Эхо мёртвого серебра - Александр Георгиевич Шавкунов Страница 6

***

Ваюна идёт слишком медленно, рассеянно поглядывает по сторонам, а на меня не смотрит вовсе. Лес расступился и перед нами предстало поле пшеницы. Столь высокой, что почти вровень с деревьями. Я невольно присвистнул. Над колосьями возвышаются тряпичные пугала, на раскинутых руках которых громоздятся толстые вороны.

— Святая благодать делает землю плодородной. — Ответила девочка, на незаданный вопрос. — Святые каждый год устраивают праздники урожая и умащивают богов. Весёлые они.

— Святые?

— Праздники. — Вздохнула Ваюна и опустила взгляд. — Наставница водила на один, песни, пляски и еды полно вкусной.

— Что-то ты невесело о них говоришь. — Заметил я, глядя в грустное личико.

— Наставница лечила войта, тот подавился костью. А на другие я не попала.

— Почему?

— У меня нет друзей, только книги.

— А ты счастливая, от друзей одни проблемы. Они вечно от тебя что-то хотят, требуют, ноют и умирают.

— У вас, видимо, тоже нет друзей?

— Больше нет, и я рад.

— А мне кажется их у вас и не было.

Я не нашёлся с ответом и задумался. Есть ли рядом люди, которые заметят убийство девчонки? Хм, пожалуй, пока не стоит рисковать. Детоубийц не величают героями и песни хвалебные о них не поют. А мне нужна хорошая репутация.

К полю прилегает деревня, приземистая, с мощной стеной и дозорными вышками. По дороге вдоль поля тройками ходят крепкие мужчины с дубинками и короткими луками. На меня поглядывают настороженно, но заметив девочку широко улыбаются. Кто-то даже помахал, Ваюна неуверенно ответила. На личике мелькнула паника, но быстро сменилась уже привычной кислой миной.

— Как-то это странно. — Пробормотал я, косясь на очередной патруль.

— Что?

— А не слишком ли охраны? Тут монстры водятся?

— Забредают из руин порой. — Девочка пожала плечами. — Но ведь нет страшнее чудища, чем сосед. Святые не всем дают благодать.

— Вот как? А по какому принципу распределяют?

— Кто больше заплатит, тому и того.

Промолчал, как-то это не вяжется со святостью.

Деревенька осталась позади, а впереди над горизонтом темнеет полоса городской стены. Не помню такой, впрочем, за сто лет могли построить множество городов, а старые разобрать по камешку. Однако странное узнавание тревожит...

Точно, там же был лагерь армии Союза! Видимо, часть воинов просто не захотела возвращаться домой. Что немудрено, столицу могли грабить месяцами, если не годами. Одного мрамора в ней хватило бы на городок средних размеров.

Городские ворота распахнуты и принимают поток телег и повозок. На двух пеших стража не обратила внимания.

— Куда мы идём? — Спросила Ваюна, когда я в очередной раз свернул в переулок, сторонясь затора в толпе.

— Никуда, просто осматриваюсь, да и ищу постоялый двор.

— Так вот же он.

— Где?

Девочка указала на неприметный дом над дверью которого торчат вилы с насаженным сеном. Я захлопал глазами.

— А почему без вывески?

— Умение читать редкость, а так сразу видно, издалека.

— Логично... но мы пойдём дальше. Хочу место с вывеской.

Дорога, извиваясь между торговыми рядами и шумными толпами, вывела на обширную площадь. Шаги мои, уверенные и решительные, прервались. В центре площади возвышался памятник — массивная композиция, гордость и печаль, застывшая в камне.

Отряд воинов замер в горделивых позах. На широком постаменте, потемневшем от времени, бронзовая табличка с именами. Эти имена... Как много они значили когда-то. Враги, с которыми я скрещивал сталь и скрежетал зубами от одного упоминания. Чью кровь проливал и кто пускал кровь мне. Достойные и ненавистные. Мертвы все до одного! Я едва сдержал смех и накрыл рот ладонью, пряча улыбку.

Потомки армии победителя ходят мимо них, безучастные. Готов биться об заклад, что не будь таблички, никто и не вспомнил бы их имена.

Ваюна смотрит на меня со странным выражением. Неужели решила, что я горюю по врагам? Боги, это было бы очень благородно, но нет.

Внимание привлекло шевеление у подножья памятника. Заросший нищий, спавший в луже собственной мочи, поднялся. Покачиваясь, выпрямился и ткнул в сторону каменных лиц неприличным жестом. Хрипло выругался. Прохожие косятся на него с брезгливостью, сторонятся и никто даже не думает заступиться за героев.

Великая Тьма, как же это смешно!

Нищий подобрал с земли глиняную бутылку и без замаха швырнул, сам едва не упал. Попал прямо в лицо Геора Светоносного и остатки вина расплескало по каменному лику. Лавочник поблизости заорал, грозя кулаком, но из-за того, что осколки попали на товар. Пьяница отмахнулся и побрёл прочь, шатаясь, как маятник.

— А вот это уже интересно. — Пробормотал я, устремляясь к нему.

Нищий смердит так сильно, что глаза слезятся за десяток шагов от него. Понятно, почему прохожие сторонятся. Волосы его напоминают грязную паклю, скатавшиеся колтуны свисают до плеч, прячут лицо. Он обернулся на мой окрик, вскидывая руку для нового жеста, и замер. На меня смотрит замызганное, осунувшееся лицо полуэльфа.

Вот это подарок судьбы!

В этот раз не выдержал и засмеялся. Широко раскинул руки, будто готовясь обнять старого друга. Хотя, его можно так назвать.

— Элиас Звёздный Ветер! Давно не виделись!

Полуэльф попятился, запнулся и грохнулся на зад, но даже так продолжил отползать, хватаясь за ноги прохожих. Один не выдержал и с криком пнул в лицо.

Бывший герой откинулся набок и ударился головой о камни. Нос свернуло, и по подбородку побежала кровь. Он даже не заметил этого, поглощённый видом меня, медленно приближающегося.

Неотвратимого и неумолимого, как сама смерть.

— Не подходи! — Взвизгнул Элиас. — Прочь призрак!

На нас начали коситься, а я лишь скорчил мину, мол совсем нищий обезумел. Ваюна нагнала и встала позади, зажимая нос двумя пальцами.

— Ну что ты, старина, не рад видеть старого друга?

— Ты мёртв! МЁРТВ!

— Разве? — Я картинно ущипнул себя и улыбнулся ещё шире. — Да, несколько растерял форму, но вполне жив.

— Как?! КАК?! ПРОЧЬ! СГИНЬ!

— Тише, Элиас. Ты пугаешь людей.

— Он смердит. — Сказала Ваюна, дёргая за рукав и стараясь оттащить.

Понизив голос, сказал ей, указывая на полуэльфа:

— Будь вежливее, перед тобой живая легенда, великий герой Звёздный Ветер. — Повернулся к бывшему врагу. — Знаешь, Элиас, я всегда находил это имя дурацким.

Полукровка не ответил, сомлел лицом в землю, а мокрые штаны стали ещё мокрее. Смрад усилился. Поморщившись, я схватил мимо проходящего мужика за плечо