Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1975 год Страница 9

Как не похоже такое плавание на весельный ход по тихим, заросшим кувшинками водам! Тут, на упругом теле реки, широкая красная лодка испуганно трепетала и, кажется, предпочла бы лететь, не касаясь глубокой и страшноватой мутно-зеленой воды. Мы держались в стороне от фарватера, и насколько большой показалась нам лодка в старице на приколе, настолько хрупкой и маленькой была она теперь тут, на широком хребте Миссисипи. Дальний берег едва сквозил в белесой жаре. Ближний кудрявился жирной однотонной непроницаемой зеленью, отделявшей воду от всего, что было бы можно увидеть с реки. Насколько хватал глаз, тянулся этот кудрявый сплошной забор.

За поворотом реки открылась новая даль, но без какой-нибудь новизны. Все тот же непроницаемый занавес зелени справа, и та же туманная ниточка берега слева. На небе — ни облака, однако не видно и солнца. И новый буксир впереди. Плыть вот так день или два было бы очень тоскливо.

И все же важно было увидеть большую реку со средины воды, с надеждой глядя на берег: не мелькнет ли что-нибудь в зелени? — и с тревогой на воду: не плывет ли скрытно бревно? Для нашего «Лобстера» это была бы торпеда. Предвидя такую возможность, наш капитан облачился в спасательный ярко-оранжевый пояс, и два пассажира весьма охотно проделали то же самое. Тридцати километров было довольно для знакомства с великими водами. Старик выключил двигатель, и минут десять мы плыли в тишине по течению.

— Вот такая она, Миссисипи, в наших местах...

С благодарностью вспоминаем милого, нарочито грубоватого старика. Странствуя по земле, убеждаешься: мир не без добрых людей, в любой стране встречается человек, готовый тебе помочь, не имея при этом ни малейшей корысти. Американцам эти черты свойственны не меньше, чем любому другому народу. Но зная, как занят американец, как он постоянно спешит, как дорого для него время, мы спросили нашего капитана: чем обязаны такой щедрости?

— Да как вам сказать... — Старик пошарил под ногами рукой, обнаружил какой-то болтик, оглядел и кинул его за борт. — Тут, пожалуй, все вместе. Хотелось на вас поглядеть, слабость эта, надеюсь, понятна... Задело меня и то, что вам обещали, а не исполнили. Это уж никуда не годится... Занятий особенных у меня нет. Помогаю иногда зятю. И поскольку он же и попросил... Вот и все.

С поразительной откровенностью старик рассказал, что очень любит своего зятя: «Вы же видели парня!» И очень сухо отозвался о дочери, с которой «зять мается». Сказал о внуке, за которым нет глаза, но который, «слава богу, пошел в отца». Сына старик потерял четыре года назад.

— Утонул. Может, браконьеры... Тут умеют счеты сводить.

Последние годы старик вместе с сыном работал в соседней Луизиане, в ондатровом хозяйстве.

— Сын был в охране, я делал плотики для зверей. А это случилось — бросил все и перебрался в Гринвиль... Имя мое вам предпочтительнее позабыть. В этом благословенном штате... — старик не договорил, нашел под ногами очередную железку и бросил в воду...

Изюминка нашей прогулки по Миссисипи — заезд в прибрежные заводи. С приглушенным мотором, потом толкаясь шестом, мы протиснулись в дебри болот. Тут, в стороне от течения, стоячие мелкие воды сплошь покрывала зеленая корка. Как уснувшие крокодилы, торчали коряги и бревна. Удушливый запах мокрого юга тяжелым пластом лежал на скрытой от солнца воде. Но жизнь тут была. От шороха лодки кто-то спешно бултыхнулся — оставил на ряске черный просвет воды. Тяжелая незнакомая птица с треском, теряя перья, скрылась в зеленом сумраке. Почти по брюхо в воде ходили четыре оленя. Они почему-то без всякого страха встретили появление лодки, дали себя сфотографировать и с достоинством удалились.

Добравшись к сухому месту, мы отметили лодку шестом с носовым платком на конце и пошли таранить плечом упругую стену зарослей. Ежевика и еще какая-то плотная вязь, напоминавшая хмель, заполняли пространство между деревьями. Мошкара и длинные бороды мха липли к лицу.

— Змеям тут тоже, поди, неплохо живется?

Шедший впереди старик улыбнулся.

— К сожалению, есть... В Луизиане однажды после торнадо наш городок почему-то наполнился змеями. Стрельба стояла такая, что могло показаться: кто-то напал на Соединенные Штаты...

Выбирались мы кверху по нашей просьбе: увидеть земляной вал, укрощавший реку весной. Он оказался сразу же за пойменным лесом и походил на оплывшие, покрытые травкой валы старинных русских городов-крепостей.

Зеленым рубцом вправо и влево насыпь тянулась вдоль леса. А за валом лежала равнина с островками деревьев. Серые негритянские лачуги, полоски хлопковых полей. У самого горизонта в обширной роще белела большая усадьба. А прямо у вала, за легкой проволочной изгородью ходили лошади и коровы. Негритянка сидела на старом поваленном дереве, что-то бережно перебирала и складывала в желтый пластиковый мешок.

Наш провожатый очистил картузик от мокрых волокон мха, набил трубку, шутливо подражая голосу гида, объявил:

— Между прочим, стоим почти на стыке трех штатов! В эту сторону — Арканзас, Луизиана — вниз по течению, а сюда — Миссисипи. Мои жизненные угодья! В одном штате родился, женился, плотничал. В Луизиане сомов разводил и ондатру. В третьем теперь живу. Жизнь — как эта вот трубка — сосешь, сосешь, глядишь, уже все выгорело...

Все старики на земле похожи. Как дети, они хотят участия. Только одни ждут сочувствия недугам и болезням, другие их прячут и сохраняют умение чувствовать радости жизни до последнего вздоха, пусть этой радостью будет хотя бы солнечный зайчик на негнущихся пальцах. Крист Рой (так мы условились называть старика) был из породы этих здоровых духом людей. Простой, открытый, доброжелательный. В любом месте встреча с такими людьми — наука жить. И мы (в который раз!) пожалели о жестком графике нашей дороги. Задержаться было нельзя...

В Гринвиль вернулись под вечер. «Нет, никаких благодарностей! — в один голос сказали тесть с зятем. — Мы это сделали с удовольствием».

Подарки на память — бутылка с пейзажем центра Москвы на наклейке и трубка эстонской работы — были приняты с интересом и удовольствием.

— Грешно отказаться, — сказал тесть, разглядывая курительный агрегат. — Но только, чур, примите и от меня. Восемь лет прослужила...

Старик достал свою трубочку, попросил зятя дать ему гвоздь. Нацарапал на мундштуке какое-то слово.

— Вот. Это вам. А эту я сейчас же набью табачком...

Попрощавшись, мы тронулись из Гринвиля по 82-му шоссе, надеясь к полуночи достигнуть границы штата. В машине как следует разглядели подарок. На трубке старик нацарапал: «Mississippi».

В. Песков, Б. Стрельников

Мельницы в Думбраве

Редкие капли дождя постукивали по листве раскидистых дубов, когда мы вошли в рощу. После Сибиу, приятного уездного города (особенно в старинной его части, где сгрудились яркие невысокие магазинчики и кафе), но довольно шумного, с бензиновой гарью и пылью, в ушах зазвенело от тишины. Только посвист птиц да шорох озерной волны по песку нарушали ее. Прохладный воздух, настоянный на запахах мокрой травы и цветов, хотелось пить.

— Что я вам говорил, — улыбнулся Октавиан Русу, наш доброжелательный провожатый, — быть в Сибиу и не завернуть в «древнюю страну Думбраву» — значит лишить себя большого удовольствия.

...В юрком автомобильчике Константина Попа мы скользим в зелени дубрав, застывших над туманной далью озера, проплывают мельницы с размашистыми крыльями, избы с нахлобученными соломенными крышами, мастерские с замысловатыми деревянными колесами и валами.

— Музей румынской народной техники занимает сто гектаров, выставочных аллей более четырех километров, — экскурсионным тоном наперебой сообщали работники музея, по-крестьянски обстоятельный Константин Попа и живой, остроумный Николае Сасу. — Можем вам показать, как крестьяне мололи зерно и делали керамику, пилили лес и красили шерсть, сбивали масло и обрабатывали камень.

— В давние времена эти хозяйственные постройки со всеми простейшими механизмами, приводимыми в действие водой и ветром, домашним скотом и человеком, находились во многих местах нашей земли, — продолжает неторопливо Константин. — Когда-то, спускаясь с Карпат, путники встречали диковинные технические устройства на всем протяжении долин рек Сомеша, Олта, Муреша и Прута. По дороге к Добрудже и сейчас попадаются ветряные мельницы, гончарные, шорные мастерские, кузницы. Начиная с 50-х годов нашего века в долинах карпатских рек было найдено более 5000 старинных механизмов. В их поисках сотрудникам музея ремесел в Думбраве помогают каждое лето студенты-историки из Сибиу. Планы пока выполнены наполовину, часть отведенной территории еще пустует, но уже теперь в музее под открытым небом можно познакомиться с 10 тысячами экспонатов.