Развод. Высекая из сердца - Анастасия Дмитриевна Петрова Страница 6

Вполне себе равный раздел имущества.

В тех хоромах почти триста квадратов площади, так что он может организовать себе целую оргию.

Разве ли это не то, чего ему так хотелось…

Глава 6

— Мам, мне страшно, — Ариша кладет голову мне на плечо и крепко сжимает мою руку.

Под мышкой у нее любимая игрушка заяц, с которым она неразлучна с самого рождения. Ну и естественно это подарок отца…

У Арины аэрофобия. Я точно не помню, когда это началось. Просто в один из полетов на море у ребенка случился приступ удушья и паническая атака.

Сказать, что мы с Маратом чуть не поседели, ничего не сказать… Я думала прямо там на борту умру от страха и тревоги.

И естественно, с мужем было бы лететь намного спокойнее, потому что Арина всегда ложилась ко мне головой на колени, а ноги складывала на Марата. И так спала весь полет.

А сейчас с нами на соседнем месте сидит абсолютно посторонний человек, и разложиться, как обычно, не получится.

— Доча, — улыбаюсь ей, хотя сама переживаю, как пройдет полет, — Просто закрывай глазки и засыпай. Вот увидишь, как только ты проснешься, сразу будем дома.

Она кивает мне и пытается уснуть, но какие-то внутренние страхи не дают ей этого сделать.

— А папа точно вернется? — обеспокоенно спрашивает.

— Конечно.

Я не даю развернутых ответов ей, потому что я понятия не имею, что в голове у мужа. Просто надеюсь, что если не я, то хотя бы Арина имеет для него значение. И он не станет снова делать все назло мне, забыв о чувствах дочери.

— Как думаешь… — она замолкает на секунду, а я вся замираю, потому что чувствую, вопрос будет не из легких, — Эта женщина, что была с отцом, она кто?

Хм. А мне вот совершенно плевать кто она. Мне не интересны сомнительные личности, которые открывают свой рот в сторону моей семьи, а уж тем более в сторону моего ребенка. Порву на клочья и глазом не моргну.

— Ариш, я не знаю, — честно отвечаю ей, — И если ты хочешь от меня откровенности, то мне не интересно. Главное помни, я и папа, мы любим тебя очень сильно. А то, что между нами — это банальная взрослая жизнь. Не бери на свой счет, хорошо?

— Просто я последнее время не очень хорошо себя вела, и вы с папой спорили по поводу моего воспитания. И я подумала…

Я знаю, что она сейчас скажет. Потому что большинство детей так считают, когда между их родителями происходят разлады. Поэтому работаю на опережение, не даю ей сказать эту фразу, тут же перебиваю.

— Дочь, ты ни в чем не виновата. Ты никогда в жизни не стала бы предметом спора или разногласий между мной и папой. Ты самое лучшее, что случалось с нами. Просто запомни это раз и навсегда!

— Правда? — она так проникновенно заглядывает мне в глаза, что я хочу прокричать на весь мир, как ненавижу сейчас Марата за то, что наш ребенок проходит через это.

Киваю ей, улыбаюсь. Надеюсь она не замечает, какая вымученная улыбка у меня получается. Целую ее в лоб и прижимаю к себе.

— Ты хочешь попить молока с печеньем как дома? Тебе это поможет уснуть.

— Да.

Я встаю со своего места, протискиваясь между рядами, и иду в сторону стюардессы.

— Я прошу прощения, у меня там ребенок. Она сильно боится летать, не могли бы вы налить молока и подогреть его, если это возможно?

— У нас не положено до вылета, — стюардесса натягивает слишком широкую улыбку, и мне кажется, что ее губы сейчас лопнут.

Да уж. И это полет в бизнес-классе.

— Девушка, я понимаю, что вы работаете по регламенту, но дочери и правда нехорошо. Ну и тем более, я все понимаю. Но билет стоит баснословных денег, а вы жалеете молока? — вскидываю бровь.

Как же я ненавижу что-то выпрашивать.

Нас в детдоме воспитывали так, что просить помощь — это для слабаков.

Ты сам должен со всем справляться, сам должен уметь решать все свои вопросы. И хоть я уже давно не в детдоме, все равно на подкорке все сидит.

— Я прошу прощения, — другая стюардесса подслушивает наш разговор, тут же разворачивается ко мне уже с подогретым молоком в картонном стакане: — Моя коллега видимо вас не так поняла.

Я благодарю ее, забирая из рук напиток, обращаю внимание, что между девушками накаляется атмосфера, и быстро удаляюсь обратно на место.

— Держи моя хорошая, — вручаю ей стакан молока и достаю из детского рюкзака ванильное печенье: — Включи себе какой-нибудь фильм.

Арина раскладывает свой планшет, ищет нужный ей фильм в папке и уходит в свой детский мир.

А я даю себе время отдохнуть.

Стараюсь не думать о случившемся, хотя мысли так и лезут в голову. В какой-то момент сама не замечаю как, но засыпаю, обнимая дочь.

Родной город встречает сыростью и отсутствием солнца, мы ежимся от прохладного ветра, ожидая такси. И благо, оно появляется довольно быстро, несмотря на высокий спрос.

Таксист помогает уложить наши вещи в багаж. Арина еще полусонная, я усаживаю ее на заднее сиденье, и она тут же падает вдоль, засыпая.

Виновато поджимаю губы, поворачиваясь к водителю. Я понимаю, что это нарушение правил дорожного движения, но у нее такой стресс, я не хочу будить.

— Все в порядке, — мужчина без слов понимает меня, и я выдыхаю, тут же поблагодарив его.

Сама сажусь на переднее сиденье, мы отъезжаем от аэропорта. Вспоминаю, что так и не выключила авиарежим на телефоне. И как только я убираю значок самолета, сообщение одно за другим сыпятся со всех мессенджеров.

Мой взор тут же цепляется за сообщение от Марата, которое было отправлено пять минут назад.

«Вы долетели?»

Пишу ему ответ.

«Да»

«Как Ариша? Как прошел полет?»

Я правда не хочу ему ничего отвечать, но решаю не устраивать показательный бойкот. Это как-то по-детски что ли. Просто сухо отвечаю ему.

«Все хорошо. Ребенок спал»

«Я рад. Прилечу к вам завтра»

К вам? Серьезно?

Пытаюсь сдержать себя от колкого ответа, что его никто не ждет и пусть остается там. Но это неправда. Ариша его ждет. И он