Не родись красивой - Марта Раева Страница 6

Он ушел в ординаторскую к лечащему врачу, а Костя, подумав, решил, что совет друга очень даже ничего. Писал недолго, решил, чем будет короче, тем лучше. Свое расстройство решил выразить искренними словами и сочинить фразы, опровергающие то, что она наговорила ему вчера вечером.

Когда передавал письмо, спросил у Мити:

— Ты был вчера там, где Катя живет? Да, она мне сказала, что видела тебя. Это рядом, близко?

— Здесь рядом, недалеко от набережной. Хороший район, не слышно соседней шумной улицы. И дом старый московский, добротный.

— Ты говорил с ней? О чем?

— Да так, ничего особенного. Предложил подвезти ее на работу, но она отказалась, сказала, что идти недалеко, совсем рядом.

— И все?

— Ну, она не очень-то была разговорчива, торопилась. Но я знаю, что ты хочешь услышать. Одета скромно, не похожа на знакомых нам искательниц приключений, да ты и сам это знаешь. Пальто только легкое, не по погоде, вязанные шапочка, шарф и варежки. Наверно, сама вязала. И в свете фонаря лицо было такое милое… чудесное. Скоро несомненно превратится в красавицу. Если фея поможет… Если же не поможет, ее ждет участь вполне обычная, а может быть, не очень завидная. Как у поэта: будет бить тебя муж-привередник и свекровь в три погибели гнуть. Ничего не изменилось… Поэтому: не гляди же с тоской на дорогу, и за тройкой вослед не спеши…

— Однако… Всегда догадывался, что ты заядлый скептик. А как же это: коня на скаку остановит, в горящую избу войдет.

— Потому что… кони все скачут и скачут, а избы горят и горят.

— Да, ладно, кончай, знаю, что с культурной памятью у тебя все в порядке. Что там с судом, ты узнал? Кого на этот раз хочет подставить этот подлец?

— Всё отлынивает, хочет выкарабкаться. Но куда там… Авария на его совести, разберутся, думаю, и раздадут всем сестрам по серьгам. Хорошо еще — жертва только ты, а не пешеход.

— Я его чуть не убил… Если бы не был прикован к металлической кровати, точно — убил бы… Предлагал такое!.. Знаешь, и тут без Кати не обошлось. Приняла удар на себя.

— О чем это ты? Все о Кате да о Кате… Давай письмо, передам вместе с приветом.

— Ладно. Ты клинья к ней не подбивай, понял?

— Да понял, понял… Когда ей звонить будешь?

— Пусть пообедает… А ты иди сейчас, чтоб до обеда встретился.

— Ты такой чувствительный… Не ожидал от тебя…

— Вот влюбишься, тоже себя не узнаешь, — засмеялся Костя.

Друзья перемигнулись и расстались.

Глава 5

Когда Митя увидел Катю выходящей из Костиной палаты и окликнул ее, отметил на ее лице радость, мгновенно сменившуюся разочарованием. Неприятно кольнуло в сердце, понял, что это была зависть к другу. Снова поразился тому воздействию, которое оказывала на него эта девушка. Скромная, неприметная — и необыкновенная. Что в ней было такого? Почему-то уже в который раз при взгляде на нее в нем возникает радостное волнение, которое усиливается, когда она вот так стремительно поворачивается и смотрит на него каким-то необычным взглядом. Или это ему так кажется?.. Письмо взяла и улыбнулась ему благодарно — как подарком желанным одарила.

За рулем к Мите снова вернулось беспокойство за друга. Врач ничего утешительного не сказал, но подтвердил, что профессор Савицкий пока воздерживается от операции, надеется на свойства крепкого организма. У самого Мити еще было несколько беспокоящих проблем. Стоило приехать из дальних странствий домой, и все вернулось на круги своя — без него не могли обойтись ни родные, ни друзья. Всем оказался нужным, все в нем, безотказном, нуждались… А кто бы помог ему, одинокому, оставшемуся без той, единственной, которая бы сделала его полностью счастливым?

Катя была счастлива в этот день: прочитанное письмо Кости согрело ее таким теплом, что она просто летала. Радостно думала, как дома вечером его перечитает.

А дома было нерадостно: тетя пилила ее за то, что совсем не думает о выполнении предпраздничных дел, требовала, чтобы отказалась от дежурств и успела помочь подготовиться к празднику нового года, к Марининому приему гостей. Кроме того, тетя спросила, что она надумала насчет своего новогоднего вечера. А Катя уже решила: она пойдет в кинотеатр на вечерний киносеанс, потом на площади в шумной праздничной толпе будет смотреть на фейерверки и гулять по нарядному городу — надо только потеплее одеться.

Решила прибраться на кухне, подготовить ее к завтрашней генеральной уборке. Вспоминала Костин звонок — впервые беседовала с ним по телефону, разговор был каким-то деловым и неприятно задел ровной, почти равнодушной интонацией. Он сообщил, что новогодний вечер он встретит дома, куда его отвезет Митя. Спросил, где она будет отмечать праздник, и в тон его равнодушному голосу ответила: «В семейном кругу, конечно».

Слышала, как пришла Марина, о чем-то долго советовалась с тетей в своей комнате. Потом залетела на кухню и, поглощая приготовленный ужин, заявила:

— Мы тут подумали, ты должна будешь тоже принимать гостей. Но чтобы за столом не засиживалась, а ухаживала за гостями. Да и кое-какие блюда сготовишь.

Катя не знала, радоваться или огорчаться такому раскладу. Что ж, не привыкать к тому, что и дома, и на работе ей уготована роль обслуживающего персонала, принимающего покорно приказы и окрики. Когда-нибудь должна же закончиться эта роль… Сказала себе: Катя, просто смирись, и при такой жизни есть маленькие радости… Она нащупала в кармане халатика бумажный конверт и внутренне улыбнулась. Письмо Кости она будет хранить столько, сколько ей будет дорог этот человек, решила Катя. Оно дышало такой заботой о ней, которой она никогда не знала после смерти мамы.

«Катюша, жалко, что не увидел тебя еще разок. Знаю, что не смогла прийти. Я еще в больнице, хотя и не в твоем отделении. Поэтому надеюсь еще на продолжение нашей дружбы. Если бы ты знала, как я к тебе отношусь, ты бы не думала о разнице между нами. Мы подружились, потому что мы с тобой одной группы крови — помни об этом, хорошо? Питайся вовремя, не перенапрягайся. Я после обеда позвоню. Твой друг Костя».

Все последующие дни Катя повторяла выдержки из письма и даже пробовала произносить их вслух. Они звучали то очень трогательно, то как-то по-чужому, как будто их произносил незнакомый человек. И по телефону Костя мог говорить очень по-разному: то с теплотой, то, наоборот, было похоже, что сердится; иногда слышно было, что шутит,