Не верь глазам своим - Нинель Лав Страница 7

беременность все только осложнит!.. И запутает… Узнав о моей беременности, Глеб может засомневаться, раздумать — ведь у нас в семье будет уже как бы двое детей, а мне его колебания не нужны — жить с предателем я все равно не буду! Пусть убирается к своей любовнице! Ну, и пускай моя беременность все осложнит и запутает! Убивать своего малыша или малышку я не стану! Даже если Глеб разлюбил меня и уйдет к другой женщине с другим ребенком… этот ребенок все равно зачат в нашей любви… В моей любви точно! Ведь я люблю мужа и в другой ситуации была бы рада, что забеременела от него! Люблю Глеба, чтобы он не натворил… Другое дело прощу ли я его измену и ребенка на стороне… А этого ребенка… я уже люблю и никогда не причиню ему вред! Просто пока никому не скажу, что беременна… Поговорю сегодня с мужем, все выясню, а уже потом… И истерить больше не буду — вот, как сейчас, поддаваясь эмоциям и нанося вред психике ребенка!»

Осознав это, Ирина постепенно успокоилась. Всхлипнула последний раз и полезла в сумочку за платочками.

— Я тоже не верю, что Глеб Ильич виноват, — вздохнул Саша.

— Виноват в чем? — не понимая, о чем говорит водитель, спросила Ирина с трудом выныривая из кокона своих «проблем»: измена мужа, ребенок на стороне, ее беременность… что-то еще плохое случилось, но вот что, она не помнит…

— Ну, секс… может быть, ребенок — возможно, а вот в то, что Глеб Ильич вас бросит и на Верке женится, как она всем рассказывает, не верю!

Ирина напряглась — что за разговоры? почему посторонний человек позволяет себе обсуждать с ней ее мужа? Обсуждать его отношения со своей… Ей вдруг очень захотелось выяснить все об этих «отношениях» своего мужа — иметь на руках факты его измены: найти свидетелей, увидеть фотографии, чтобы вечером не просто выслушивать его объяснения, а предъявить ему эти факты — его, видите ли, раздражает ее «беспочвенная ревность»…

— Значит, секс и ребенок возможны… — стараясь быть равнодушной и отстраненной, протянула она, решив выяснить все до конца. — Сами видели, как они сексом занимались? Или слухи распространяете?

— Сам лично? Нет, не видел… хотя отношения у них… дружеские, даже слишком — начальника нельзя называть по имени и на «ты» — субординация, а Верка на шею ему вешается при всех — даже если ты любовница, то границы надо знать. А слухи не распространяю… делюсь с вами своими наблюдениями и сомнениями.

— Больно слушать такое… — все же не выдержала Ирина, вытирая подступающие к глазам слезы, но взяла себя в руки и продолжила «допрос». — Значит, сами лично ничего не видели! А почему не верите сплетням?

— Потому, что женятся по любви или по расчету: любви между ними точно нет, простите за подробности… я целый месяц за ними наблюдаю — он ее не целует — даже в щечку, не зажимает, за ручку не берет, по ресторанам не водит, на квартиры и в гостиницы с ней не ездит, а по расчету… Какая выгода богатому мужику от брака с нищей, молодой любовницей? Секс он и так получит, не женясь на ней, или другую найдет… еще моложе. Простите!

— Какое вы имеете право обсуждать моего мужа и распространять о нем порочащие его слухи?! Вы же сами признались, что ничего не видели и не замечали между ними, а рассуждаете про его якобы любовниц! Возможно, у него и нет с его секретаршей никаких отношений!

— Возможно, и нет… а Верка сама распускает эти сплетни и делает все, чтобы все в них поверили. А по мне — только полный идиот может променять такую женщину, как вы, на какую-то озабоченную шлюшку…

— Вы и наши отношения с мужем собираетесь обсуждать?! Это уже слишком!

— А чего мне их обсуждать? Мне ли о них не знать… и о тебе… — глядя на Ирину, водитель улыбнулся такой радостной, открытой улыбкой, что она удивленно вскинула брови. — Узнала? Я Сашок Маслов — твой сосед из квартиры напротив, где ты с мамой жила.

— Масленок?

— Ну да, вспомнила… Все время говорила, встречаясь со мной в школьные годы: «Привет, Масленок! Расти большой — боровичком станешь!». Вот я и вырос боровиком!

— Я тебя совсем не узнала… — искренне обрадовалась Ирина и улыбнулась, — что-то знакомое чувствую, а думать ни о чем не могу, кроме своих проблем… Прости, что не узнала.

— Лет пять не виделись — со дня твоей свадьбы… Смотрел в окно, как тебя твой мажор в лимузине увозил. Жутко завидовал ему тогда, а потом отпустило.

— Первая любовь? Я не знала.

— Не парься — из тощего подростка в амбала вырос с твоих напутствий, — Александр вдруг посерьезнел. — Спасибо тебе, «Ириска», что матери деньги на операцию дала и что меня после армии на работу к своему свекру пристроила — почти два года у него работаю, а месяц назад он меня сюда перевел и к твоему мужу приставил… за ним приглядывать. Сегодня форсмажор… но я у Ильи Семеновича сразу спросил: кого охранять в сложившейся ситуации, он сказал — тебя! Я и остался ждать у больницы… Только вот, если бы я поехал с Глебом Ильичом, может он не попал бы в полицию и не обвинялся бы в убийстве…

— В убийстве? Ты же сказал, что его арестовали… Как арестовали?!

«— Вот, что еще плохое произошло! — вспомнила Ирина. — А я зациклилась на измене мужа, на ребенке Веры и на своей возможной беременности… и обо всем другом забыла… А главное — Глеба арестовали и обвиняют в убийстве!»

— Если бы не рыдала так горько по своему мужу, не признался бы, что знакомы. Все, больше никакой фамильярности! Ирина Викторовна, вам помочь до квартиры дойти или поехать в офис, узнать все новости об аресте Глеба Ильича и вам сообщить?

— Поехать, узнать и сообщить! — Ирина почувствовала рядом дружеское, надежное плечо, на которое она может опереться в такой трудной ситуации, и было уже не так страшно барахтаться в этом «глубоком омуте проблем». — Спасибо тебе, Сашок… что поддержал меня, успокоил, дал выплакаться, разобраться, что главное, первостепенное, и понять важнейший для женщины закон: ни один мужчина не стоит жизни собственного ребенка!

7

Обхватив голову руками, Глеб сидел на узкой шконке в одиночной камере следственного изолятора и пытался вспомнить произошедшее…

Он хорошо помнил, как в его кабинет вошла его жена, как она упала в обморок, что он испугался