Сергей Цветков - «ЕСЛИ» №6(208) 2010 Страница 62

Потому столь популярна сага «Звездные войны» — антинаучная и даже пародийная по своей сути. Но ведь большинство зрителей наверняка представляет далекое будущее и далекие планеты именно так. Джедаи, летающие на одноместных космических кораблях, милые космические существа, потрясающие воображение планеты, далекие и в то же время легкодоступные. А вам бы не хотелось иметь личный космический корабль? Или хотя бы световой меч? Если нет, то вы точно не потенциальный джедай…

На четвертом месте ответ циников, скептиков и практиков: все из-за читательского спроса. Как пожелают читатели, так писатели и сделают. Тем более сами писатели не только пишут-сочиняют, но и читают тоже. И им также хочется, чтобы было красиво. Ответ, увы, грустный, но и такая точка зрения имеет право на существование да и выглядит, с современных позиций, очень реалистично.

Отсюда же растут корни фанфиков. Все хотят подробностей! И простые читатели, и читатели, которые берутся за перо. Пусть получается не слишком удачно, пусть до оригинала далеко — фанфики востребованы и будут востребованы, никуда от этого не деться. Потому что люди читают. А раз читают — значит, будут писать.

Пятое место занял воинствующий вариант: ничего, мол, авторы не знают… Как ни печально, но какая-то доля истины есть и в этом ответе. Кое-кто и не обучался, есть примеры — иногда грустные, а иногда веселые. А кое-кто очень даже обучался, но ведь читателю все равно виднее… Можно было ожидать, что ответ будет и более популярным, но, по-видимому, аудитория «Если» действительно специфична, причем в лучшую сторону.

Ну и, наконец, обидно за конспирологическую версию: «Тонкая диверсия. Злые силы внушают людям тягу к невозможному — чтобы разочарование от встречи с реальностью было сильнее». Шестое место и минимум участников опроса, выбравших такой вариант. А ведь по-настоящему фантастическая версия, перекликающаяся с вариантами об отсутствии объективной реальности и наличии параллельных измерений!

Респонденты, активные читатели, предъявляли автору вопроса претензии: дескать, варианты представлены неполно. Само собой, всей палитры мнений шестью ответами не охватить. Но выбрать, наверное, всегда можно — пусть даже в вопросах и были подсвечены «острые углы».

Радует, что среди участников опроса преобладают оптимисты. Возможно, своим видением мира они действительно изменят реальность в лучшую сторону. Тем более что история подтверждает тенденцию к развитию — пусть и с неизменными срывами.

НФ-жизнь

85 лет исполняется писателю, в последние годы, увы, редко выбирающемуся на берега Страны Фантазии. Однако написанное им в 1960–1980–е годы до сих пор памятно каждому уважающему себя любителю фантастики. Но не единой фантастикой славен писатель — есть в его багаже и сатирическая, детективная проза, сценарии к игровым фильмам (на его счету четыре успешные картины — «Пятьдесят на пятьдесят», «72 градуса ниже нуля», «Такая жестокая игра — хоккей» и «Идеальное преступление»).

Родился Зиновий Юрьев в 1925 году в белорусском селе Чашки Витебской области. После войны окончил Московский педагогический институт иностранных языков, работал преподавателем английского в школах, несколько лет был штатным сотрудником журнала «Крокодил». Первые публикации появились в 1952 году, а первое НФ-произведение Юрьева — повесть «Финансист на четвереньках», в которой оригинально и остро обыграна тема пересадки человеческого мозга в тело животного, — увидело свет в 1964 году и сразу же привлекло внимание читателей к новому имени. Памфлетное звучание романов и повестей Зиновия Юрьева не противоречило философскому составу, нетривиальным сюжетным находкам. Но немаловажным фактором популярности произведений фантаста были ярко выраженная детективная интрига, почти «боевиковая» динамичность. Подлинной классикой приключенческой и социальной НФ стали романы «Белое снадобье» (1973), «Полная переделка» (1975), «Быстрые сны» (1976), «Дарю вам память» (1980; за этот роман в 1982–м писатель был награжден премией «Аэлита»), повести «Башня мозга» (1966) и другие. Он написал одно из самых лиричных и тонких произведений советской НФ, посвященных искусственному интеллекту, — «Черный Яша» (1978).

В 2007 году на фестивале «Роскон» за многолетний вклад в развитие отечественной НФ-литературы Зиновий Юрьевич Юрьев получил заслуженную награду — «Большой Роскон».

Ну, а нашим читателям мы предлагаем познакомиться с двумя текстами юбиляра, очень не похожими друг на друга. Но, уверены, они не оставят вас равнодушными.

Зиновий Юрьев

От и до

Я иногда пытаюсь сам себе ответить на вопрос: почему я стал писать фантастику? Наверное, тому есть две главные причины. Во-первых, в душе я всегда оставался немножко ребенком, к тому же несколько инфантильным, а ребенку всегда хочется чего-то необыкновенного, сказочного, резко отличающегося от унылых советских будней, когда все было смертельно скучно, строго регламентировано и известно на годы вперед.

Во-вторых, к середине шестидесятых у меня уже был кое-какой опыт журналистской работы, и я на себе почувствовал железные редакторские шоры тех времен: этого лучше не касаться, это не совсем совпадает с сегодняшней передовой «Правды», это не показывает передовой опыт, ну и так далее. А фантастика, как мне казалось, давала автору хоть некоторую свободу.

И вот в один прекрасный день я сел писать фантастический памфлет «Финансист на четвереньках», и к моему величайшему удивлению он был напечатан в журнале «Смена». Мало того, вскорости мне позвонили с «Мосфильма» и сказали, что меня хочет видеть сам всесильный его директор Иван Пырьев. Хотя знакомые меня предупреждали, что человек он суровый, начинающих сценаристов ест пригоршнями на завтрак, я все-таки рискнул головой и пошел к нему, стараясь не пыжиться по дороге от сознания собственной исключительности.

Иван Александрович оказался очень любезен, сказал, что прочел моего «Финансиста…», хочет, чтобы на «Мосфильме» сделали из него фильм, и уже подыскал подходящего для этого проекта режиссера.

Фильм по разным причинам так и не был снят, и хотя с сегодняшней точки зрения я понимаю, что памфлет был довольно наивен, все равно с тех пор в глубине души у меня осталось теплое отношение к финансистам, причем не обязательно стоящим на четвереньках. Чего нельзя сказать об их чувствах по отношению ко мне.

Так или иначе, писательство, как плохо поддающаяся лечению болезнь, уже развивалось во мне. Вслед за «Финансистом…» появился «Человек, который читал мысли».

В этой вещи я использовал прием, которым впредь пользовался не раз: наделение героя некими способностями, которыми мы, обычные смертные, обычно не обладаем. И потому, наверное, что о таких способностях мы часто подсознательно мечтаем. И потому, что они служат мощной пружиной сюжета, ведь все необычное — насущный хлеб фантастики.

Меня часто спрашивали читатели, почему в некоторых моих произведениях действие происходит на Западе. Да только потому, чтобы хоть как-то выскочить из огороженного цензурой узенького коридора.

Нынешним поколениям трудно представить себе, как подозрительна, придирчива и всемогущественна была цензура в советское время.

Помню, как однажды цензору, отвечавшему за журнал «Крокодил», в котором я работал долгие годы, почудилось, будто на какой-то там карикатуре на какого-то там управдома (предел, выше которого уже высмеивать никого нельзя было) брови чересчур кустисты и — страшно подумать! — могут напоминать брови генерального секретаря Леонида Ильича Брежнева. Боже, какая началась паника! Половина тиража — а в советские времена тираж «Крокодила» составлял совершенно фантастические пять миллионов — была немедленно отправлена под нож. Убытки? Да кто их считал, когда речь шла о возможном сходстве бровей на карикатуре с бровями самого генерального секретаря! Не зря тогда на своих кухнях особенно отчаянные головы шутливо называли Брежнева «Бровеносец в потемках».

Но не менее цензоров бдели и сами писатели, обдумывая еще не родившиеся произведения: а не будет это слишком вольно, печально, двусмысленно, многозначительно, сексуально и вообще подозрительно? И сколько прекрасных замыслов и сюжетов было абортировано ими!

И все равно предугадать извилистый ход цензорской мысли было подчас невозможно.

Один мой фантастический роман «Дарю вам память» вызвал подозрение у редакторов тем, что где-то там, в галактике, существует высокоразвитая цивилизация, которая заходит в некий эмоциональный и моральный тупик. А когда я все-таки уговорил их, взвился уже цензор. Как так? Вы говорите высокоразвитая цивилизация, и вдруг — тупик! Как же так? Это что, вы уж и идею прогресса ставите под сомнение?