Майк Коннер - Сверхновая американская фантастика, 1995 № 05-06 Страница 8

Это не значит, что я не пытался вытаскивать его наружу. На самом деле мы немного работали со сбруей, а один раз даже полетали по окрестностям. Однако выяснилось, что его депрессия только усиливалась после полетов. А это означало, что у меня полно свободного времени.

Квартира Лестера была маленькой и это тоже вгоняло в тоску. Ни воздуха, ни окон. Я не мог сидеть сам по себе в четырех стенах, а поскольку на меня ему было наплевать, я начал потихоньку выходить в Дерево. Нет, отступником я не стал. Носил свою сбрую и имел при себе удостоверение личности, и если меня останавливал кто-то из них, или из людей, я объяснял, что вышел по поручению клиента. Я просто бродил без всякой цели. Если лезешь к верхушке, приходится как следует потрудиться, потому что между насестами тут большое расстояние, и я начал приходить в отличную форму. И пристегивал фонарь к сбруе, и погружался в тоннели как можно службе. Я и в самом деле надеялся натолкнуться на тех подонков, которые разлучили меня с Генри. Пару раз я возвращался на ту площадь и однажды просидел там целый день, прячась и ожидая. Но они мне ни разу не попались. Может, оно и к лучшему. Должен признать, что я слабо представлял себе, что я буду делать, если натолкнусь на них.

Потом однажды я увидел Генри. Я не мог ошибиться, заметив эту большую голову и затуманенные молочно-белые глаза. Я был наверху, в кроне Дерева, и смотрел, как облака громоздятся друг на друга, как всегда в это время дня и пору года. И он прошел, с расправленными крыльями, медленно поводя головой из стороны в сторону, словно его радар все еще был в порядке. Но, разумеется, никакого радара у него не было. А был у него новый поводырь. Я присмотрелся, и, точно, в сбруе — Скотт, который дергался в полете, отчего казалось, что они вот-вот куда-нибудь врежутся. Жужжание стало громче, как всегда, когда мимо пролетал Генри. Где бы он не проходил, поднимался шум, точно вокруг оброненной в воду таблетки шипучки. Наконец, они подлетели настолько, что я смог различить лицо ублюдка Скотта.

Это Генри вел его. Он ощущал, что вызывает у Скотта затруднения, и направлял его туда, где тот меньше нервничал, — так они и передвигались. Они летели по широкой спирали, тренируясь вместе, я имел возможность понаблюдать за ними. Я был почти отмщен, глядя, как Скотт потеет и мучается. Но под конец горечь взяла верх. Я чувствовал себя одиноким и одураченным и в первый раз пожалел о том, что утратил. Я наблюдал за ними, пока они не скрылись из виду. А потом решил, что сегодня вечером пойду и повидаю Генри.

С Лестером не нужны были никакие хитрости. Я просто сказал ему, что хочу выйти. Ему было все равно. Я даже не уверен, что он меня слышал. А даже если и слышал, и ему было не все равно, я знал, что он не даст себе труда никому обо мне доложить. Он был рад, что я ухожу.

И я вышел. По Дереву были проложены маршруты воздушного транспорта, и я дожидался идущего в направлении Студии. Наконец, подошел грузовичок с трейлером, чей верх был затянут брезентом, я подпрыгнул и уцепился за него. Здорово ушиб руку, ударившись о борт грузовичка, и чуть не сорвался. Но я был исполнен решимости. Мысль, что я могу убиться, вообще не пришла мне в голову. Это и хорошо, потому что грузовик, как только оказался за пределами города, так погнал, что мне приходилось цепляться изо всех сил, чтобы не сдуло. Потом, как раз, когда я начал беспокоиться о том, как же я слезу, грузовик замедлил ход, попав в дорожную толчею. Повезло. Я просто соскочил с него и пошел себе. Отсюда я уже видел Студию, она расположилась на утесе и издали светилась в сумерках.

Это был ясный, свежий вечер и, как обычно бывает после дождя, веяло сыроватой прохладой. В кустах по бокам тропинки сидели светляки, а над моей головой медленно катился шум дорожного движения. Земля же вся принадлежала мне. Я был рад, что тренировался неделями перед тем, как отправиться сюда, к Генри. Несколько раз я оказывался под скальными выступами, взобраться на которые у меня не хватало сноровки, и приходилось возвращаться и начинать все сначала. Однако наконец я добрался до террасы и заглянул в большую комнату.

В комнате все было как всегда. Меня это тронуло, но потом я посмеялся над собой. Чего ради им делать тут перестановку? Я решил подождать. Хотел разбудить Генри, но так, чтобы Скотт не услышал этого. Я ждал и наблюдал, и спустя какое-то время понял, что в доме никого нет. Тогда вошел и направился в кухню, чтобы посмотреть, чем они тут кормят собаку-поводыря. И нашел немного апельсинового шербета на сухом льду. Это меня разозлило больше всего, из-за того, что Генри такой славный, а Скотт такая дрянь. Я отплатил за это мороженое тем, что попытался поесть то, что обычно ел Генри.

И поскольку я уже все равно разозлился на Скотта, то решил зайти в мою прежнюю комнату. Скотт там все вычистил. Все деревянные скульптуры были по размеру расставлены на полке под верстаком, а все инструменты стояли на козлах. Пол чисто выметен, похоже, Скотт даже стены вымыл. Это было отвратительно. Людям абсолютно незачем быть такими чистюлями. А уж если они такие чистюли, это просто значит, что они выдрючиваются перед остальными.

На столе Скотт тоже навел порядок. Он отполировал доску и выставил аккуратный рядок справочников, втиснутых между позолоченными перегородками. Ящики стола заперты. Это было так оскорбительно для Генри. Словно он пытался лазить Скотту в стол! Я, правда, попытался. Нашел длинную, узкую отвертку на стойке для инструментов, и когда мне удалось подцепить один ящик, остальные выдвинулись тоже. Внутри ящиков такой же порядок, как и повсюду. Я обнаружил стальную коробочку, в которой он прятал деньги, школьные папки с записями, книгу расходов, гроссбух, дневник, календарь и записную книжку с ручками и другими канцелярскими принадлежностями. Еще там валялся жеваный бейсбольный мяч, которому, казалось, была по меньшей мере тысяча лет. Ну что ж, каждый хранит хоть одну вещь, которая выпадает из общего ряда.

Я все это отложил и, пересмотрев, решил, что лучше всего начать с дневника. Я сел на постели и начал читать. Продирался я медленно. Скотт записывал, что он ел каждый день и сколько он потратил денег, и сколько он учил тот или иной предмет, и сколько он спал, и что видел во сне. Не было никакого проку прятать такой дневник — любой, кто взял бы его в руки, тотчас уснул бы. Я начал пролистывать страницы, торопясь добраться до конца, но вдруг наткнулся на нечто, заставившее меня вскрикнуть. «Он и Г. завтра отправляются в книжный магазин», прочел я, «я устроил им сюрприз по дороге. Посмотрим, что он сделает, когда повстречает ребят».

Все его расходы были датированы, и я торопливо открыл расходную книгу и посмотрел: и, точно, тут было шесть выплат в сотню долларов золотом и счет, приколотый к страничке «на личные услуги». И все подписи, каждый из них подписался дрожащей рукой. Чего же еще ожидать от наркоманов?

Ну вот, этого мне хватило. Говорят, если вы роетесь в чужих вещах без разрешения и при этом натыкаетесь на что-то, что вам не по нраву, вы не имеете права злиться на того, в чьих вещах вы роетесь, — но я-то имел на это право.

Скотт нанял это отребье, чтобы они дождались там нас с Генри! Он знал, что может достать меня больше всего, и он устроил это. Все сработало, а он получил, чего желал. Ох, как мне хотелось убить его!

Но поскольку его не было поблизости, и я какое-то время бродил вокруг, то постепенно остыл и начал думать о том, что мне делать дальше. Такие вещи лучше решать на холодную голову. Я так и оставил стол взломанным, разбросал его книги и перевернул стойку для инструментов. Все это я устроил ему в отместку. Затем я вышел и выбрал удобный насест в зарослях на обрыве над Студией, примостился там и стал ждать.

К тому времени, как они выбрались из машины Управляющего, уже стемнело. Скотт вышел первым. Волосы у него были растрепаны, а сбруя перекручена на спине. Он сразу вошел в дом и поднялся в свою комнату, в то время как Управляющий ввел Генри. Затем зажегся свет, и я увидел, как Скотт уставился на свой стол, развернулся и кинулся вниз, за Управляющим. Однако Управляющий не был слишком потрясен этим разорением. Возможно, при мне комната выглядела для него точно так же. Но Скотт заставил его притащить Генри, и они все трое осматривали комнату. Скотт заставил Генри надеть сбрую и что-то тараторил ему. Генри немного послушал, и я увидел, как он обратился к Управляющему. Тем временем Скотт начал прибираться. Он просто не мог перенести, когда что-то было не на месте.

Чуть позже они оставили его одного, и Скотт отправился спать. Генри и Управляющий пили свой мед в большой комнате. Потом Управляющий расправил крылья и пожелал доброй ночи. Генри-то не слишком много спал, но остальным нужно примерно восемь часов сна, как и нам. Управляющий уехал, и я подождал еще немного. Теперь настала глубокая ночь, и звезды были рассыпаны по черному небу точно капельки сверкающей краски. Я еще немножко подождал. Потом зашел и увидел Генри, работающего над картиной.