила бы пинка.

— Бишоп! Сиськи ни разу не видел?!

— А? — очнулся рейнджер, — видел, но, проклятье, детка, и ты скрываешь такую прелесть?! Это преступление!

Я завыла от боли и унижения.

— Слушай, непись, ты… — Кречет подошел разобраться в ситуации, но обнаружив мое неглиже, как-то смущенно закашлялся и решительно повернулся куриной жопкой, — Анна Абрамовна… Вы… У вас там… Гематома.

— Да ладно, Эйнштейн! А я думала единороги насрали!

— Ладно-ладно, не ори, — рейнджер задрал рубаху повыше, явно наслаждаясь своим положением, — что я должен увидеть?

Я попыталась вздохнуть, и боль тут же пронзила правый бок.

— Грудь одинаковая с двух сторон?

— Одинаковая… идеальная…

— Да твою же!..

— Что от меня ты хочешь?! — вспылил Бишоп, — я баб уже месяц не мял! Проклятье, правый бок — сплошной кровоподтек. Грудина одинаковая с обеих сторон.

Я облегченно выдохнула — пневмоторакс отпадает. Попыталась опустить рубаху, но рейнджер рыкнул на меня и положил ладонь на ребра: от прикосновения грубой, но прохладной кожи стало чуть полегче. Пока Бишоп не надавил. Я взвизгнула от резкой боли.

— Два ребра, — констатировал он, — и хватит ныть! Заживет, как на паршивом волке. Сиди и не дергайся.

Отчего-то появилось непреодолимое желание сделать все наоборот, но через мгновение руки рейнджера уже наматывали на меня тугие бинты. В зубы сунули пузырь с каким-то зельем, и я принялась послушно глотать.

— Извел на тебя весь запас лечебного зелья. Постарайся не сдохнуть до Рифтена.

Покончив с первым пузырьком, почувствовала, как боль начала