Журнал «Если» - «Если», 2006 № 09 Страница 8

Все получилось так, как и обещал Гермес. Сначала, правда, жители Фив не поверили Иезайе и едва не вытолкали его в шею за ворота. Но потом все же решили проверить и убедились, что святилище Сфинкс пусто. На землях полиса тут же началось всеобщее ликование, сопровождаемое народными гуляньями, фейерверками, раздачей бесплатного пива и выступлениями фольклорных коллективов, ибо сварливая и прожорливая старуха-вудуистка успела всех порядком достать. Когда же фестиваль через несколько дней завершился, высшие вельможи полиса пришли к Иезайе, дабы умолять его возложить на себя царские регалии и занять престол Фив. Иезайя милостиво согласился.

Дотошный дальнобойщик принял по инвентарной описи роскошное дворцовое имущество и содержимое сокровищницы, которая оказалась даже богаче, чем он рассчитывал. Сдав хозяйство новому владельцу, прежний временный и. о. государя, царедворец Поликсен, задержался в дверях.

— После смерти царя Лая у нас осталась бесхозной его жена, Иокаста, — деликатно произнес он. — Очень хорошая женщина, поэтому я был бы рад, если бы нам удалось ее пристроить. Сходите посмотрите, Ваше Величество, может быть, она вам понравится.

Честно говоря, Марвин опасался, что его будущая супруга, мисс Эллада пятьдесят девятого года, окажется желчной от непрерывной диеты, молодящейся сухопарой старухой с ломкими после многократного обесцвечивания волосами, выдающимися скулами и никотиновыми пятнами на пальцах. Реальность приятно изумила его. Иокаста оказалась свеженькой, как огурчик, цветущей, сравнительно молодой особой поразительной красоты, с виду никак не годившейся Марвину в матери, скорее, в старшие сестры. Он еще раз убедился, что царь Лай был законченным психом, если решился удрать от такого богатства и такой жены. Что касается Иезайи, то уж он-то бился бы за них до последнего.

Иокаста хлопнула в ладоши, и горничная тут же внесла бутылку «Педро Хименес», дабы царь и его потенциальная супруга могли спрыснуть знакомство. Иезайя вино оценил, хотя и нашел, что оно несколько приторновато и отдает изюмом. Они с Иокастой немного поговорили по душам и поняли, что им непременно нужно друг с другом переспать. А еще через неделю Иезайя влюбился в царицу с первого взгляда.

Так они и зажили душа в душу. В итоге и царица Иокаста оказалась пристроена, и старый холостяк Иезайя Марвин, что немаловажно, наконец обрел семью.

Поликсен оказался местным тайным советником и серым кардиналом, поэтому Иезайя с легким сердцем спихнул на него все государственные заботы и посвятил себя гедонизму. Первым делом он купил себе две сотни грузовиков, на которых гонял кругами по собственному стадиону имени Иезайи Марвина. Эллада оказалась не самым большим географическим образованием, размером примерно со штат Техас, поэтому он быстро перезнакомился со всеми статусными соседями и время от времени закатывал богатейшие пиры, на которые приглашал всех, кого только знал.

Прошло некоторое время. На дворе была ранняя осень. Во дворце царя Фив дым стоял коромыслом: владыка давал очередной банкет. Поесть на халяву съехались многие знаменитые герои Древней Эллады. Иезайя восседал во главе огромного П-образного стола в горностаевой мантии, о которую вытирал жирные руки, обглодав гусиную ножку или, допустим, оленью лопатку. Стол ломился от яств и хмельных напитков. Марвин научил местных поваров готовить настоящий техасский стейк — заветренный кусок говядины, поджаренный на слое раскаленной каменной соли, — в результате чего его имя прогремело до самой Финикии. Местным же поварам удалось удивить Иезайю рыбной кухней — Средиземное море находилось всего в паре километров отсюда, поэтому рыба на царский стол попадала самая свежая, и сашими, а также нигири суши удавались на славу.

В самый разгар пира, когда захмелевшие гости под руководством Орфея уже затянули хором любимую песню царя «Хэй, Джуд», двери обеденного зала вдруг жалобно затрещали и рухнули внутрь. В клубах цементной пыли на пороге возникла фигура Гермеса с угрожающе воздетым жезлом в руке.

— А! — радостно закричал уже прилично набравшийся Иезайя. — Так входят только морские пехотинцы армии США! Это же Гермес, мой старый корешок, мы с ним служили вместе! Где ж ты пропадал все это время, голуба?…

Гости за столом радостно загомонили: не всякую вечеринку решает почтить своим присутствием божество, к тому же служившее в одном воинском подразделении с хозяином пира. Разве что Аполлон регулярно летает на празднества к гипербореям, да Посейдон не пропускает шведских столов у возлюбленного своего народа — феаков. Гермес же имел репутацию шкодливого кота, который всегда гуляет сам по себе, поэтому его появление на царском пиру сильно повышало акции царя, сумевшего заманить к себе эту капризную звезду Олимпа.

Гермес прошел в зал, брезгливо отстранил сунувшегося с пьяными поцелуями Иезайю и сумрачно осмотрел присутствующих.

— Здравствуйте, господа, — надменно произнес он. — Здравствуй и ты, партнер. У меня для вас пренеприятнейшее известие.

Высокие гости начали недоуменно переглядываться. Выдержав театральную паузу, Гермес продолжил:

— Только что открылось поразительное кощунство. Ваш хлебосольный хозяин, господа! — Он патетически возвысил голос, указуя на Марвина худым перстом с длинным ногтем. — Генетическая экспертиза установила: он — похищенный в детстве сын царя Лая и царицы Иокасты! Он спит с собственной матерью, господа!..

По залу прокатился недоуменный шепоток. Захохотал во всю глотку уже совершенно пьяный Аякс Теламонид, прислуга спешно выволокла его из зала под руки.

— Что за чушь! — закричал Иезайя. — Что ты несешь, партнер, с какой еще матерью?! Моя мать погибла в автокатастрофе двадцать лет назад, о чем имеется соответствующая запись в меннонитской церкви Кананеры и заметка в местной газете!

— То есть ты хочешь сказать, что ты вовсе не Эдип, а просто самозванец? — с готовностью изумился Гермес. — Что ты не отпрыск царского рода, а, к примеру, водитель грузовика из какой-нибудь Зевсом забытой дыры в Техасе?

— Именно! Именно! Ты же сам все прекрасно знаешь! Ты сам втравил меня в эту историю!

— Прекрасно, — понизил голос Гермес, наклоняясь к Марвину. — То есть ты не имеешь никаких прав ни на этот дворец, ни на царские почести, ни на красавицу-жену, предназначенные согласно пророчеству Эдипу из Коринфа? Знаешь ли ты, как поступают у нас с самозванцами? Их зашивают в кожаный мешок и отправляют на корм рыбам!

— Нет, ну отчего же, — заерзал Иезайя. — Отчего же не имею прав? Очень даже имею.

— Значит, ты все же не самозванец? Не какой-нибудь простолюдин-дальнобойщик с простой и крепкой, как стальной шкворень, фамилией — скажем, Марвин или, допустим, О'Хара?

— Нет-нет! — испугался Иезайя. — Я Эдип из Коринфа, царь Фив!

— Все слышали, господа? — снова повысил голос Гермес. — Это Эдип из Коринфа, и он кощунственно спит с собственной матерью!

На сей раз зал возмущенно зашумел. Царь Тезей оглушительно засвистел в три пальца.

— Партнер! — яростно забормотал Марвин. — Это что еще за штуки? Мне не нравится то, что ты делаешь!

— Извини, партнер, — ослепительно улыбнулся Гермес. — Ничего личного, только бизнес. Это просто вторая часть моей операции, о которой я забыл вовремя тебе рассказать. Видишь ли, сопротивляться предначертанному бесполезно. Это столь же глупая затея, как, скажем, пытаться чайной ложечкой срыть гору Килиманджаро. И дело тут, поверь, вовсе не в ложечке — ты можешь взять столовую и убедиться в этом сам.

— Царь Эдип! — вскричал Язон, забравшись с ногами на пиршественный стол. — Извольте объясниться!

— Ничего страшного, друзья мои! — закричал Иезайя с отчаянием утопающего и замахал руками. — Ничего страшного! Инцест — обычная практика у народов Крайнего Севера и Экваториальной Африки! В конце концов, кто мы такие, чтобы осуждать божественную любовь, вспыхнувшую между двумя людьми, пусть даже близкими родственниками?…

— И это еще не все, уважаемые сыны Эллады! — тоном прокурора на Нюрнбергском процессе объявил Гермес. — Все гораздо, гораздо хуже! Презренный Эдип не только спит со своей матерью, он еще и убийца собственного отца, царя Лая! Вот заключение экспертизы о том, что на рукояти револьвера, из которого был убит Лай, обнаружены отпечатки его пальцев! — Олимпийский бог потряс над головой бумагой с какими-то расплывшимися печатями и подписями. — Итак, господа, среди нас — отцеубийца, кровосмеситель и растлитель малолетних! Встречайте — Эдип, с позволения сказать, царь Фив!

— Малолетние-то откуда взялись?! — поразился Иезайя.

— А, — махнул рукой Гермес. — Доктор Геббельс убедительно доказал, что чем чудовищнее ложь, тем охотнее в нее поверят… Сыны Эллады! — снова загремел он на весь зал. — Заклеймим ли мы позором этого монстра в человеческом обличье? Предадим ли его самым страшным пыткам и бесчеловечной казни?