Сергей Зайцев - Неистребимый. Трилогия

Сергей Григорьевич Зайцев Неистребимый. Трилогия

Неистребимый – 1

Паломничество к Врагу

Часть перваяЛовушки судьбы

1. Шелта

Тишину раннего утра расплескал тяжкий грохот.

Огромная стальная махина медленно оторвалась от стартовой площадки и устремилась ввысь по антигравитационному колодцу, постепенно набирая скорость. Очередной удар дюз, рев остроклювых огненных стрел, вырвавшихся на свободу на несколько мгновений… В нормальных условиях судно любого класса выбрасывалось за пределы атмосферы с помощью антигравитационного колодца, а затем в ход шел коллапс‑контур Деймона, позволяющий совершать подпространственные прыжки, но в этот раз кораблю приходилось помогать маломощному антигравитационному полю, с трудом толкающему его вверх, – устаревшее минимум на столетие, изношенное оборудование космопорта функционировало едва ли на тридцать – сорок процентов… И космолайнер тяжко громыхал обоймой планетарных двигателей, прочищая давно не использовавшиеся дюзы реактивной тяги, а стартовые площадки вязли и тонули в ослепительном свете пламенных выбросов. Предутренний сумрак бежал прочь, боязливо хоронясь в тени отдаленных служебных построек, в поисках спасения глубоко нырял в отводной колодец. И зря. Там‑то его и ждало самое пекло.

…Человека, замершего перед таможенным входом космопорта, тоже терзал страх. Даже не страх – беспредельный ужас. Он смотрел вслед стартовавшему звездному гиганту, на сетчатке глаз плясало отраженное бешеное пламя, но он ничего не видел. Его мозг был захвачен картиной иной реальности. И в этой жуткой разрушительной картине, в самый неожиданный момент развернувшейся перед его глазами как наяву, в картине вторгшегося в его мозг разрушительнейшего видения, пламени тоже хватало. Даже слишком.

* * *

Чудовищно огромным пылающим шаром рок катился над черной равниной.

Если бы он вдруг отбросил тень, то наверняка накрыл бы этим темным покрывалом любой город, каким бы громадным он ни был. Он нес смерть, и форма, которую он принял, излучала беспощадный багровый свет. Все, чего он касался на поверхности земли, на многие тысячи шагов обращалось в пепел, неосязаемый прах. Под неумолимым движением смерти, от запредельного давления звездного жара, испускавшегося зловещим светилом, вскипала сама земля, вскипала и содрогалась неистовыми струями магматических гейзеров. Каверны взрывов, словно чудовищные пасти, с громовыми ударами выплевывали раскаленный воздух и плазму, еще недавно бывшую живой земной плотью… Многоголосый стон стоял над землей… Неукротимое бешенство разбушевавшихся воздушных потоков рвало атмосферу в клочья, и грохот их столкновения разносился далеко вокруг, опережая зону тотального разрушения на десятки километров…

Смерть текла над планетой, подавляя всякое воображение проявленной мощью. Необъятный огненный вал, от края до края горизонта, приближался к одинокой человеческой фигурке, потерявшейся среди просторов бескрайней черной равнины, поглощая все, что оказывалось на его пути…

Смерть надвигалась неумолимо, и не было от нее спасения…

* * *

Так же внезапно, как и появилось, проклятое видение исчезло, выбив из головы все мысли до единой, – как и раньше, в прошлые посещения. Ошалевшее от неожиданного и сильного испуга сердце гулко билось в груди, лицо холодила липкая испарина. Как и раньше…

Я судорожно перевел дыхание. Всего ничтожная доля секунды, но так ярко… и так страшно. Зло его задери! И как всегда, в самый неподходящий момент, – монопластовое покрытие под ногами, как и воздух перед космопортом, еще вибрировало после взлета пассажирского космолайнера «Войер», доставившего меня на Шелту, а мысли все еще были заняты Нори, проводившей меня до космопорта и распрощавшейся со мной, кажется, навсегда, когда в голове словно полыхнуло… И я снова, в который злоклятый раз (уже девятый, не меньше), как бы перенесшись в другое измерение, увидел всю эту жуть с красным светилом смерти в главной роли. Я не знал, почему я это вижу. Может быть, внезапное помрачение рассудка вызывало этот ужас из неизведанных глубин подсознания, пытаясь меня о чем‑то предупредить, но я не знал, как это понимать, а гадать я не любил. Более того – я не желал снова безрезультатно трепать нервы, размышляя об этом явлении. Так можно и свихнуться. А если я не желал о чем‑то думать, мне это обычно удавалось. Зачатков знания Мобра вполне хватало для столь простой операции – очищения сознания, и едва меня выбросило из тисков кошмара, как я тут же очистил разум от разрушительного видения, успокоив сердце и вернув дыханию нормальный ритм. Затем, словно вор, удирающий с места преступления, кинул на плечо ремень небольшой кожаной сумки с личными вещами, резко подхватил с пола свой чемоданчик посыльного, толкнул массивные двери космопорта и стремительно вошел в таможенный зал.

И, удивленный, замер.

Впечатление было таким, что я попал не туда, куда следовало. Зал был абсолютно пуст. Причем пуст настолько давно, что в слое пыли, покрывавшем стойки таможенного барьера, можно было копать грядки и сажать капусту. При взгляде на такое безобразие сразу возникала мысль: а есть ли здесь вообще кто‑нибудь живой, не говоря уже об отсутствующих таможенниках?

Недоуменно хмыкнув, я беспрепятственно миновал стойки таможни и вошел в зал ожидания. Предчувствие не подвело, картина запустения здесь была та же.

Пришлось снова притормозить и внимательно осмотреться. Профессиональная привычка, срабатывавшая сразу же, как только я оказывался один на незнакомой планете. Несмотря на год службы в Почтовой Корпорации Новы‑2, на Шелту мне попадать еще не доводилось, и первые же впечатления от увиденного меня совсем не обрадовали. Надо заметить, не без оснований: огромная пластобетонная коробка зала ожидания местного космопорта, с высоченным потолком метров под десять, удивительно смахивала на здоровенный могильный склеп, да еще безнадежно запущенный без надлежащего ухода. Длинную стену справа, через равные промежутки, прорезали многочисленные окна, – несмотря на их ширину, свет сквозь них проходил с трудом, так как окна тоже покрывал солидный серый слой мелкой вездесущей пыли. Половину левой стены закрывала шеренга кассовых кабинок, а за ними шла вереница однотипных дверей, ведущих в служебные помещения. Одна кабинка, кстати, светилась изнутри.

Ну и ну…

На дальнем конце «склепа» виднелся выход, ведущий, как я привычно предположил по имеющимся аналогиям, к транспортной стоянке, откуда можно было бы добраться до ближайшего населенного пункта.

Закончив осмотр, я встряхнулся и разгладил гримасу неудовольствия на лице. Ладно, не вечно же мне торчать истуканом на одном месте, пора и обстановку выяснить. Признав мысль вполне здравой, я не спеша двинулся к той самой одинокой кабинке, подававшей хоть какие‑то признаки жизни среди этого заброшенного «кладбища».

Шаги гулко разносились по огромному пустому помещению, непоседливое эхо россыпью резиновых мячей металось между стен. Несмотря на общий бардак, дорожка к кассе все же была немного расчищена, что указывало на признаки живого присутствия. Я покачал головой – не космопорт, а одно название. Где стандартный набор из магазинов, складов, ремонтных мастерских, борделей, игорных домов, пивных баров – всего того, что составляет кипучую, не затихающую ни днем ни ночью жизнь обычного космопорта? Куда это все подевалось? Лично я ничего снаружи не заметил, когда входил в этот «склеп» (кроме пары полуразвалившихся от старости портальных кранов для обслуживания грузовых кораблей и десятка голых стартовых площадок, которые с определенной натяжкой можно было назвать действующими). Да и внутри ничего похожего не обнаружилось. Исходя из информации, имеющейся у меня на Шелту, можно было предположить, что это местечко окажется не слишком веселым, но не до такой же уныло устрашающей степени. Особенно неестественным казалось отсутствие людей – ни обслуживающего персонала, ни пассажиров – кроме меня, одного‑единственного.

Что ж, все это, конечно, странно, но явных признаков непосредственной опасности для моей персоны пока не просматривалось, поэтому можно было мысленно вернуться к тому печальному событию, которое произошло всего несколько минут назад. Если быть точнее – к девушке, с которой мне пришлось сейчас расстаться. Ох Нори, Нори, и зачем ты встретилась на пути моей одинокой души, жаждущей попасть в сети женской ласки и близости… Машинально переставляя ноги, я отстранено улыбнулся. Прощаясь, Нори с Тавеллы крепко поцеловала меня – в первый и последний раз, что для меня явилось неожиданным и очень приятным сюрпризом. А затем с чуть смущенной улыбкой, не сказав больше ни слова, одним стремительным движением развернулась на низких каблучках, и всего через пару десятков шагов ее стройная фигурка в элегантном светло‑кремовом брючном костюме исчезла за поворотом полупрозрачного пластикового коридора, ведущего к пассажирскому лифту космолайнера, который и унес ее в бездонное брюхо корабля. И пока я смотрел вслед Нори, меня не оставляло смутное ощущение безвозвратно упускаемого счастья, а внутри копилась непонятная пустота. Увы, увы… Если бы не необходимая пересадка на Шелте, наши пути не разошлись бы так скоро… По крайней мере, не в этот день.