Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016 Страница 8

Анна Гедымин

Предчувствие небес

Анна Юрьевна Гедымин родилась в Москве. Окончила факультет журналистики МГУ. Печатается как поэт с 1979 года. Автор семи стихотворных сборников и книги детской прозы. Лауреат нескольких литературных премий – за стихи, переводы и радиопьесу. Живет в Москве.

* * *

Предчувствие тепла…Мы были так живучи,Что можем представлятьНаучный интерес.И смутно на душе.Так праведника мучит,Привыкшего к земле, –Предчувствие небес.

А может мы и впрямьДиковинной породы?Иначе кто бы смог,Удачей не храним,Не зная ни любви,Ни Бога, ни свободы,Прожить изрядный векПредчувствием одним?..

* * *

Брожу по дорожкам парка,также как прежде – ты,И от этого сходстваиспытываю подобие кайфа –В стране футбольных болельщиков,наркодилеров, гопотыИ распространителей гербалайфа.А ты издалёка«Приезжай, – говоришь, – люблю,Помню, тоскуюи в настоящее время холост».Что мне ответить?Каждому кораблю –Своя засада.И хоть у тебятакой волнующий голос,

Видимо, мне здесь, однойсадиться на мель,Чтобы не привыкатьни клянчить, ни суетиться.Тем более в парке (ты помнишь?)твоя индевеет ель,А рядом (ты слышишь?)твоя бесчинствует птица…

Чужой

Он был учителем пения.Он и теперь поетБравурные восточные песниМосковскими вечерами.Мы раскланиваемся.Я отдала его детямИгрушечный вертолет,Чего не одобрил сосед –Тоже приезжий, но «свой»,Из более ранних.

А тот, «чужой», подметает мой дворИ старательно колет лед –За неясное будущееИ крышу над головой.И, возможно, при случаеОн меня не убьет,Но тогда –Не убил бы свой.

* * *

Пришла весна.И крошечные людиДождинки обрывают, словно груши,С еще не пробудившихся ветвей.

И плачу я.И крошечные людиПоспешными горячими рукамиКидают слезы в общую корзину,Еще не зная их соленый вкус.

* * *

А домик, что мы снимали,ты знаешь – давно сгорел,Что дачной округедобавило, действительно, лоску.И загнанно смотрит бомжиха,боясь спросить папироску, –Ну чистое чудо в перьях,на которое разрешили отстрел!

Лишь солнце,ныряющее в поле как в озеро,всё так же красным –Красно.А картофельных грядок нет и в помине.Новодел победил быв этой тихой благородной низине,Когда бы не церковь,построенная крепостным…

* * *

УтроЦвета солнца, дачи, салата,Располагающее к успеху.Утро,Когда молоденького солдатаВновь провожает невеста –Неизвестно на чью потеху…

НеужелиМы рождались, учились в школе,Жили дальше,Временами судьбой довольны,Для того чтоб узнать:Сколько ни выкашивай поле –Из него все равноПрорастают воины…

Курильские острова

Дай бог – еще раз, без обмана,Спастись от любви, от тоски,Где впалые щеки вулкановИ сопок седые виски!

Щедра океанская милость,Что держит корабль на весу…

Нет, сколько бы ни приходилосьБродить по лугам и в лесу,Тонуть в затухающем небеИ облако брать на таран, –А все ж в океане виднее,Который из нас – океан.

* * *

Август. Полдень. Ёлок вереницы.Три недоразрушенных избы.Я сюда на запах медуницыПрихожу, как в детстве – по грибы.

И брожу своими же следами.И робею у церковных стен:Что просить нам – траченным годамиОчевидцам бурных перемен?

(Вон и туча щерится морозно,Будто бы уже закончен суд!)Славы – стыдно, пониманья – поздно,А любви не просят, только ждут.

Боже, стать бы тем седьмым коленом,На котором завершится месть!..Медуница нежно пахнет тленом –Неужели горше запах есть?..

* * *

Умела прощаться, как умирать – навеки,Сжигать мосты, сжигать корабли.А еще умела заговаривать реки –Чтоб помедленнее текли.

Чтоб не так мелькали под небесамиПервый вдох – и последний звук,Чтобы лодки, прядая парусами,Успевали землю принять из рук.

Дождь идет. Минувшее все дороже.Разреши мне, Господи, отдохнуть,Потому что так – сгоряча – негожеНачинать свой главный, ответный путь.

Песенка

Меркнет день, тает снег,Поспешает птица,Видя издали цельСвоего пути.Вот бы мне так лететь,Чтобы возвратитьсяИ ни разу вовекГлаз не отвести!

Ветер воет вокруг,Как пылинку гонитИ роняет с небес,И о землю бьет…Вот бы мне прикорнутьНа твоей ладониИ проспать всю беду –Навзничь, напролет!..

* * *

Опять тебя, папа,полночными бреднями потчую,Не думая о пробужденье,отбросив дела.Скорее всего,я была отвратительной дочерью,Но хуже другое –что больше не «есть», а «была».

О господи,как с фотографии смотришь внимательно!Как жить без тебя невозможно,хоть время прошло!Нет, то, что я стала для сынапосредственной матерью,Так это, ты знаешь,наверное, хорошо.

Пусть будет ко мне не привязан!И даже куражится,Когда, так сказать,опустеет осенний мой сад!Но если умру,пусть ему ни на миг не покажется,Что свет почернели в случившемся – он виноват.

Михаил Айзенберг

Стихи разных лет

Айзенберг Михаил Натанович – поэт, эссеист. Родился в 1948 г. в Москве. Работал архитектором-реставратором. Автор восьми книг стихов и четырех книг эссе. Преподавал в Школе современного искусства при РГГУ, курировал поэтическую серию клуба «Проект О.Г.И.», после – аналогичную серию «Нового издательства». Лауреат Премии Андрея Белого (2003), премий журналов «Знамя», «Стрелец», «Новый мир» (Anthologia). Живет в Москве…

Наиболее полно поэт раскрывается, когда говорит о поэзии вообще, потому что так (иногда осознанно) проговаривает вектор собственного письма. Приведём несколько цитат, вырванных из контекста книги эссе «Оправданное присутствие»:

«Поэзия говорит что-то своим движением, изменением. Это всегда существование на грани, на границе – между озарением и инерцией, между нормой и её разрушением, между жизнью языка и просто жизнью». «Стиховое слово способно выйти из области предположений, у него особая, другая природа. Оно держит в одной оболочке и номинацию, и действие. Это действующее слово – слово в определённой ситуации. Действие в оболочке слова и превращает стихи в реальное событие, вторгающееся в мир, подчиняющее его своему ритму. Всё поддаётся имитации, только событие имитировать невозможно». «Чтобы выйти в это двойное состояние, поэтическое сознание должно осуществлять себя одновременно и в языке, и в каких-то до-языковых актах, до-речевых состояниях. Стихи становятся реальностью только в превосходной степени: только превосходя наличные языковые возможности. Они и употребительны лишь в том смысле, что создаются на потребу определённому моменту речевого становления. Это движение к языку в обход языка существующего. Иначе говоря, поэтическое произведение пишется одновременно на двух языках, и его второй язык (основной) особо замечателен тем, что пока не существует». «Определяя воздействие стихов словом «потрясение», мы с невольной точностью учитываем и какое-то их прямое физическое действие. Стихи скорее танец, чем рассказ».

Чудо стихотворений Михаила Айзенберга состоит в том, что спустя некоторое после прочтения время ты припоминаешь их как собственные. Не потому, что стремишься присвоить, а потому, что сам присваиваешься ими, втягиваешься в их танцы, становишься участником событий, внутри них происходящих, встречаешься с «поэзией» на их территории.

* * *

Слабый фосфор закатной воды.Сноп сияния до слепотыи петляющий сумрак.Обведенная черным листва.Свет беспамятства и торжестваизменяет рисунок.

На закате, на сходе лучеймного в воздухе новых вещей,необжитых, зловещих.Подожди, посидим где-нибудь.Может, полную горечи грудьпонемногу расплещет.

* * *

Потянуть до вечера околесицу,а потом, с горы, и сама покатится,обращаясь к новому в небе месяцу.

И теперь никто за меня не хватится,отчего неделя почти спрессована,а пустое время с утра до вечеранеумелой кисточкой нарисовано,в путевом блокноте едва помечено.

Если вместе сложатся время скороеи мое дыхание терпеливое,отзовется именем то искомое,ни на что известное не делимое.

Если полное имя его – отчаяние,а его уменьшительное – смирение,пусть простое тающее звучаниеза меня окончит стихотворение.

* * *